— Ведь весело же было, — произнесла Лотти, разливая горячий шоколад по кружкам.

— Ну да, и получили от мамы, тоже «весело». Никогда ещё не видела её такой рассерженной, — сказала Сесил.

Шарлотта засмеялась воспоминаниям. Они баловались на кухне с мукой! Здесь всё было такое белое, и словно снег медленно парил в воздухе. Они так наигрались, что заснули прямо на кухне, в муке, тесно прижавшись друг к другу рядом с тёплой печкой. На утро их нашел повар, который тут же побежал докладывать королеве о бардаке, устроенном тремя принцессами. Ах, но что это были за прекрасные мгновения!

Коллидора закивала и медленно вдохнула запах шоколада, который подымался от кружки. Шарлотта села рядом с младшей сестрой и, обняв её за плечи, ласково спросила:

— Ну что, Колл, ты больше не боишься?

Девочка с восхищением посмотрела на Лотти и покачала головой.

— Нет, и это всё благодаря вам. Вы прогнали его!

Сесилия впервые за долгое время искренне улыбнулась и, протянув руку, накрыла ладонь Колл.

— Что ты, дорогая, мы всегда будем на твоей стороне!

— Да, да, — быстро подтвердила Лотти.

Иногда Коллидоре снились страшные сны, и она боялась оставаться в комнате одна: ей казалось, что кто-то наблюдает за ней и может её украсть и причинить боль. Девочка вылетала из своей комнаты и садилась под дверью, боясь зайти обратно. Но из взрослых никого не будила. (Читай на Книгоед.нет) Так она могла просидеть до самого утра, пока не приходили няньки и не ругали её за эту выходку. Поэтому сёстры решили помогать своей младшей сестре. Они приходили в её комнату, делали вид, будто с кем-то дерутся, а после «победы» с чистой совестью шли на кухню, чтобы подкрепиться горячим шоколадом, который так любили.

— Мама говорит, что со мной нельзя водиться, что люди от общения со мной могут… — девочка судорожно вздохнула и замолчала.

Лотти и Сесил переглянулись. Да, они слышали о проклятии феи, но не верили этому. Просто Колл была не такая, как все, и не могла кому-то причинить боль.

— Что бы не случилось, мы всегда будем любить тебя, — произнесли они и крепко обняли сестру.

Коллидора вырвалась из воспоминаний, и тяжело задышала. Слезы текли по щекам и сердце выскакивало из груди. Действительно, что с ними произошло? Почему такие прекрасные и светлые чувства, были убиты на корню? Они охладели друг к другу, стали ненавидеть друг друга.

Зачем она это увидела? Она уже не думала, как это увидела, почему это произошло. Может дело в Шарлотте? Неужели у Лотти появились новые способности или она просто думает о Колл? Девушка обхватила себя за плечи и стала раскачиваться. Ей и так плохо, воспоминания кружили в голове жаля, как осы. А тут ещё и Шарлотта…

— Долго ещё ты будешь сидеть в этой комнате?

Голос сестры раздражал, но в то же время вывел из какого-то состояния комы. Коллидора сидела в своей комнате вот уже три дня: она не ела, не гуляла, ни с кем не разговаривала. Из головы всё никак не выходил разговор родителей и та брошенная матерью фраза, что принцесса была похищена и месяц провела неизвестно где и с кем. Чувства Лотти, что были пульсировали в голове.

— Я не хочу ни с кем разговаривать, Сесил. Оставь меня, пожалуйста, одну.

Нет, она нисколько не злилась на родных, тем более на сестру. Но Колл было важно остаться одной, чтобы погрузиться в свои забытые воспоминания и вспомнить мужчину, с которым потеряла девственность. Как странно, она хорошо помнила момент близости, но совершенно не помнила мужчину. Ей казалось, что он очень высок, что у него тёмные волосы и печальный взгляд. Или это просто её фантазия?

— Ох, Коллидора, ну нельзя себя так изводить! — простонала Сесил и села рядом на кровать, заглянула с беспокойством в лицо сестре. — Ты скоро будешь похожа на привидение — бледная и немощная.

