Кроме того, теперь он из звуков окружающего мира воспринимал только мою речь. Немного лестно.

— Все в сад! — подсказала я с серьезным выражением лица.

— Черт! — очнулся алхимик. — Цикуту вам вместо завтрака, как дети малые! В с… Арку! Все в Арку!!

— Они назвали нас с Глэрионом ломиком! — возмутился рыцарь, застывая у самого прохода. Шедшая следом Виола философски пропихнула Йехара внутрь, не говоря при этом ни слова.

В пустую арку. Во всяком случае, именно так это выглядело со стороны несчастных мужиков. Тот из них, который заметил это первым, опустил свой ломик и искривил рот в красноречивом «Ё…» После того, как внутри, вслед за Йехаром исчезла Виола, на втором товарище медленно начала приподниматься шапка.

— А можно я на прощание спою? — умильно попросил спирит. Он изо всех сил старался делать вид, что в его фразе нет никакого подтекста, но подтекст мы уже сами увидели достаточно ясно. Какой бы отдаленной не была улица, и какими бы нелюбопытными не были питерцы, но исчезновение двоих вполне материальных объектов в пустой на вид арке начало привлекать внимание и не только наших мужичков с ломиками.

И Виола, которая могла бы опустить над нами экран отвода от чужих глаз, уже скрылась из виду. И рати Канцелярии как-то не торопятся нестись нам на помощь на белых «Волгах» и черных «Мерседесах». В создавшейся ситуации можно бы разрешить Эдмусу спеть. Хуже все равно не будет: мы и так сотворили сенсацию.

К нам уже направлялись трое немного пугливых подружек лет шестнадцати, один полуголодного вида музыкант (его шатало под тяжестью гитары на спине) и кризисного возраста мужчина в потертом пальто и с таким въедливым выражением лица, которое обычно присуще журналистам.

— Пижму вашу через тертый кварц… — вздохнул Веслав, извлекая из внутреннего кармана ампулку.

— Хаос с прицепом, — не согласилась я, глядя как «потертое пальто» опережает остальных.

— Подлые крякодуглы? — с надеждой предложил Эдмус, глядя как ампулка летит вниз и разбивается о треснутую тротуарную плиту.

В воздухе начали закручиваться и с каждой секундой становиться все плотнее мутные непрозрачные вихри. Несколько мгновений — и по улице поползла плотная завеса, похожая на туман, но рассмотреть в ней что-то было значительно сложнее. И еще в ней не было ни малейшей влаги, по крайней мере, сначала, влагу я добавила сама. Атмосферными чарами я овладела хоть на низком уровне, но испарить в воздух воду из ближайших луж смогла. А больше делать ничего и не пришлось: одну мою руку цапнуло что-то костлявое и когтистое, вторую — что-то столь же костлявое, но в митенках. Эдмус и Веслав наконец сориентировались.

— В Арку! — голос алхимика сквозь муть просачивался глухо, но разобрать его можно было без проблем. Чего не скажешь о самом Веславе: он стоял от меня в двух шагах, а я его не видела.

Послышались истошные гудки машин и визг тормозов очередной маршрутки от остановки. И недоуменные переговоры людей: никакой паники так и не началось. Привычка все списывать на погоду родного города сказалась и тут. Под эту совсем не сладкозвучную симфонию мы шагнули к Арке. Сперва Веслав, который то ли руководствовался чутьем Поводыря, то ли просто запомнил, где Арка находится. Потом я: алхимик тащил меня, как собаку на поводочке. А потом сразу же…

Трах!

— А я-то думал, тут проход! — пожаловался позади меня спирит. Потом донеслось еще на фоне звука автомобильного столкновения клятвенное обещание никогда больше не смешивать и вообще, завтра на исповедь пойти — наверное, оно исходило от одного из мужичков с ломиками…

А потом спирит, который все же определился с проходом, пихнул меня в спину, и я невольно сделала несколько шагов вперед.

Предмет, который находился от меня за пару метров, приблизился и уперся в живот, сообщив ему дискомфортный холодок.

— Что за призыв! — пожаловался Эдмус сзади. — Арку я расколотил получше, чем эти, с ломиками, а перед глазами прямо крякодуглы разноцветные летают, так что я и на мир-то посмотреть как следует не могу.

