В составе команды было сорок человек: десять знатных немецких рыцарей и тридцать рядовых воинов. Попытку оказать сопротивление, как это ни странно, предпринял лишь рядовой ратник. Здоровенный детина только и успел поднять меч, как на него накинули два аркана.
— Ты-то уж куда лезешь? — спросил его насмешливо атаман Лука. — Твои начальники-рыцари сдались, а ты — драться? Ишь какой задира!
Своим поведением ратник явно понравился Луке Варфоломееву. Воин-литвин потом объяснял, что немцы с ним долго говорили о воинском долге и чести.
— А вот как вы, равны между собой, ну хотя бы по доспехам и оружию? — насмешливо спросил Лука. — Может быть, вы и равную военную долю получаете?
— Нет, — смущённо признался литвин, — мы даже едим отдельно, и скудно немцы нас кормят, но обещают, что все мы попадём в рай. С нами каждодневно беседует священник, укрепляет нашу веру во Христа.
— Да, немцы такие: на словах обещают, а на деле обманывают. Они вас и за людей-то не считают: так, за быдло какое-то!
Все эти беседы не прошли даром, и бывший тевтонский воин Буйвидас отрёкся от католической веры и стал православным. Ратному искусству он учился прилежно, и из него впоследствии получился хороший воин и побратим самому Луке. Буйвидас, взяв в жёны славянку, продолжил свой род в новгородской земле. Впоследствии он стал старшим дружинником.
Среди пленников оказался знатный немецкий рыцарь.
— Как твоё имя, пёс? — грозно спросил ушкуйнический воевода.
— Я барон Отто фон Маннштейн, — гордо и даже несколько спесиво ответил рыцарь.
— Ты не барон, а баран, — насмешливо поправил его воевода, — коль со своей ватагой не стал отбиваться от моей дружины. Ты — свинья в железе. (Воевода имел в виду его доспехи.) Эх вы, собаки папские, только и делаете, что во имя Христа разрушаете города, разоряете и уничтожаете народы! Это вы, римские прихвостни, ходили в Палестину освобождать Гроб Господень да убили во имя Господа Бога кучу людей! Это вы, недоноски, вырезаете прибалтов! А теперь, защищаясь именем Христовым, хотите поработить и Господина Великого Новгорода? Да вот вам хрен! — Воевода показал при этом неприличный жест барону.
— Так зачем же ты, пёс, двигал на корабле в Або? — вежливо спросил его податаманье Семенец. — Только не лги, твои-то ратники уже нам всё рассказали! На костре зажарим тебя, как свинью!
— А как же человеколюбие? — спросил упавшим голосом Маннштейн. — Ведь Христос заповедал прощать своих врагов, и что скажут о вас в Европе?
— Вы, псы-рыцари, нелюди, и нам плевать на вашу Европу с её двуличностью! Знай же, собака, Новгород судится своим судом и Новгород судит один Новгород. Это вы ведь в своём поганом ордене придумали байку: «Что не подвластно Богу и церкви Римской — должно быть умерщвлено»? Вот мы тебя и умертвим сейчас, слугу сатаны, чтобы воздух был чище!
Барон колебался, но затем, поняв, что жизнь дороже (особенно после порки кнутом), всё рассказал о замысле Великого магистра.
— Та-ак, — насмешливо протянул главный ушкуйник, — захотелось новгородского золотца? А мы вот очень любим чухонское, правда, Семенец?
— Правда твоя, атаман. Есть у меня одна задумка.
— Да, интересно, интересно, — сказал Лука, выслушав внимательно сына боярина. — Значит, говоришь, в пасть к зверю?
— Атаман, я сносно говорю по-немецки, есть у нас в дружине трое сынков купеческих, которые часто в Ганзее с отцами на подворье жили, чай, тоже хорошо немецкий то язык разумеют. А в остальном пусть молчат, да ведь это так и повелось у немцев: старший говорит — младший молчит.
Воеводы проговорили всю ночь об этой затее.
