Странно, но сны о прошлом Меверика прекратились сниться. Теперь ее доставали воспоминания о доме, и это было мучительно. Она вспоминала яркую и веселую Шарлотту. Нет, не ту зазнайку, которой она стала, а ту маленькую девочку, которая так заразительно хохотала, что никто не мог сдержать ответной улыбки. Милую и добрую Шарлотту, которая отлично готовила и всегда находила Коллидору, где бы та не была.

А Сесилия? Она ведь не всегда была такой букой! Да, она умела различать, где правда, а где ложь, но это не мешало ей веселиться и смеяться. Она любила читать и всегда старалась привить эту черту Лотти и Колл. Но сестры лишь отмахивались и убегали играть дальше. Но Сесил никогда не злилась, только печально вздыхала и снова погружалась в книги. А вечерами, когда Колл не могла заснуть, именно Сесил забиралась к ней в постель и рассказывала удивительные истории. Сказочные! Слушая ее рассказы, маленькая принцесса словно жила в них. Она живо представляла себя на месте героини и переживала все, что с той происходило. Да, так умела только Сесил.

Колл снова смахнула слезу и вдруг с удивлением поняла, что если бы они хотели ее найти, если бы они желали, чтобы с ней все было хорошо… Ее могла спокойно найти Шарлотта. Если бы захотела. Неважно как, но ее бы нашли. И от этой мысли становилось не по себе. Почти месяц, как она пропала, но никто даже не удосужился ее поискать. Всем было наплевать. Девушка всхлипнула и почувствовала, как у нее задрожала нижняя губа.

На постели завозились, и через секунду сел Меверик. Он зажег свечу и пристально посмотрел на заплаканное лицо Колл. Девушка постаралась отвернуться, она не хотела, чтобы он видел ее такой. Но мужчина не позволил ей этого сделать. Он провел рукой по ее мокрым щекам и прижал к себе.

— Что случилось? У тебя что-то болит?

Колл покачала головой и прижалась сильнее к горячему телу; она только сейчас поняла, как сильно замерзла. От Меверика всегда шел такой жар, который согревал даже душу.

— Тогда почему ты плачешь?

Коллидора вдохнула такой приятный и родной запах оборотня. Кажется, она избавилась от приступов аллергии. Хотя, были ли они у нее? Сейчас уже и не вспомнить. Они лежали обнаженные на ее кровати; совсем недавно он снова вознес ее на вершину блаженства, и она в который раз отдалась ему вся, без остатка. Это было удивительно и прекрасно. Кто бы мог подумать, что такое возможно!

— Я кое-что вспомнила.

Мужчина отстранил ее от себя и, заглянув в глаза, тихим и каким-то устрашающим голосом спросил:

— Надеюсь, не друга детства?

Принцесса с удивлением поняла, что Меверик ревновал. Сердце так и подпрыгнуло в груди. Хотелось его немного помучить, но она быстро передумала. Ей не хотелось, чтобы он страдал так, как страдала она, когда думала, что у него есть что-то с Ивейн. Поэтому она покачала головой и легонько поцеловала мужчину в губы.

— Нет, я вспомнила сестер.

Он заметно расслабился и снова привлек ее к себе, окутывая любовью и теплом.

— Расскажи, какие они?

Колл задумалась.

— Странные, — выдала она через минуту раздумий и засмеялась. — Забавные, смешные, необычные!

Меверик улыбнулся и чуть сильнее сжал в объятиях, словно подбадривал продолжать.

— А еще они добрые и нисколько не злые, по крайней мере, так было в детстве. А потом все изменилось. Сесил замкнулась в себе, предпочитая общество людей отца. Всюду, словно тень, двигалась за королем, слушая мысли подданных и оберегая отца от напастей. Лотти, словно сошла с ума, помешалась на платьях, балах и мужчинах. Нет, она не спала с ними, ты не подумай, но сестра просто обожала, когда с нее не спускали взгляда, когда за ней бегали и украдкой, когда рядом никого не было, целовалась со своими обожателями. За вечер у нее могло быть до пяти кавалеров, которым она дарила свои поцелуи.

Меверик покачал головой, было видно, что ему не понравилось то, что он услышал о Лотти. Да кому это вообще могло понравится? Конечно же королева-мать и король-отец ничего не знали о таком недостойном поведении своей старшей дочери. Им бы точно это не понравилось. Фрейлины обо всем знали и, вместо того чтобы поговорить с королевой, предпочитали молчать и потакать прихотям Шарлотты. Может, она им что-то обещала?

