Братила всегда поражался тому, что эти старички обязательно носили на поясе либо длинный нож, либо короткий меч. Вот и у этого древнего старика на поясе был меч в ножнах. На его одежде было множество пуговиц. Круглая пуговица символизировала солнце и изначально являлась оберегом от нечистой силы — пугала её.

— Будь здрав, Великий Волхв Перуна, — почтительно поздоровался Братила, кланяясь старику в пояс.

— Да хранит тебя великий Перун, — ответил кудесник, поклонился и сказал полуутвердительно, полувопросительно: — Опять к нам за помощью?

— Хочу, чтобы вылечили моего друга, он так в этой жизни сильно пострадал!

— Ну что ж, сам видишь: дорога к нам не заколодела, милости просим, если с чистыми помыслами.

Старик внимательно посмотрел на Кистеня, в его мутные, воспалённые глаза и сказал:

Великим воином будет сей человек, много пользы принесёт для Руси, буду лично его знахарствовать!

Волхвы Перуна чаще всего наследовали свою профессию от отца к сыну, но иногда и избирались, если какому-либо человеку были видения с богом Перуном. Женщины в прислужники бога Перуна не допускались, потому что он был Богом воинов. Кудесники очень не любили князя Владимира, который изгнал религию предков. Призвание на Русь христианства с греческими священниками, женитьба князя на ромейке Апраксии раскололи Русь: с одной стороны язычники, с другой Православие. Руси пришлось бороться со множеством врагов, но главным из них был враг внутренний — распри между князьями.

— Князья-русичи, греки-христиане травили нас, словно лесных зверей, — рассказывал жрец Перуна Кистеню. — Но мы не боялись и несли слово Перуна народу. Даже когда княжил в Новгороде Глеб, сын Святослава Ярославича, этот гонитель подлинной русской веры, то и тогда мы не убоялись и призывали отойти от христиан. И народ новгородский поверил нам! Но подлые греки, сами не могли убедить, так позвали дружину. И князь самолично разрубил чело тогдашнему великому жрецу Перуна, подкрался сзади, как последний тать, ибо боялся, знал, что не справиться спереди! И многих тогда порубили дружинники, но и наши волхвы сопротивлялись, сопротивлялись без оружия!..

Братство Перуна было тайным, но оно имело разветвлённый характер: даже среди княжеских дружинников были единомышленники, которые нередко приходили к волхвам заколдовать свой меч или испросить будущего... В этом братстве была жёсткая дисциплина. Будущий волхв подвергался необычайно суровым физическим испытаниям и проверкам. Не случайно в капище обязательным условием для жреца должно быть хорошее здоровье, которое он укреплял на протяжении всей жизни, а для этого выполнялись специальные физические упражнения (разумеется, втайне от окружающих), совершались добрые дела. Жрецы Перуна старались думать только о хорошем, то есть дисциплинировали даже свои мысли. Всё это позволяло им жить очень долго. Они владели тайным, сакральным знанием воздействия словом на людей, а также по мимике лица и жестам могли читать, что творилось в душе того или иного человека. Страстная вера в Перуна делала их одним целым, за малейшее нарушение, уклонение от треб полагались жестокие наказания. Известно, как сожгли волхва, который вовремя не «подкормил» жертвенный огонь, горевший перед идолом громовержца. Присутствовавший при этом главный жрец произнёс: «Перун дал славянам священный огонь, и этим же огнём, о нечестивец, мы сжигаем тебя, хотя ты и недостоин его!» Служитель Перуна владел всеми видами оружия, искусством русского рукопашного боя, умел лечить, казалось, неизлечимые болезни, предсказывать будущее. Волхвы страстно хотели освободить Русь от позорного ига — это было делом чести каждого, посвятившего свою жизнь Перуну — Богу русской воинской славы. Но у них не было человека, способного повести сынов русских, и сами они не понимали или не хотели понять, что Перун умер и его уже не воскресить. Поэтому и не было массового поклонения русичей Перуну и его служителям, но всё же это был один из мощных оплотов борьбы с ненавистным золотоордынским гнётом, так как не могли монголы уничтожить воинский дух Перуна, а значит и суровый, непоколебимый дух старых воинов-русичей, который передавался из поколения в поколение.

