Ничего не ответив, Юрка склонил голову к плечу, крепко прижавшись щекой к отцовской кисти.

Оскар работал в полисе по контракту уже третий год, и обществом верзилы его было не удивить, но в присутствии этого добродушного с виду толстяка в дорогом светлом костюме он все же чувствовал себя несколько не в своей тарелке. Хотя тот, казалось бы, сделал все для удобства гостя: в его рабочем кабинете даже имелся специальный помост с маленькими креслицем и столиком, подняться к которым можно было по пологой широкой лестнице. На столике стояли графин с водой и стакан — не карикатурно-игрушечные, какие, бывает, предлагают ньюпам неразборчивые верзилы, а специально изготовленные для мини-сити.

К Оскару хозяин обращался на «вы», но так уж у них в полисе было заведено. Наоборот, верзил могло оскорбить неосторожно сказанное им ньюпом «ты», но сие Оскар уже давно уяснил и был в этом отношении осторожен.

Хозяина звали Иосифом, и он являлся адвокатом. Как утверждала Вита, а ее мнению Оскар привык доверять безоговорочно — лучшим во всем полисе. И, что куда важнее, единственным, согласившимся принять и выслушать ньюпа. Как можно было заключить из наличия столика с графином — далеко не первого в его профессиональной практике. Это обнадеживало: слишком многое зависело от успеха или провала задуманного Оскаром дела.

Не считая Виты, поддерживавшей его всегда и во всем, никто из товарищей в план Оскара не верил, а Артур так и вовсе откровенно над ним смеялся. Но что они могут предложить сами? Ничего, кроме пустой болтовни! Хотя последнее, как раз, не про Артура — тот, как и Оскар, самым громким словам предпочитал реальные дела. Вот только какие? На этот счет у Оскара имелись некоторые догадки, но вслух их он предпочитал не произносить. Особенно теперь, когда Артур исчез.

Но какой бы путь ни выбрал для себя Артур, и что бы там не думало подполье, Оскар собирался торить собственную дорогу. Торжество писаного закона — именно за это, а вовсе не за сытую и комфортную жизнь, он так полюбил полис. И именно на этот инструмент Оскар теперь возлагал все свои надежды.

— Изложите, пожалуйста, еще раз: чего конкретно вы желаете добиться? — задал ему вопрос адвокат, приготовившись записывать ответ в лежавший перед ним раскрытый на середине блокнот.

— Равноправия! — не задумываясь, выпалил Оскар.

— Давайте тогда уточним, что именно вы понимаете под равноправием, — тут же предложил Иосиф. — Для начала: равноправия с кем?

— Ну как… — слегка растерялся ньюп. — С верз… — едва не оговорился он. — С гражданами полиса!

— Например, право голоса на выборах в муниципальный Совет?

— Нет, — мотнул головой Оскар. — То есть, и это тоже… Вы в самом деле не понимаете, о чем я толкую? — недовольно поморщился он.

— Боюсь, вы сами это не до конца понимаете, — развел руками адвокат. — Я не случайно упомянул право голоса — это хороший пример. Граждане мегаполиса приобретают его не сразу, а лишь по достижении совершеннолетия. Дети на муниципальных выборах не голосуют. Или взять более близкую вам тему — заключение трудового контракта. По общему правилу, это возможно с четырнадцати лет.

— К ньюпам такое неприменимо, — нахмурился Оскар, досадуя, что приходится объяснять якобы бывалому законнику такие элементарные вещи. — Наша жизнь короче, но мы быстрее взрослеем. Свой первый контракт лично я заключил, когда мне было тринадцать, а многие идут работать в полис значительно раньше!

— Еще как применимо, — невозмутимо возразил Иосиф. — Хотя и, конечно, не «в лоб». Возможно, вас это удивит (об этом вообще мало кто всерьез задумывается), но ни гражданское, ни административное, ни даже уголовное право мегаполиса вообще не упоминает ньюпов! С точки зрения буквы закона, такого субъекта как ньюпы просто не существует! Соответственно, для них — для вас — не предусмотрено никаких специальных юридических норм, ни вводящих особые ограничения, ни их отменяющих! Но так как по факту жители мини-сити так или иначе контактируют с мегаполисом и его гражданами, их взаимные отношения требуют урегулирования. А специального закона, как я уже сказал, на этот счет нет, и, насколько мне известно, принятие такового не планируется. На помощь, как обычно, приходит правоприменительная практика, в частности, судебная. И вот тут-то и начинается самое интересное, мой друг! Уже много лет назад суды выработали подход к ньюпам как к лицам с ограниченной дееспособностью. Да-да, по аналогии с несовершеннолетними! И дело здесь вовсе не в возрасте. Утвердилось мнение, что, подобно детям, ньюпы фактически не способны в полной мере реализовывать всю полноту прав (потенциальное наличие которых у них не отрицается), а потому нуждаются в опеке, подобной родительской. Законным представителем ньюпа признан мини-сити. Поэтому, — заключил адвокат, — ставить вопрос именно о равноправии в вашем случае юридически некорректно. Речь следует вести о выходе из-под опеки.

— Не важно, как это будет называться, — нетерпеливо отмахнулся Оскар. — Важен результат.

— Так об этом и был мой первоначальный вопрос, — напомнил хозяин. — Чего именно вы хотите добиться? Каким видите этот самый результат — в случае успеха? Можно поэтапно.

— Хочу разорвать поводок, привязывающий меня к мини-сити! — бросил Оскар, но тут же поняв, что снова выразился недостаточно конкретно, поспешил пояснить. — Для начала — получить возможность заключать контракт без оглядки на Бенедикта. Бенедикт это…

— Я знаю, как зовут бургомистра московского мини-сити, — усмехнулся Иосиф, помечая что-то в своем блокноте. — Самостоятельно заключать контракт — это все?

— Вы же сами просили «поэтапно», — буркнул ньюп. — Контракт — это основное. Второе — право постоянно жить в полисе, а не бежать по первому свистку на прополку грядок у Витрины. Третье — точнее, по важности это, наверное, второе — самостоятельно получать честно заработанные в полисе деньги. Так, чтобы они не проходили через загребущие руки Бенедикта, прилипая к его жадным пальцам. Четвертое… — он задумался, но больше ничего путного в голову как-то ни шло. — Впрочем, пока достаточно! — решил Оскар.

— Еще бы не достаточно! — хмыкнул Иосиф. — Любой из названных вами пунктов способен сотворить подлинную революцию в правовом статусе ньюпов!

— Мне не нужна революция! — покачал головой Оскар. — Мне нужна — как вы сказали? — неограниченная дееспособность!

— А вы схватываете на лету, — не удержался от похвалы адвокат. — Вообще, из ньюпов, с их феноменальной памятью, получались бы весьма неплохие юристы!

— С меня довольно быть неплохим сантехником, — в тон ему заметил Оскар. — Главное — самому, а не под «родительской» опекой папы Бенедикта.

— Это я уже понял, — кивнул Иосиф. — Что ж, прямо скажу, задача перед нами стоит непростая. Никто и никогда еще такого не делал, не только в Москве — во всей Евразии. А полагаю, и в мире.

— Непростая — но решаемая? — напрягшись, подался вперед ньюп.

— С уверенностью пока не скажу, — развел руками адвокат. — Судьба первопроходцев всегда непредсказуема. К тому же, слишком уж многим может прийтись не по нраву сама идея о ньюпе, порвавшем с мини-сити. С другой стороны… В общем, есть у меня одна мыслишка, — ободряюще улыбнулся он Оскару. — Раз уж наши суды приравнивают ньюпов к несовершеннолетним, что мешает применить здесь по аналогии процедуру эмансипации? В мегаполисе подросток в отдельных случаях может быть объявлен полностью дееспособным и выведен из-под родительской опеки, это называется эмансипация, — пояснил Иосиф, как видно, поняв по лицу Оскара, что юридический термин тому неясен. — Конечно любая аналогия — конструкция шаткая… Где вы зарегистрированы в мегаполисе? — спросил он вдруг.

— В общежитии, — удивился такому вопросу ньюп.

— Я понимаю, что не в личных апартаментах, — хмыкнул адвокат. — Адрес у этого вашего общежития есть?