— Расскажи о твоих родителях? — попросил он.

Коллидора опустила голову и почувствовала, как сердце сжалось от боли. Не от тоски и жалости, не от любви, а от боли. Настоящей, разрезающей сердце боли.

— Родители — они очень… высокомерные люди. Отец всегда занят делами государства, ему никогда не было до нас никакого дела. Но оно и понятно, ведь он король, мы это понимали и принимали. Однако очень часто видели отца, который сидел в саду и так устало и одиноко склонял голову, словно ему было тяжело. Словно его что-то тяготило. Может, дела государства и вечные заседания и советы, а может, он просто не хотел иметь с нами никакого дела? Мы этого не знали, но почему бы такие минуты одиночества было не провести со своими детьми? Или на худой конец со своей женой?

А королева, всегда была холодна.

— Мама всегда была занята собой; вечные примерки платьев, рисование акварелью и сплетни со своими фрейлинами. А когда она никого не хотела видеть, то садилась в своей комнате на кресло из золота, служанки приносили огромное разнообразие фруктов, выпивки и прочей ненужности и уходили, оставляя ее в одиночестве, где она читала стихи. Представляешь, Меверик! Читали стихи! Она не хотела нами заниматься, не хотела с нами разговаривать; несмотря на то что Шарлотта — ее любимица, мать и с ней не особо ладила. Я вообще не понимаю, как они живут. Мать с отцом не разговаривали и точно не спали вместе. Что же их держало вместе?

Меверик потерся подбородком о ее макушку и покачал головой.

— Ты же знаешь, Колл, браки не всегда заключаются по любви. А в королевских семьях почти всегда все по расчету. Скорее всего, и их брак такой. Они просто не любили друг друга, а им пришлось пожениться, чтобы скрепить два королевства. Я слышал об этом.

Коллидора вздрогнула и посмотрела на любимого. Ну конечно, Меверик старше ее, ведь ему же тридцать лет, в то время как ей всего двадцать. Стало очень любопытно, что мог знать он, чего не знала она.

— Что же ты слышал?

— Я слышал, что король Роберт был влюблен в другую, когда его заставили женится на твоей матери, принцессе Изобелл. Уже тогда между ними чувствовался холодок, Роберт постоянно выискивал взглядом кого-то в толпе, а Изобелл, вздернув свой прекрасный носик, словно не могла смотреть на простых людей, смотрела на статуи и о чем-то думала.

Коллидора моргнула и, чуть улыбнувшись, с подозрением спросила:

— Ты все это так рассказываешь, будто видел их собственными глазами.

Меверик оторвал взгляд от ее большой груди и улыбнулся, показывая свои белоснежные зубы.

— На самом деле, я был на той свадьбе со своей матерью. Я тогда ещё маленький был, но запомнилась мне эта странная свадьба тем, что молодые не хотели смотреть друг на друга. Будто чего-то боялись.

Принцесса слушала, как завороженная. Он видел их, когда они были молоды и еще не были королем и королевой. Девушка схватила Меверика за руку и, крепко сжав, спросила:

— Какими они были?

Меверик закусил губу и глубокая складка пролегла между бровями. Колл ждала, но где-то внутри все подрагивало от ожидания.

— Во взгляде короля сверкала такая сила, яркость и неприкрытая любовь. Говорили, что он влюбился в какое-то сказочное создание, вроде как в фею, — после этих слов оборотень как-то странно посмотрел на принцессу, — А Изобелл бросала влюбленные взгляды на твоего отца, но тут же отворачивалась, чтобы он не догадался о ее чувствах. Простые смертные этого бы не заметили, но мы с мамой были недалеко от них, и я чувствовал их сердцебиение, почти слышал их мысли.

— Хочешь сказать, что мама была влюблена в отца? — ей вдруг захотелось рассмеяться, до чего это было нелепо.

Принцесса никогда не замечала и капли любви между ними. Отец всегда проходил мимо них так, будто Изобелл не существовало. А сама королева делалась прямо-таки каменной, когда Роберт был рядом. В ее взгляде было столько высокомерия и отчужденности, а в его — холода и ярости, будто они два заклятых врага. О какой любви вообще может идти речь?