Вскоре во дворце Або появился надменный и длинный барон Маннштейн с тремя верными слугами. Он громко ругал ушкуйников, которые взяли на абордаж корабль, и ему самому еле удалось уплыть на лодке. Финны недоверчиво смотрели на немца, но после того как увидели грамоту Великого магистра, поверили, и отношение к нему смягчилось. Маннштейн плохо говорил по-шведски, так что волей-неволей пригласили толмача. Согласно планам магистра, в предместье Або должен быть заготовлен большой табун северных лошадок, которых потом переправят в орден[36].
Маннштейн быстро договорился со шведами и финнами о совместных военных действиях: немцы нападают с запада, а шведы, норвежцы и финны с севера, да ещё взбунтуют подвластных Новгороду карелов.
Барон беспрепятственно ходил по крепости и очень нахваливал бойцов. Особый восторг у него вызвали укрепления финского города, которые быстро восстановили после рокового набега удалых, и теперь они были намного мощнее.
— Да-а-а, таких крепостей русские свиньи никогда не возьмут, да мы не дадим к ним и близко-то подойти! Раздавим варваров в их же Новгороде!
Переодетый Семенец разузнал всё — количество войск, их вооружение, а главное, где спрятана казна. На деньги купцов он купил лошадей якобы для переправки в Ливонский орден.
Ушкуйники, ночью переплыв залив, пересели на этих коней и, переодевшись в одежду свейских рыцарей, буквально за два дня добрались до Або. Неожиданным наскоком они овладели городом. Мнимый барон фон Маннштейн показал наиболее уязвимые места, а ночью подкупленная стража открыла ворота, новгородцы ворвались в город и — прямиком во дворец, где произошла отчаянная резня, которая длилась ровно пятнадцать минут, перекинувшись в покои шведского начальника.
Задумка новгородских воевод оправдалась. Боярин Семенец и его дружинники Степанец, Савица и Чешко прекрасно справились со своей задачей. Потом с отвращением сбросили латинскую одежду и долго топтали её. Они попросили православного священника наложить на них епитимью, так как вынуждены были по службе отказаться от православного креста и надеть латинский. И сколько их отец Власий не утешал и не уговаривал, они стояли на своём, говоря при этом, что совершили тяжкий грех.
В замке, в комнатах римского легата, Савица нашёл здоровенную книгу, на обложке которой был нарисован невиданный зверь с рогами, перепончатыми лапами и красным раздвоенным языком.
— Это ещё что за чудо-юдо? — спросил воевода.
На книге подошедший Власий прочёл название, написанное на латинском языке:
— «Библия дьявола». А этот хвостатый урод и есть искуситель рода человеческого.
— Что?! — заревел воевода. — Вот чему они учат бедных финнов, вот откуда и от кого у них сила!
Схватив римского священника за ворот, Лука с силой ткнул его носом в книгу:
— Поцелуйся со своим начальником! И увидев, как захныкал иезуит, размазывая кровь и слёзы по лицу, добавил: — А теперь, мои добрые воины, ускорьте встречу с его покровителем! Да без креста! Вот то средство, которое поможет ему быстро прийти в гости в ад, — воевода указал на верёвку. — А эту богомерзкую говённую книгу — в костёр! Пусть дьявол вместе с этим хмырём изучают её на том свете.
Но, пока на площади разжигали костёр, финский церковный служка подменил книгу другой, такой же объёмистой рукописью[37].
Но война взятием финской столицы не закончилась. Хитрый воевода Лука Варфоломеев решил проучить и немцев: он заставил пленённых им наместника и епископа шведского написать письмо Великому магистру о совместном ударе на приграничные Новгородские земли. И началась переписка!
В конце концов немцы, предвкушая поживу, отправили значительное войско для грабежей, которое попало в засаду и было перебито ушкуйниками. Погибло около ста пятидесяти рыцарей и тысяча двести рядовых кнехтов. Был захвачен в плен комтур Рутгер Райтц. В Риме бесились от негодования.
— Как это возможно! — кричали в один голос кардиналы. — Мало им показалось шведов и несчастных финнов, так они ещё и перебили рыцарей Христовых! Ну погодите, скоро вся Европа двинется на вас!..
Главный ушкуйник говорил о европейском коварстве с пленным знатным рыцарем Рутгером Райтцем. А начался горячий спор с татаро-монголов. На что немец с присущим ему упрямством возразил:
