– Возьми! А то тебе и воды здесь никто не подаст, – мрачно взглянула в сторону перепуганных женщин и собиралась уже уйти.

– Постой, постой! – старик схватил чашу и спрятал её на груди под лохмотьями. – Он уже рядом, он уже близко! Найди его, Саломея! Слышишь, найди…

Незнакомка только кивнула головой, запахнула хитон и быстрыми шагами скрылась за поворотом улицы, как будто её и не было вовсе.

– Кто эта странная женщина, старик? – Сиде мгновенно набросилась на бродягу. – Ты её знаешь? Почему она отдала тебе такую дорогую вещь?

В словах звучала угроза, и бродяга почувствовал, что нужно убираться отсюда подобру-поздорову. И как можно скорее. Он схватил свой обломанный посох, подобрал свободной рукой подол рубища и заковылял вдоль забора в другую сторону. Испуганно оглядываясь и отмахиваясь рукой от незримого преследователя, к груди он прижимал бесценный подарок, боясь выронить его по дороге. Соседки долго смотрели ему вслед, затем подхватили свои кувшины на плечи и разошлись по домам, спеша поскорее рассказать всё увиденное домочадцам…

– Мириам, где ты так долго была? – девочка проснулась, когда женщина села в крытую повозку и по неосторожности нечаянно задела ноги ребёнка.

– Не бойся, Сарра, это я.

– Я вижу, что это ты, – девочка проснулась окончательно, потерла со сна глазки и обхватила женщину тонкими ручонками, звонко поцеловав в щеку, прижалась к родному теплу. – Я спрашиваю, где ты так долго ходила? Ты принесла обещанные сладости?

Мириам вспомнила, что хотела зайти на базаре в лавку, но после встречи у колодца с нищим всё смешалась в её голове.

– Ты бледная, очень бледная, сестрёнка, – печально проговорила Сарра. – Ты чем-то напугана или расстроена. Меня опять никто не захотел взять к себе в дом, да, Мириам?

– Не болтай глупости, девочка, – улыбнулась женщина, тронутая такой нежданной заботой. – Ты голодна, Сарра. Прости меня, я забыла зайти в лавку за сладостями… Яруф! – позвала она возницу.

– Что угодно, госпожа?

– Едем мимо базара. Нужно купить всё необходимое, чтобы добраться домой Мы возвращаемся. Итак много времени потеряли в напрасных хлопотах.

Яруф звонко взмахнул в воздухе кнутом, а девочка радостно захлопала в ладоши. Наконец-то после целых двух недель путешествия по разным городам Галилеи она снова окажется в красивом доме Мириам. И зачем только понадобилось возить её по чужим семьям, ведь сразу было ясно, что она никому не понравится, и никто не захочет взять её в свой дом. Её любит только Мириам! А с нею у неё будет и дом, и своя семья. Сарра ещё сильнее прижалась к стройному стану молодой женщины и закрыла глаза.

– Ладно, спи, непоседа, – Мириам ласково поцеловала головку ребёнка и укрыла её своей накидкой. – Дорога ещё дальняя…

Серая длинная ящерица нежилась на раскаленном камне. От истомы она даже перестала ловить горячий воздух тонким, как нить, языком и закрыла глаза. Солнце стояло в зените, и песок звенел от обжигающих лучей. Мертвая часть равнины напоминала пустыню, поросшую колючками и сорной выгоревшей на солнце травой. Пастухи не гнали сюда летом скот, зелени и водопоя в этой части равнины не было. Только выжженный песок да мертвая земля. Возле камня неподвижно лежал человек.

Веки путника вздрогнули, глаза едва приоткрылись. Ящерица не обратила на него никакого внимания и продолжала греться на солнце. Глубокие трещины на камне плыли перед глазами, спутываясь в один клубок из черных змей. Ещё утром одна такая змея укусила его за ногу. Он не мог идти, шевелиться, говорить. Горячий пустынный воздух обдувал смуглые скулы путника, но его исхудавшее тело только ещё больше вздрогнуло от озноба.

Вдруг на камень набежала лёгкая тень. Ящерица мгновенно проснулась от векового сна и быстро юркнула в расщелину камня. Путник ещё раз попытался открыть глаза. Перед ним стояла маленькая девочка в сером хитоне с платком на голове. В руке она держала букет из колючек. Она разглядывала мужчину, не скрывая своего детского любопытства, и стояла так близко от него, что можно было дотянуться до неё рукой. Ему очень захотелось позвать её и попросить помощи, но губы не хотели ничего говорить. Только беззвучные хрипы раздирали пересохшее горло.

