Юрка похолодел. Об этом он не думал.

— Но… Но ведь раз дела не будет — это уже и не важно, да? — пробормотал он, машинально нащупывая в кармане предательский мобильник.

— Будем надеяться, — кивнула она. — Вот только если так, почему тогда к нам идет полицейский? — добавила она, внезапно меняясь в лице.

— Что? — вскинул голову юноша: со стороны ворот по тропинке в их сторону направлялся человек, строгую черную форму которого перепутать с чем-то иным было абсолютно невозможно.

Первой Юркиной мыслью было зайцем броситься наутек, но ноги его словно приросли подошвами к земле. Да и куда бы он побежал, со всех сторон зажатый высоченными стенами микст-зоны?! К тому же, бегун из него — сами знаете!..

Грудь юноши сдавило стальными тисками, внутри кляксой разлилась черная тяжесть. Перестав дышать, Юрка не отрывал ошалелого взгляда от приближавшегося полицейского. Тот был уже совсем рядом.

— Разрешите, молодой человек…

В оцепенении юноша не реагировал. Боль под ребрами сделалась почти нестерпимой.

— Разрешите, — повысил голос полицейский и, так и не дождавшись реакции, ступил ногой на газон, едва не задев при этом головой подвесную дорожку — не ту, на которой стоял Вита, а с противоположной стороны — протиснулся мимо ветвями кустарника и перегородившим проход Юркой и, вернувшись на тропинку, как ни в чем не бывало двинулся дальше, к буфету.

Шумно выдохнула Вита. Как во сне, юноша повернулся к ньюпке: лицо девушки дрожало на фоне залитой июльским солнцем зелени, словно плохая голограмма, затем вдруг начало медленно расплываться, окончательно теряя сходство с человеческим, и в следующий миг в микст-зоне зачем-то выключили свет.

В любой, самой безнадежной ситуации (коих в ее короткой жизни случалось, увы, немало) Майя привыкла искать хоть что-то, сулящее перемену к лучшему. Вот, например, то, что ее доставили в дом бургомистра, безусловно, было хорошим знаком: для Митяя с Арнольдом и даже для самого Игната вполне хватило верного Бенедиктова пса Петра, ей же вишь какая честь выпала! А вот то, что хозяин сразу же выпроводил за дверь конвоира и остался с Майей в комнате один на один, одновременно и обнадеживало, и настораживало. Провоцирует он ее, что ли? Ждет, не попытается ли попавшаяся преступница выкинуть какую-нибудь глупость? В таком случае, не дождется! Все в мини-сити знают: оказался лицом к лицу с шершнем — не трепыхайся, только хуже будет. Хотя, куда уж теперь хуже-то?..

С минуту бургомистр молчал, внимательно изучая Майю из кресла у окна. Смиренно застыв посреди комнаты и потупившись, выжидала и она.

— Ты пощадила мальчишку — этого Марка, — проговорил, наконец, Бенедикт — словно новость какую-то невероятную сообщил.

— Так это же мне только в плюс, не так ли? — осмелилась Майя выдавить робкую улыбку.

Признаться, оставить сопляка в живых не было ее собственной идеей: Митяй велел: «Верни его!», вот она и старалась вернуть. Но пока догнала в темноте, пока обезоружила и скрутила, пока отволокла назад, к тайнику, началась та безумная катавасия у Витрины, и сообщников на месте уже не оказалось. Пришлось чуть ли не на себе тащить эту безвольную, позорно обделавшуюся тушку в полис, на явочную квартиру, где Майю в итоге и повязали полицаи-верзилы.

Разумеется, сама себя она уже не раз спрашивала: а отдай тогда Митяй другой приказ — сумела бы она хладнокровно перерезать мальчишке горло? Если бы, к примеру, именно от этого зависела ее свобода? Ответить с уверенностью у нее не получалось, и все же в душе Майя все более склонялась к тому, что сумела бы. Должна была суметь — она всегда со всем справлялась. Однако признаваться в этом сейчас Бенедикту было, пожалуй, совсем не ко времени.

— Также ты не оказала сопротивления при аресте, — продолжил между тем бургомистр, проигнорировав ее вопрос.

Ха! Какое уж там сопротивление, когда тебя накрывают полицейским сачком! Мало того, что мачете его сетку не берет, так от резких движений та еще и током бьется! Только и остается, что сжаться в комок и затаить дыхание…

Но к чему, все-таки, клонит этот старый шершень?