В руках она держала поднос с едой, от которой шёл такой приятный аромат, что живот младшей принцессы заурчал. Сесил улыбнулась и выгнула бровь, показывая всем своим видом, что никуда не уйдет, пока Колл не поест. Но как же ей объяснить, что девушка не чувствует голода. Её вообще в последнее время по утрам тошнит так, будто под носом постоянно что-то протухшее находится.

— Я не хочу, — простонала Коллидора.

Сесил нахмурилась и поставила поднос с едой на кровать. Хмуро посмотрела на сестру и, протянув руку, дотронулась до лба, проверяя температуру.

— Может, ты заболела? Или голова всё ещё болит?

Коллидора покачала головой и вымученно улыбнулась. Она стойко боролась с приступами тошноты: уж больно не хотелось, чтобы Сесил видела её такой. А то начнёт ещё больше нервничать, ходить по пятам и опекать. С одной стороны, это очень приятно, ведь с детства всем было на неё наплевать, с другой стороны — это раздражало. Колл не маленькая девочка, а потому нет смысла ходить за ней. Если уж совсем плохо станет, то и сама сможет дойти до врача.

— Нет, голова, как и бок, уже прошли. Ничего не болит.

И ведь это правда. Тело у неё совершенно было здоровое, не считая тошноты, но, возможно, это просто нервное. У нее болела только душа, словно её рвали на части адские псы. Но, может, и нет никакой души, может, это просто такое красивое слово, и всё. В любом случае, кому какое дело до её грешной души. Да, она грешна, раз отдалась мужчине до свадьбы, да ещё и своему похитителю.

— Тогда поешь и не вредничай, дорогая сестра!

Коллидора улыбнулась и, повернув голову, посмотрела на окно. Сегодня было тепло и душно, даже ветер был теплый. Птицы радостно носились за окном; принцессе стало интересно, о чём же они поют свои песни? Иногда она тоже мечтала быть птицей: вот так носиться по миру, побывать в разных странах и петь, заливаться, как соловей. Но она всего лишь человек, которому не везёт.

— Я не вредничаю. Ты знаешь, о чём шепчутся слуги?

Сесилия вздрогнула и отвела взгляд — хоть Колл и не была так хороша в распознавании лжи, всё же поняла по виноватому и окаменевшему лицу сестры, что та знает намного больше, чем говорит.

— Мало ли, о чём они шепчутся, на то они и слуги, чтобы сплетни распускать. И вообще, когда это ты начала слушать и вникать в то, что говорят слуги? Колл, милая, разве не ты всегда говорила, что они тоже люди и им нужно как-то себя чем-то развлекать, точнее, не могут же они только работать… постоянно.

Коллидора покрутила в руках булочку и вспомнила о том, что произнесла Беатрис. Принцесса всё же вышла из своей комнаты, правда, поздно вечером, чтобы наверняка ни с кем не столкнуться, но, к огромному своему сожалению, налетела на трёх неразлучных подруг-фрейлин. Колл успела спрятаться за углом и только хотела уйти, как услышала, что они говорили о ней. Любопытство взяло верх, и девушка обратилась в слух.

— Интересно, что она о себе возомнила? — произнесла Кейли и сморщила свой прелестный носик, словно что-то плохо пахнущее попалось им на пути.

— А вы видели, как сильно она изменилась? — спросила Дария. — Мне вот интересно, где она была весь этот месяц.

— Говорят, что она уже не девственница, — произнесла Беатрис.

Коллидора вся сжалась и, опустив голову, посмотрела на свои дрожащие руки. Не девственница? Но как же так? Быть не может!

— Откуда ты знаешь?

— Врач, который осматривал нашу принцессу, хороший знакомый моей семьи. Он и рассказал моему отцу об этом.

— Её изнасиловали? — испуганно спросила Дария.

— Насколько я знаю — нет. Там было все по обоюдному желанию, — ответила Батрис и гадко улыбнулась.

Впервые в жизни Коллидоре хотелось выйти из-за угла и настучать по этому мерзкому лицу, стереть эту идиотскую улыбку и выгнать этих трёх сплетниц из замка, из королевства, из этой страны. И она уже почти созрела, когда заговорила Дария:

— Но если там всё было по обоюдному желанию, тогда кто так поиздевался над ней? На принцессе не было живого места! Это вряд ли сделал похититель.

— Кто знает, что там случилось, — сказала Беатрис. — Дария, я не пойму, тебе вдруг стала нравиться принцесса?