Она вспомнила, как заплыла в деревенский домик в Пучине Кожевника и Орфео явился ей в зеркале. Маг протянул ей руку, она тоже коснулась зеркальной поверхности, и на какой-то миг у нее возникло ощущение, будто она проваливается внутрь. Вот и теперь она прижала ладонь к зеркалу. Ничего не произошло. Русалочка надавила сильнее, и опять ничего не случилось.

И вдруг в зеркале появилось бледное женское лицо, а вот тела под ним не наблюдалось.

– Святой ил! – взвизгнула Астрид, резко отшатываясь от зеркала.

Она наткнулась на тяжелый деревянный стол, перекувырнулась через него и налетела на шкафчик с посудой, вынесенный с какой-то прогулочной яхты. Полки развалились. Кастрюли, сковородки и кувшины с оглушительным грохотом полетели на пол.

«Я только что перебудила всю деревню», – подумала Астрид, а в следующую секунду ей на голову свалилась тяжелая миска.

Голова в зеркале никуда не делась, незнакомка наблюдала за Астрид. На глазах у русалочки под призрачным лицом проступили очертания шеи, а потом и тела.

– Это же просто витрина, – прошептала Астрид, и ее бешено колотящееся сердце начало успокаиваться. Скучные и самодовольные витрины были душами терраходов, которые при жизни проводили слишком много времени перед зеркалом.

Витрина с любопытством повертела головой, теперь призрак проявилась полностью. Она носила сильно утянутое в талии платье, туфли без каблуков и жемчужные украшения, а волосы ее были гладко зачесаны и собраны на затылке.

– Ты пытаешься войти? – спросила она, глядя, как хмурая русалочка выбирается из-под завала.

– Да, пытаюсь, – ответила Астрид, потирая ушибленный хвост. – А ты как сюда прошла?

– Я хотела быть самой красивой девушкой в Париже, – сказала витрина. – И говорила об этом зеркалу снова и снова. А ты чего хочешь? Быть самой прекрасной русалкой в море?

– М-м-м, вообще-то нет, – покачала головой Астрид.

Раздавшийся в течении шум заставил русалочку вздрогнуть. Она быстро взглянула на дверь, но там никого не было. Тогда она вновь приложила ладонь к зеркалу.

Витрина хлопнула в ладоши.

– О, знаю! Ты хочешь быть прекраснейшей русалкой во всех морях мира!

– Как ты догадалась? – саркастически фыркнула Астрид. Словоохотливый призрак начинал ее раздражать.

– Тебе просто нужно сказать об этом зеркалу, – доброжелательно посоветовала витрина.

Астрид знала: опасно признаваться в своих желаниях. Где-то в серебристых глубинах зазеркалья притаился Орфео, он может ее услышать. Впрочем, разве у нее есть выбор?

Приложив вторую руку к зеркалу, русалочка закрыла глаза и произнесла:

– Хочу получить черную жемчужину.

Ничего не произошло, зато снаружи снова раздался шум: в течении кто-то кричал. Астрид подплыла к окну и, стараясь держаться в тени, осторожно выглянула наружу. К магазину шел какой-то гоблин-фойеркумпель. Она ясно разглядела его стоящие дыбом черные волосы. Носа у него не было, зато имелись ноздри, острые зубы и прозрачные глаза. Тело гоблина покрывали твердые костяные пластины черного цвета. А еще он громко ругался.

«Возможно, это стражник или владелец магазина», – подумала Астрид. Наверняка услышал устроенный ею грохот и решил посмотреть, в чем дело. Она метнулась обратно и, подгоняемая страхом, вновь попыталась пройти через зеркало.

– Хочу, чтобы Аббадон сгинул.

Витрина, скрестив руки на груди и скептически прищурившись, наблюдала за попытками Астрид.

– Ты ведь говоришь зеркалу о том, чего на самом деле хочешь?

Астрид стиснула зубы.

– Хочу, чтобы Орфео умер. Хочу, чтобы Рилка заплатила за убийство моего отца. Хочу, чтобы Порция и Валерио не смогли захватить Ондалину. Хочу, чтобы моим брату и матери ничего не угрожало.

И вновь ничего не произошло. Гоблин подходил всё ближе.

«Бесполезно, – мелькнула у Астрид паническая мысль. – Той жалкой капли магии, которая у меня есть, недостаточно, чтобы пройти через зеркало».