— А еще я честно рассказала все, что знала, — позволила себе напомнить Майя. — Большинство контактов с дилерами-верзилами было замкнуто на меня, о некоторых даже Игнат был не в курсе! Поэтому…

— Поэтому ты сейчас здесь, у меня, а не в яме со своими подельниками в ожидании оказии до Барнаула или Владивостока, — недовольно поморщившись, перебил ее Бенедикт. — Впрочем, еще не поздно отправить тебя туда, так сказать, для комплекта.

— Не надо, — «на автомате» вырвалось у Майи. Пугала ее, конечно же, не пресловутая яма — что она, ям не видела? А вот перспектива ссылки… Митяй как-то обронил мимоходом, что узилище московского мини-сити — сущий курорт по сравнению с типичным жилищем добропорядочного ньюпа во Владивостоке. А уж про Барнаул шепотом рассказывали такие вещи, что кровь в жилах стыла.

Игнату как их главарю, ясное дело, Барнаула не избежать. Двоих московских ньюпов в один региональный мини-сити не сошлют — таковы правила — поэтому Митяю светит Владивосток. Тогда Арнольду, наверное, Саппоро — как говорят, то еще местечко. Ну а ей, Майе, скорее всего предстоит бедовать в Нижнем Новгороде или Иркутске. Тоже, в общем-то, ничего хорошего…

— Насколько я помню, в прошлом году ты легально работала в полисе? — задал вдруг совершенно нежданный вопрос бургомистр.

— Да, — почти машинально кивнула она. — Медсестрой в Институте Человека.

— И была досрочно отозвана мной в мини-сити из-за некоего прискорбного инцидента…

— Совершенно верно, — подтвердила Майя. — После того, как в больнице пропал какой-то редкий препарат, весь штат ньюпов в Институте заменили. Но я тогда была совершенно ни при чем, правда! — подняла она честные карие глаза на собеседника.

— Я знаю, — ровным тоном проговорил тот. — Зато теперь будешь при чем. Если, конечно, мы договоримся.

— Что, простите? — не поняла девушка.

— Я хочу, чтобы ты вернулась в Институт, — слегка подавшись вперед, проговорил Бенедикт. — Нужно помочь нашим тамошним девочкам в одном нетривиальном деле. Справишься — останешься в Москве, и мы навсегда забудем о том, чем ты жила последние семь месяцев…

«Восемь с половиной», — чуть было не поправила бургомистра Майя, но вовремя прикусила язычок. Сердце у нее в груди стучало, как у воробья. Неужели, шанс?

— …а не справишься, — продолжил между тем вещать Бенедикт, — отправишься, как и положено, в Иркутск, собирать кедровые орехи — или чем там у нас славится байкальский мини-сити?.. Ну а если вдруг, паче чаяния, попытаешься меня обмануть…

— Нет! — совершенно искренне в голос выкрикнула она. — Не попытаюсь!

— Я тоже на это надеюсь, — склонил голову ее собеседник. — Но на всякий случай учти: в полисе тебе от меня не скрыться. Мне известно не только о Вернадского 15, но и о Металлургов 11, и о Мичуринском 5…

По первому адресу располагалась явка, на которой полиция накануне и взяла тепленькой Майю. Квартиру на улице Металлургов, фиктивно оформленную на какого-то левого верзилу, Игнат превратил в сущий дворцовый комплекс — с висячими садами, фонтанами, бассейнами, беседками и роскошными усадьбами, где, когда приходило время залечь на дно, их дружная команда отдыхала от трудов неправедных. Поддерживала все это великолепие в порядке нелюбопытная, но жадная до денег домработница-верзила. В планах их главаря было завести постоянную прислугу из числа ньюпов — Игнат грезил о поварах, садовниках, горничных, дворецких, чуть ли не о шутах — но организовать это он так и не успел…

Что касается третьего адреса, то Майе он вовсе ни о чем не говорил.

— Вся изъятая у вас недвижимость опечатана и вскоре будет передана мини-сити, она послужит общему благу, — заявил тем временем Бенедикт. — Преступники-верзилы, с которыми вы имели дело, арестованы полицией. Банковские счета, которые использовала ваша шайка, закрыты — даже тот, в Сбербанке, о котором ты умолчала на допросе…