— Не засекут! — заверил ее юноша, на всякий случай сразу пряча руку с телефоном под одеяло. — Спасибо тебе огромное! Ты просто не представляешь, что для меня сделала!

— Почему же, представляю, — улыбнулась Таня. Наверное, улыбнулась.

В дверь палаты, как видно, сметя заслон, организованный у входа Нестеровым-старшим, заглянула дежурная сестра — старая Юркина знакомая Надя.

— Обещали же на минутку! — укоризненно сказала она Тане. — В следующий раз вообще не пущу!

— Все, все, уже ухожу, — поспешно ответила девушка и, послала Юрке воздушный поцелуй — в маске и медицинской перчатке он смотрелся несколько своеобразно. — До завтра! — шепнула она затем и выскользнула из палаты.

Шаги посетителей стихли в коридоре. С минуту еще Юрка прислушивался, не вернется ли медсестра, затем благоговейно достал из-под одеяла буквально жгущий ему ладонь телефон. Включил, дождался загрузки. Экран был непривычно маленьким, но что ж, дареному коню еще зубы линейкой измерять? Над кнопкой входа в сеть высветились закладки, и среди них юноша сразу узнал ссылку на «Вид сверху». Она шла в самом конце списка, и была бледнее верхних, более свежих — как видно, последние дни в блог с телефона Таня не заходила.

Палец Юрки почти «на автомате» ткнул в знакомую иконку, и страница открылась.

Свежая запись в блоге была всего одна.

«Анонс», — прочитал юноша. — «Наше расследование: верзилин — жизнь или смерть?»

Ниже шел текст:

Как стало известно «Виду сверху», в Институте Человека завершился неудачей очередной эксперимент по превращению маломера в верзилу. Исследования в этой области ведутся уже много лет, но лишь недавно ученые перешли в своей деятельности от теории к практике. Согласно сообщениям нашего источника в Институте, его специалистам удалось добиться роста тела маломеров до более чем полутора метров, однако процесс неизбежно вел к смерти мозга испытуемых. В ходе опытов скончалось по меньшей мере шестеро добровольцев из числа маломеров московского мини-сити.

Отмечается, что помимо мозга остальные внутренние органы испытуемых развивались нормально. Согласно законодательству мегаполиса, при констатации смерти добровольцев они даже могут быть использованы для трансплантации лицам, которым показана соответствующая операция. Согласие на это давалось добровольцами и властями мини-сити одновременно с согласием на участие в эксперименте. Как показала практика, пересаженные органы маломеров, прошедших через процедуру «оверзиливания», крайне редко отторгаются у реципиентов. Природу этого феномена, по словам ученых, еще предстоит изучить.

Итак, сегодня пришло известие о гибели еще одного добровольца-маломера, принимавшего участие в эксперименте специалистов Института — некой В. Одновременно сообщается, что самоотверженная жертва В. уже спасла несколько человеческих жизней. Так, сердце донора было пересажено пациенту Юрию Н., имена других реципиентов источник не назвал, указав, однако, что все они чувствуют себя удовлетворительно, признаков отторжения донорских органов не наблюдается.

Подробнее о верзилине читайте в материалах нашего расследования завтра.

Там дальше, кажется, было еще что-то, но буквы вдруг стали расплываться у юноши перед глазами. Пациент Юрий Н… Доброволец-маломер В… Как? Почему?! Блогер же утверждал, что она просто уехала! А теперь пишет…

Телефон вывалился из Юркиной руки и упал на пол, но юноша этого даже не заметил. Воздух колом встал в груди, из горла вырвался хрип.

Аппаратура у изголовья кровати издала пронзительный писк, лампы дружно замигали красным и через несколько секунд в палату вихрем ворвалась медсестра Надя.

— Что случилось? — испуганно спросила она, и тут на глаза ей попался валяющийся телефон. — А это еще что такое?! — сердито вскричала сестра. — Кто разрешил?! Вот откуда помехи у аппаратуры!

— Чье?!. — яростно прохрипел Юрка, шлепая губами, словно полудохлая рыба, выброшенная волной на берег.

