– Кстати говоря, кто этот пресловутый шпион? Вы уверены, что он передает верную информацию? – спросил он в надежде выудить из Порции какие-то сведения, которые потом можно будет передать Черным Плавникам.

К сожалению, Порция была слишком осторожна.

– Никаких имен, Махди. Вдруг ты угодишь в плен к Черным Плавникам, а они вытянут из тебя кровь и увидят в ней воспоминания? Скажем так: шпион близок к Серафине, и я полностью ему доверяю.

– Приятно это слышать, – кивнул Махди. Он говорил спокойно, хотя чувствовал отчаяние. Нельзя допустить, чтобы задуманный Порцией план убийства сработал. – Но разумно ли сейчас убивать Серафину? Гульдемар дал ей убежище. Если мы пошлем войска в Каргйорд, на его территорию, он расценит это как объявление войны. Зачем нам война с мейертойфелями?

– Значит, ты должен очень постараться и убедить Гульдемара перейти на нашу сторону, – сказала Порция.

– Ты, конечно, права, дорогая, – вмешался Валерио. – Возьми с собой в Скагхауфен шесть сундуков с сокровищами, – обратился он к Махди. – Тогда Гульдемар станет сговорчивее.

– Возьму, – кивнул Махди, – но вы же знаете мейертойфелей. Что, если Гульдемар откажется и не станет вместе с нами нападать на засевших в Каргйорде мятежников?

Порция мрачно улыбнулась.

– Тогда мы не пошлем туда войска. Хватит одного солдата с арбалетом – и вуаля! – мы избавимся от Серафины так же, как избавились от ее матери. Стрела в сердце.

– Это невозможно, Серафину постоянно окружают ее бойцы, – возразил Махди, радуясь, что нашел в плане Порции слабое место и может положить конец спору. – Одному солдату не удастся пробраться в центр лагеря Черных Плавников.

– Вообще-то уже удалось, – улыбнулась Порция.

Махди склонил голову набок.

– Не понимаю.

– Слушай внимательно, Махди, это тебе важный урок на будущее, – проговорила Порция. – Выбирая шпиона, убедись, что он обладает множеством талантов и способен не только собирать информацию.

Махди почувствовал себя больным. Ему захотелось срочно выскочить из зала, найти Аллегру и передать через нее послание для Серафины, предупредить любимую об опасности. Вместо этого он театральным жестом хлопнул себя по лбу и сказал:

– Конечно, Порция. Вы просто гений.

Русалка улыбнулась.

– К сожалению, такой поворот дел будет стоить нам нашего информатора, а мы пока не готовы лишиться шпиона. Но как только мы получим от него всю интересующую нас информацию, мы пошлем ему весточку, и тогда… – Улыбка Порции сделалась шире. – Наш шпион станет наемным убийцей.

На деревьях над болотами висела, точно огромные белые гамаки, паутина.

Существа, которые ее сплели, каждое размером с крупную собаку, сновали над темной водой, проверяя прочность нитей, в надежде поймать в свои сети зазевавшуюся птицу, толстого енота или сочного человека.

Однако арахниды не интересовали Манон Лаво, не их она высматривала в Паучьей Берлоге.

– Где же ты, дитя? И где эти мерзкие водяные демоны? – бормотала она, всматриваясь в видящий камень.

– Манон Лаво, что ты, черт возьми, творишь? – завопил Жан Лафит, заставив королеву болот вздрогнуть. Она не заметила появления призрака. – Ты совсем чокнулась? Что, если твой взгляд упадет на одного из этих Оква?

– Лафит, что ты мечешься, точно лягушка в горшке с кипятком? – проворчала Манон, пытаясь оттеснить призрака плечом. – Мой взгляд не упадет на Оква, я просто увижу в камне его образ.

– Никто из тех, кто так или иначе видел Оква Нахоло, не выжил, чтобы об этом рассказать, – зловеще проговорил Лафит, грозя колдунье пальцем. – Ты играешь с водным огнем, вот как это называется.