Она услышала крик. Потом еще один и еще. Похоже, бдительный сторож решил позвать на помощь приятелей. Нужно выбраться отсюда, пока ее не схватили.

Русалочка обернулась, чтобы поискать заднюю дверь, как вдруг витрина окликнула ее:

– Подожди!

Астрид обернулась; ее охватило отчаяние.

– Ты нечестна сама с собой. Пока не скажешь правду, зеркало тебя не впустит. Ну же, признай: ты желаешь быть прекраснейшей русалкой во всех морях, океанах, заливах, реках, озерах, прудах, ручьях, бухтах, водопадах и лужах, – трещала витрина, грозя русалочке пальцем. – Кто же не хочет быть самой красивой? Боже мой, русалка, просто скажи, чего ты хочешь!

Астрид глубоко вздохнула и, положив руки на зеркало, закрыла глаза.

– Я хочу… – начала она, пытаясь подобрать правильные слова.

А потом вдруг, нежданно-негаданно, слова нашлись. Всплыли из самого потаенного уголка ее души.

– Я хочу, чтобы моя магия вернулась.

В следующий миг Астрид головой вперед провалилась в зеркало.

– А потом корабль налетел на скалы и разбился на миллион кусочков! – щебетала Лактара.

Она запрокинула голову и рассмеялась мелодичным заразительным смехом, таким же прекрасным, как ее очаровательное личико и густые золотисто-каштановые локоны, каскадом ниспадающие на спину.

– Тара, расскажи мне конец этой истории! – окликнула русалку Лючия Волнеро, которая в тот момент переодевалась в гардеробной.

Но Лактара так заходилась смехом, что не могла вымолвить ни слова, поэтому заканчивать пришлось ее сестре Фэлле.

– Мы, конечно, губили не все корабли подряд, – хихикнула Фэлла. – Выбрали круизный лайнер. На борту было не меньше тысячи терраходов. Они прыгали за борт – плюх, бульк! – чтобы до нас добраться!

Вола, третья сестра, тоже смеялась.

– Конечно, стоило им немного приблизиться, и мы тотчас же отплывали подальше, пока они со-вер-шен-но не выбивались из сил! Они уже тонули и всё равно пытались до нас добраться. Дорогая, забавнее зрелища я в жизни не видела!

– И никогда не пробовала ничего вкуснее, – прошептала Фэлла.

– Фэлла, негодница, тс-с-с! – шикнула на сестру Вола.

– Мне жаль! – опустила глазки Фэлла.

– Вовсе тебе не жаль! – фыркнула Лактара.

– Мне жаль! – настаивала Фэлла. Потом прошептала, озорно сощурившись: – Жаль, что я не убила их побольше!

Три сестрицы дружно захихикали, и Лючия тоже рассмеялась.

Сестры приходились ей дальними родственницами, были ее хорошими подругами, а еще – сиренами, хотя публично всегда это отрицали.

Сирены пели за деньги, некоторые даже выступали перед терраходами. Ходили слухи о тайных концертах в венецианских палаццо, за которые сиренам платили драгоценными камнями.

Еще поговаривали, будто сирены едят тех, кого убивают, но Лючия пресекала подобные разговоры. Даже если ее кузины шутили на эту тему, сама она считала, что они просто хотят шокировать слушателей. Впрочем, факт оставался фактом: когда развеивались заклинания иллюзио, которыми постоянно окружали себя сестрички, Лючия замечала, что их жемчужные зубки намного острее, чем у других русалок, ярко-красные ногти похожи на когти, а в глазах горит злобный огонек.

Сестры, внешне очень похожие друг на друга, жили в водах у побережья Греции. Лючия пригласила их в Лазурию, чтобы сообщить новости. Кузины прибыли всего несколько часов назад. Лючия поскорее позвала их в свои покои, приказала подать чаю со сладостями и спросила, что они думают о ее новых нарядах.

Переодевшись, она выплыла из-за ширмы, облаченная в облегающее бледно-зеленое платье из морского шелка, расшитое мелким жемчугом. Иссиня-черные волосы новоявленной королевы тяжелым каскадом струились по плечам, глаза цвета сапфиров обратились к зеркалу.

– Ну как?

Фэлла сморщила носик, Вола покачала головой. Лактара фыркнула и сказала:

– Ничего особенного.

Лючия щелкнула пальцами, и служанка принесла второе платье, но и оно не вызвало у сестер энтузиазма, как, впрочем, и третье. Лючия разочарованно нахмурилась и примерила четвертое.