— Что? — обернулась к нему Надя, наклонившаяся, чтобы поднять с пола мобильник.

— Чье… сердце… мне… пересадили?!.

— Обычное, донорское, — пожала она плечами. — Какая разница? Смотрите, приборы просто с ума сошли! Это все из-за вашего дурацкого телефона. Кто вам его принес? Отец? Та девушка? Вот я им устрою!

— Чье?.. — не слушал ее юноша, делая решительную попытку подняться с кровати — безуспешную, но аппаратура в палате тут же взъярилась пуще прежнего. — Чье… сердце?!. Ответь!..

— Хорошо, хорошо, только лежите спокойно, — отчаянно замахала на него руками Надя. — А то доктор узнает — голову мне оторвет! В истории болезни все это должно быть, — протянув руку, она достала откуда-то из-за изголовья Юркиной кровати толстый журнал в серой картонной обложке. — Сейчас… — открыв, сестра начала его судорожно листать. — Вот, тут сказано: донор… Странно, здесь почему-то прочерк… А, вот внизу, мелко: добровольный подопытный-маломер, зарегистрированный в реестре под именем Вита… Ничего не понимаю, — удивленно подняла Надя глаза от журнала. — Наверное, тут какая-то ошибка, да? Как донором органов может быть маломер?

— Нет! — заорал на всю палату Юрка. — Нет! — он явственно ощущал, как от этого истошного крика взрываются в его груди артерии, лопаются вены, трещат, расходясь, не успевшие толком срастись ткани…

— Что происходит? — широко распахнув глаза, вымолвила растерянная Надя, но юноша ее уже не видел и не слышал. И вокруг, и внутри были лишь горечь, боль и ужас.

Горечь, боль и ужас. И еще ледяной холод. Навсегда.

Стоя перед зеркалом, Бенедикт задумчиво водил расческой по волосам. На встречах с верзилами он всегда старался выглядеть безупречно. Даже на таких, как предстояла ему сегодня. Расслабишься однажды — потом войдет в привычку и в самый неблагоприятный момент аукнется. Да, внешний вид — мелочь: кто там станет приглядываться к прическе или костюму крохотного человечка, большинство верзил просто не заметит — не разглядит — тщательно ли выглажены его брюки и хорошо ли начищены ботинки. Но в политике — настоящей, большой политике, а не песочнице мини-сити — мелочей не бывает.

Он это понимает. Другие — нет. Особенно эти идиоты, именующие себя подпольем. Они вообще ни пса не понимают ни в чем, кроме своего примитивного ремесла — крутиться на подхвате у верзил — а туда же, мнят себя чуть ли не революционерами, благодетелями народа!

Можно подумать, он, Бенедикт, против того, чтобы жители мини-сити интегрировались в мегаполис! Можно подумать, что ему нравится жизнь его народа в гетто! Но нужно смотреть правде в глаза: сегодня к гармоничному слиянию не готовы ни они, ни верзилы. Объяви о нем завтра Мэрия — и что произойдет? Маломеры получат вожделенное равноправие, но не возможность этими самыми правами воспользоваться — большинством из них. Потому как ростом не вышли и руки коротки. Станут гражданами, но, по факту, гражданами второго, низшего сорта. И уже навсегда. Однажды попав на дно жизни мегаполиса, на поверхность смогут выплыть единицы, большинство так и останется прозябать в пучине. Да, кто-то, возможно, вытащит счастливый билет и выиграет, но остальные безнадежно проиграют — и за себя, и за своих детей, и за детей своих детей.

Нет, это не значит, что интеграция не нужна. Нужна. Более того, она неизбежна, но произойти должна тогда, когда мини-сити накопит для этого достаточно ресурсов — как политических, так и тех же финансовых. Так, чтобы войти в мегаполис на равных или почти на равных. Над этим — накоплением ресурсов — он и работает всю свою жизнь. При этом прекрасно понимая, что конечных результатов своего труда не увидит. Вероятно, не увидит их и его преемник. А вот преемник преемника, если оба окажутся достаточно мудры и удачливы — уже может быть.