– Ты самый надоедливый пират из всех, что мне приходилось встречать! Умолкни! – рявкнула Манон. Болтовня призрака ее утомила и смутила – русалка не хотела, чтобы кто-то увидел, что она беспокоится за Аву.

– Почему ты печешься об этой бестолковой русалочке? От нее одни неприятности! – парировал Лафит. – Ты в последние несколько дней сама не своя. Замышляешь что-то?

Манон не ответила, погрузившись в размышления. Она думала о людях, готовых на всё ради власти и богатства. Она постоянно видела, как терраходы утюжат бульдозерами ее болота, загрязняют воду и убивают редких обитателей этих мест. И вот теперь новая угроза пришла из Миромары. Валерио русал, но он ничуть не лучше людей, как и Трао. Они разрушат весь мир и уничтожат всех на своем пути, лишь бы получить за́мок побольше, колесницу подороже или сундук с золотом.

За свою долгую жизнь Манон немало повидала и в итоге стала черствой и циничной. Она сделалась равнодушна к чужим бедам, потому что мало кто на этом свете достоин помощи. И всё же она до сих пор всем сердцем верила в одно: она здесь ради защиты болот, чтобы передать их следующим поколениям – эту обязанность возложили на нее предки.

Колдунья понимала: ее жизнь – это дар, который в один прекрасный день придется вернуть обратно. Однажды Хорок заберет ее душу, а болота поглотят ее плоть и кости, сделав их пищей для обитающих в темных водах существ, тех самых, которыми когда-то питалась она сама.

Таков природный порядок, круговорот жизни. А теперь эта тварь, эта мерзость Орфео хочет этот круговорот нарушить. Из-за своих наглости и эгоизма он не пожелал смириться с тем, что его жена была смертна – как и он сам. Что же, возможно, пришло время напомнить ему об этом.

– Манон! Манон Лаво, ты что, оглохла? Я тебе вопрос задал!

– Да, Лафит, – медленно проговорила колдунья. – Я больна. Смертельно больна.

– Что с тобой? Пиявочная горячка? Где болит?

– Сердце.

Призрак грустно покачал головой.

– Это плохо. Твое дело труба.

– Может, и так, но если я умру, то прихвачу с собой кое-кого на тот свет, – решительно заявила Манон.

Собрав все силы, колдунья сосредоточилась и снова посмотрела в камень. Она пока не увидела ни одного духа болот – это хорошо. Правда, Аву она тоже не видела – а это плохо.

С тех пор как она услышала историю русалочки, Манон, странное дело, чувствовала себя обязанной ей помочь. Колдунья испытывала симпатию к Аве, но главное – хотела защитить болота и их обитателей от Орфео, а для этого нужно помочь Аве в ее поисках.

Манон знала, что Трао пока не поймал Аву, ведь она сама отправила его отряд в Темноводье. Камень только что показал колдунье всадников смерти, и она вволю над ними посмеялась.

Проблема заключалась в том, что когда речь заходила об Оква Нахоло, Манон даже не представляла, что именно ищет. Никто не знал, как выглядят эти духи, ведь всякий увидевший их мгновенно умирал. Колдунья вглядывалась в темные воды Паучьей Берлоги, пока не заметила какой-то серебристый проблеск.

– Держу пари, это ее зубастая пиранья, – взволнованно проговорила Манон. Приглядевшись, она поняла, что это действительно Малыш. Одинокий луч света, проникший в болотные заросли, блеснул на серебристой чешуе рыбки. Пиранья кругами плавала вокруг Авы, оскалив зубы, готовая в любой момент вцепиться в каждого, кто станет угрожать хозяйке.

Манон вздохнула с облегчением и запела низким голосом. Она взывала к гри-гри, который сделала для Авы, чтобы усилить его магию и защитить Аву: