– Оква? – переспросила Манон, смерив русалочку неодобрительным взглядом. – Из-за этих жуткий монстров тебе стоит беспокоиться в последнюю очередь! Оставь себе эти гроши и купи на них еды!

Она хотела было захлопнуть дверь, но Ава вцепилась в закрывающуюся створку.

– Прошу вас, – взмолилась она. – Все в топях говорят, что вы самая могущественная волшебница в округе.

– И все правы, да только нет такого колдовства, которое уберегло бы тебя от Оква. Стоит лишь раз взглянуть на них, и твое сердце навеки замрет.

– Только не мое. Я не могу их видеть. Я слепая, – возразила Ава, опуская очки.

– Действительно, ma chère, действительно, – проговорила Манон несколько смягчившимся тоном. – Скажи-ка, с чего это тебе вздумалось лезть прямо в пасть к Оква?

– Была бы моя воля, не полезла бы, – вздохнула Ава. – Но у них есть вещь, которая поможет остановить одно чудовище, а чудовище это в десять раз хуже любого Оква Нахоло.

– Ты ведь можешь и не добыть эту вещь, Оква наверняка тебя прикончат – вообще-то, я готова об заклад биться, что так оно и будет.

– Ради возможности спасти много жизней я с радостью пожертвую собственной.

«Эта русалка безумнее болотной крысы», – подумала тогда Манон. Она уже собиралась прогнать Аву, но, посмотрев ей в глаза, передумала. Незрячая русалочка тем не менее видела. Казалось, она глядит прямо в душу Манон, видит ее насквозь. Видит доброту, сокрытую в глубине души колдуньи.

– Прибереги свои монеты для другого случая, – нехотя пробормотала Манон. Она впустила Аву внутрь, предложила ей стул и чашку густого сладкого камышового кофе. Сама колдунья уселась напротив и спросила гостью, что привело ее в топи.

– Говори прямо. Никакой лжи, ma chère, – предупредила она. – Для хорошего гри-гри нужно много составляющих, в том числе и правда.

Ава глубоко вздохнула и сказала:

– В Антарктике глубоко подо льдом спит чудовище. Точнее, спало много столетий, а теперь пробуждается. Его создал один из магов Атлантиды.

Манон прищурилась. Обитатели топей горазды на всякие небылицы, и за свою долгую жизнь колдунья вдосталь наслушалась подобных историй.

– Чудовище? – переспросила она недоверчиво. – С чего бы это магу понадобилось создавать чудовище?

Ава рассказала Манон про Орфео, талисманы, Аббадона, а также поведала, что она и пять других русалочек избраны для того, чтобы победить монстра. Рассказала она и о Валерио, о том, что он похищает подводных жителей, сажает их в клетки и заставляет искать талисманы. К тому времени, когда Ава закончила свой рассказ, Манон была так потрясена, что потребовала принести нюхательные соли.

Конечно, река доносила до Манон кое-какие слухи. Слухи о могущественных артефактах и трудовых лагерях; слухи о движущихся по ее топям солдатах в черной форме и о мрачном человеке без глаз. До сих пор колдунья полагала, что это просто обычные страшные сказки. Прибытие в ее пещеру Авы, а потом и Трао убедило ее в обратном.

– Тебе нужно найти этот талисман, дитя, тут двух мнений быть не может, – сказала Манон, придя в себя. – Я положу все силы, чтобы тебе помочь.

Она накормила Аву острой сытной похлебкой из речных раков и саламандр, приправленной речным перцем, и дала лекарство, чтобы сбить температуру. Потом Манон изготовила для русалочки гри-гри – пожалуй, она еще никогда не делала амулета сильнее – и не взяла взамен ни единого каури. Лафит, Эсме и Салли смотрели на Манон, как на сумасшедшую.

Вешая гри-гри Аве на шею, Манон рассказала русалочке, что Оква Нахоло живут в трясине Паучья Берлога, и объяснила, как туда добраться. Она пыталась убедить Аву остаться на ночь в пещере, но Ава вежливо отказалась.

– У меня на хвосте висят солдаты, – пояснила она, после чего поблагодарила Манон и уплыла.