— Эдмус, — молвила я, стараясь придать голосу клиническую мягкость и вообще, не совершать лишних движений. — Ты не хочешь этого видеть.

Спирит еще не успел огорошить меня водопадом вопросов, как в его нос ткнулись сразу несколько предметов, похожих на тот, который нежно прижимался к моему животу.

Фантастику я люблю, так что дуло бластера, излучателя, парализатора, или как там эти штуки в сопредельных мирах именуются, отличить от водяного пистолетика уж как-нибудь могу. Остальные фантастику, может, и недолюбливали, но подняли глаза на персоналий, которые держали нас под прицелом, и тоже поняли, что в нас целятся не из детских игрушек.

Просто едва ли у подобных типажей с квадратными челюстями и не слишком выдающимися лбами когда-нибудь были игрушки. Ощущение такое, что через пару лет после рождения у них отобрали бутылочки с детской смесью, взамен сунули в руки боевое оружие (наспех показав, на какие кнопки давить), а вдобавок выдали кому серый пиджак, а кому черный. А на совершеннолетие преподнесли контрастные галстуки — дабы хоть как-то этих вояк различать.

Впечатление было произведено с первого взгляда. Такое серьезное, что вся бесстрашная Дружина, вернувшая равновесие в целых три мира, дружно обернулась к Арке и прикинула: а нельзя ли нам обратно, в Питер?

Хотя нет, подумалось мне. Пусть лучше меня расстреляют, чем медленная смерть от рук Макаренко и Игнатского, когда они узнают последствия отвлекающего маневра Веслава.

Арка в ответ на мои мысли замерцала и растворилась в воздухе.

— Н-да, — выразил суть нашего положения Веслав.

Дула тем временем придвинулись ближе (мне пришлось сделать шаг назад, потому что «мой» типчик в черном пиджаке и сиреневом галстуке задался целью пробуравить меня оружием). И мы услышали теплое, но немного пафосное приветствие несчастного мира, который должны были спасать:

— Вы имеете право хранить молчание!

— Вы что, думаете, мы его будем использовать?! — ужаснулся за моей спиной спирит.

Они не очень испугались, но, похоже, сделали в своих кубических головах кое-какие пометки насчет возможных проблем.

** *

Грузили нас тщательно и со вкусом. Руки сковали всем — наручники защелкнулись сами собой, давая понять уровень технического развития. Потом еще долго соображали, сковывать ли спириту крылья. Потом отыскивали кляп, чтобы заткнуть тому же спириту рот, потому что он и правда молчать не собирался. А тут еще оказалось, что Эдмус не зря устраивался на ночь поближе к радио, и поиски кляпа прошли под развесистое исполнение русского шансона, с цветастыми цитатами про фраеров и нары. Под конец Веслав любезно предлагал вместо кляпа свои яды.

Всё это было не героически и не масштабно, но факт остается фактом: непонятные агенты неопределенной Конторы повязали героических дружинников и теперь везли в неизвестном направлении. А мы даже не попытались сопротивляться.

Если не считать того момента, когда Эдмус начал болтать: Веслав незаметно потянулся к карману, а пальцы Йехара поползли к ножнам. И вот тут нас нагнал мысленный вопль Виолы:

— Стоять!!!

Такой силы, что мы выпрямились, вытаращив глаза и изрядно напугав своих конвоиров.

— Не двигайтесь. Не ввязывайтесь в драку, они вас пристрелят при малейшей попытке. Оля, не думай использовать магию. Это психи похуже Веслава: думать не умеют, а дернешься — стреляют.

Стреляют. Из странного, но знакомого на вид оружия. Я сообразила посмотреть на город вокруг нас, на небоскребы, врастающие в облака, потом опять на оружие.

— Виола, извини, что спрашиваю, но…

— Ну, да. Это мой мир. Вот я же и говорю: стойте себе.

Традиционные ругательства в адрес Арки на разных языках нам пришлось в результате выговаривать шепотом. И выражая лицами полную невинность: нужно же было показать себя добропорядочными гражданами перед агентами Конторы.