Среди жрецов Перуна ходила легенда о подвиге одного из волхвов. Когда татары стали рубить леса около поверженного Владимира, к половецкому хану Субудаю подошёл волхв и почтительно, но с достоинством попросил его, чтобы одну рощу не трогали, так как она посвящена богу воинской славы Перуну.

Хану это показалось интересным: татары тоже поклонялись своему главному богу войны Сульдэ. И он затеял спор с Перуновским священнослужителем, утверждая, что святых людей нет.

— Смотри, — сказал хан, — даже берёза ваша святая не белая, а с чёрными полосами.

— Это она взяла грехи людей, особенно князей, — возразил священник, — вот она и с чёрными пятнами.

Хан подивился мудрому ответу, но продолжил спор:

— Значит, не бывает святых людей, исправит их только сила. И наш бог Сульдэ — это война!

— Но наш Перун — это бог справедливой войны, возразил жрец Перуна. — Вспомни, хан, князя Святослава, который перед выступлением всегда говорил: «Иду на вы» — и побеждал!

Имя этого русского князя было ненавистно всем половцам. Субудай не выдержал.

— А ну, нукеры, вырубите всю эту Перуновскую рощу да повесьте жреца на его святое дерево, — он указал на самую высокую берёзу. — Может, этот глупый колдун очистится от своих заблуждений, а потом и попадёт в свой скучный славянский рай...

Два половецких богатыря тут же бросились на волхва, но были повержены его точными ударами посоха.

— Вот так служитель Бога! — удивился хан. — Ты ещё и драться умеешь?

— Сказано тебе было, Субудай-собака, — крикнул волхв, ловко отбиваясь от пятерых слуг хана, — что Перун — бог справедливых, и он сейчас накажет тебя, нечестивец!

И ещё двое половецких воинов упали на землю с проломленными черепами. Ещё взмах посохом — и за ними должен последовать сам хан. Но тут в спину жреца Перуна вонзились сразу три копья. Смерть его была мгновенной...

— Это не старик, а настоящий шайтан! — воскликнул один из запыхавшихся нукеров, выдёргивая из тела волхва копьё.

Хан ничего не ответил. Он задумался: «Если у русских такие шаманы, то почему такие плохие воины?!» Но ответ так и остался в его голове. Сбылось предсказание волхва Перуна: в горло хана впилась большая стрела, и он замертво свалился с коня, вместе с ним упали и три нукера.

Пока остальные крутили головами, ещё восемь человек получили по стреле. Наконец они поняли, откуда ведётся обстрел, и сотня воинов бросилась прочёсывать лес. Но прежде чем они добрались до опушки, ещё четверо сложили свои головы у святой берёзовой рощи.

Волхвы, служители Перуна, стреляли метко, мстя за своего! Вдруг все четверо как сквозь землю провалились. Однако спущенные с поводов свирепые собаки нашли их в заранее приготовленных ямах.

Но бой только разгорался. Уже немолодые, волхвы делали невероятно быстрые движения своими посохами, перебив при этом около десятка собак. И, к изумлению татар, бросились на них, молниеносно поражая то одного, то другого супротивника!

Но вот те опомнились, и в волхвов полетели копья и стрелы: двое тут же погибли, оставшиеся жрецы побежали, не забыв при этом убить по одному татарину своими посохами. Несколько конных нукеров догнали было одного беглеца, но, видно, в несчастливый для них час.

Двое из них были тут же повержены наземь грозным деревянным оружием, однако третьему удалось выбить посох. Он замахнулся на жреца кривой татарской саблей, стремясь раскроить голову, но вдруг его глаза захлестнула какая-то чёрная пелена, и он без памяти упал с коня. Четвёртый татарин был до того напуган, что повернул назад.

Завладев конём, сухонький человечек на полном скаку с невероятной силой подхватил своего товарища и помчался дальше, всё приговаривая при этом: «Да-а-а, страшное это знание, ну да татарам же досталось на орехи калёные!»