– Храните это дитя! Слышите? – шепнула Манон ду́хам, глядя, как Ава уплывает прочь. Против воли она переживала из-за этой русалочки, а если ты живешь в топях, привязываться к кому-то очень опасно. Паучья Берлога находилась в четырех днях пути от пещеры Манон, это болото прозвали так из-за его обитателей – здоровенных злобных пауков, промышлявших охотой на его берегах. Однако Манон тревожилась из-за других обитателей трясины, большинство из которых слишком умны, чтобы дать разглядеть себя обладателю видящего камня. Впрочем, сотворив заклинание оккула, можно было увидеть свидетельства их присутствия: черепа и кости, частично занесенные болотным илом.

Теперь Манон вновь раскладывала карты Таро. Они были вырезаны из отполированных раковин моллюсков, на которые затем нанесли символы Таро. Колдунья вытащила из колоды одну карту и положила перед собой. Увидев, что на ней изображено – высокая прямая башня, из окон которой вырывается водный огонь, – Манон ахнула.

– Башня означает опасность. Это плохо, – сказал Лафит и прицокнул языком. – Очень плохо.

Манон снова посмотрела на видящий камень. Изображение Авы в нем постепенно таяло, русалочка уплывала всё глубже в Паучью Берлогу, туда, куда не доставали чары волшебного камня. Вместо нее появился другой образ: злобный капитан Трао, скачущий верхом на гиппокампе во главе отряда солдат.

Они плыли не в ту сторону – уже неплохо. Даже если они выяснят, что Оква Нахоло живут не в Темноводье, а в Паучьей Берлоге, у Авы будет приличная фора. С другой стороны, они передвигаются на гиппокампах, а русалочка может полагаться только на свои плавники и хвост. Солдаты сильны, а Ава слаба, их около двух сотен, а она одна.

Страх, непривычный для старой колдуньи, сжал ее сердце холодными пальцами.

– Прошу тебя, ma chère, – прошептала Манон, – поторопись.

На самой вершине огромной, омываемой течениями скалы зиял вход в пещеру. Из пещеры выплыла Серафина и вгляделась в темные воды.

– Их всё нет, – сказала она.

– Скоро приплывут, вот увидишь, – ободрил русалочку Дезидерио. – Возможно, они движутся удаленными течениями, чтобы сбить со следа шпионов. Для накки всё это так же опасно, как и для нас.

Серафина неуверенно кивнула. Пока она вглядывалась в темноту, высматривая малейшее движение, остальные собрались вокруг водного огня, пытаясь хоть немного согреться. Юная королева наколдовала совсем крошечный огонек: меньше всего ей хотелось преждевременно выдать местонахождение своего маленького отряда.

Серафина, Дезидерио, Язид и Лин находились недалеко от границы королевства мейертойфелей, впрочем, русалки в этих водах тоже не жили. Серафина предпочла бы устроить эту встречу в своем военном лагере в Каргйорде, но Гульдемар, вождь мейертойфелей, терпеть не мог накки – племя торговцев оружием – и запретил им соваться на свою территорию под страхом расстрела на месте.

Серафина тоже не питала особой любви к накки и не горела желанием иметь с ними дело, но у нее не осталось выбора. Всадники смерти перехватили две последние партии оружия, предназначенного для повстанцев. Согласно договору, который Серафина заключила с Гульдемаром, мейертойфели обязались снабжать движение сопротивления вооружением, однако возмещать украденное оружие вождь отказался. Он прямо заявил, что не в ответе за всадников смерти, а свои обязательства честно выполнил.

Отчаявшись, Серафина решила встретиться с накки здесь, в пустынных приграничных водах Северного моря. Только явятся ли они?

Потеря ценного оружия – это, конечно, плохо, но гораздо больше Серафину тревожило то, что всадники смерти доподлинно знали, когда и каким путем его повезут. Подтверждались ее подозрения: в рядах Черных Плавников действует шпион. Этот предатель уже изрядно навредил сопротивлению и навряд ли на этом успокоится. Серафина рассказала о сегодняшней встрече с накки только ближайшим друзьям, надеясь, что шпион об этом не узнает.

«Ты должна видеть всю доску, а не только одну ее часть», – советовала ей королева Изабелла, ее мать, сравнивая искусство править с игрой в шахматы. Потом Серафина узнала, что вторжение в Лазурию и убийство ее матери организовал ее дядя Валерио, и с тех пор отчаянно старалась уберечь себя и Черных Плавников от шаха и мата.