Заметив, что человек приоткрыл глаза, девочка сорвалась с места и кинулась бежать на голоса. Её уже искали, и сейчас будет строгий выговор за непослушание. Прижимая колючки к груди, она неслась к повозке и со всего разбегу ударилась ногой о колесо.

– Сарра!!! – Мириам подхватила ребёнка. – Разве можно так далеко уходить от нас. Здесь опасно! Очень опасно! Скорпионы, змеи, разбойники! С тобой может случиться, что угодно. Я отвернулась только на минуту, а тебя уже нет… Сильно ушибла ножку?

– Нет, не сильно! Там разбойник, – Сарра уже отдышалась и показывала рукой в ту сторону, откуда прибежала.

Яруф, услышав слова девочки, тотчас полез в повозку за длинным дамасским ножом. Мириам только покачала головой. Слуга был уже стар, но свою хозяйку в беде ни за что не оставит, будет защищать до последнего вздоха.

– Яруф, ну какие здесь разбойники, – женщина стала растирать Сарре ушибленное колено. – Эту часть дороги все обходят стороной. Проклятое место. Разбойникам здесь нечему поживиться. Да и грабить нас бесполезно. У меня ничего ценного нет.

– Как нет?– удивилась Сарра. – А это разве неценное?

Она показала на золотые браслеты.

– Из-за них нас и убьют, – согласился слуга с маленькой девочкой.

Мириам быстро сняла украшения, спрятала в складках одежды.

– Немедленно в повозку! Лошади уже отдохнули, и мы можем ехать дальше… А если поедем быстрее, то уже к вечеру выберемся на оживленную дорогу возле озера.

– Нет! – Сарра стала вырываться из рук женщины. – Ему нужна помощь. Он там лежит… как мама…

Мириам сразу же выпустила девочку из рук. Она застыла, чувство тошноты подкатило к самому горлу. Какой-то несчастный умер посреди пустоши, а бедный ребёнок нашел его тело.

– Он живой, – зашептала Сарра, дергая неподвижную женщину за юбку туники. – Пойдем, я покажу.

– Яруф, привяжи коней покрепче. Нужно посмотреть, кто там лежит, – решилась Мириам.

– Госпожа, прошу вас, – взмолился старый слуга, – не ходите туда. Если мы начнем рыть могилу этому несчастному, то и до вечера не выберемся отсюда. Пусть он достанется зверью. Ведь им тоже нужно что-то есть.

Но все уговоры были напрасны. Яруф знал, уж если что-то взбрело в голову его хозяйки, то ничего тут не поделать. Он молча пошел доставать из повозки воду и старое покрывало для погребения.

Девочка быстро отыскала большой приметный камень среди сотни точно таких же. Путник лежал на старом месте, только теперь глаза он не открыл. Мириам внимательно осмотрела его ноги. Одна посинела и распухла, другая вся была в старых шрамах от язв. Она пыталась прослушать его сердцебиение, но с большим трудом расслышала только два удара. Сомнений не было: человек умирал.

– Мы можем его не довезти, Сарра, но стоит попытаться спасти его.

Вдвоём со слугой Мириам перенесла странника в повозку. Он был таким лёгким, что приходилось только удивляться, в чём ещё держалась душа этого несчастного человека. Устроили его, как можно удобнее, на самом дне, постелив на жесткие доски покрывала и разное тряпьё. Женщина опасалась дорожной тряски. Первым делом осмотрела распухшую ногу. Две кровавые, чуть приметные точки запеклись на щиколотке. Укус змеи. Темная синева уже успела расползтись по всей голени. Странно, что он ещё жив… Из дорожной сумки Мириам достала бальзам. В маленьком прозрачном сосуде была бесценная жидкость – противоядие. Одна старая иудейка открыла ей секрет даров Мертвого моря. Такой состав лекарства помогал от укусов различных змей, Мириам уже не раз испробовала его на неосторожных рабах. Сделав несколько небольших надрезов в месте укуса, смазала им раны и немного влила в рот мужчины. Смочила кусок жесткого холста водой и принялась обтирать ему руки, ноги, шею и грудь. Лицо вытерла аккуратно и нежно. Она сидела рядом с несчастным путником и всматривалась в его лицо. Красивым его нельзя было назвать. Тонкие запекшиеся губы превратились в одну рану, узкий лоб весь в глубоких морщинах, скулы обтянуты бескровной кожей. Вот только длинные ресницы и прямой нос не вызывали явного отвращения. А глаза так и оставались закрытыми. Он не проявлял никаких признаков жизни. Только по едва пульсирующей жилке на виске, она знала, что он ещё жив.