Это было страшно. Ещё страшнее, чем зелёные дети. Дом затих, даже слуги ничего не чистили и не двигали — и в этой тишине было ещё больше жути.

— Ваша светлось, змея… — подал он голос, не отвод взгляд.

— Ядовитая?

— Огромная! С карету! Ползёт мимо. Что нам делать?

— А?

Милон повернулся и увидел, что Ладислав по прежнему читает книгу.

— Мимо дома ползёт гигантская змея, — повторил оруженосец, — Я вижу её сквозь туман.

— Ты уверен?

Оруженосец снова повернулся к окну и обнаружил, что змея пропала — словно её и не было. Между оградой и рощей по прежнему лежал жёлтый туман, нетронутый, как только что выпавший снег.

— Её уже нет, — беспомощно сказал Милон.

— Куда же она делась?

— Закончилось, наверное.

— Если закончилось, — констатировал Ладислав, не открываясь от книги, — значит, уже не страшно… Давай я тебе вслух почитаю. А то ты нервничаешь и тебе мерещится.

— Хорошо, давайте.

Милон слушал внимательно, не пропуская ни слова. А взглядом обшаривал туман, искал малейшие следы. Не могла же змея исчезнуть так быстро!

“Но отважный юноша не испугался. “Кто ты такая, чтобы приказывать мне?”- спросил он, потрясая мечом, на котором ещё не высохла зелёная кровь ужасной виверны”

Внезапно они услышали вздох. Громкий и звонкий, как будто вздохнул великан. Но вздохнул слишком быстро, чтобы они успели различить — это был великан или великанша.

Ладислав продолжил чтение.

“Чёрные глаза демонессы метали молнии, однако её прекрасное лицо оставалось невозмутимым. “Ты считаешь себя героем? Но ты ошибаешься. Рано или поздно ты вступишь на путь зла. Невозможно пройти по грязи и не замараться. А ты идешь не по грязи, а по крови вперемешку с…”

Хлопнула дверь, заскрипели половицы. Ладислав бесшумно закрыл книгу, поднялся. Милон последовал за ним.

Сибби шагал по коридору, мрачный и торжественный. Корзинки у него уже не было.

Ладислав шагнул ему навстречу.

— Дядя велел вас сопровождать, — сообщил юный барон Томирский, положив руку на эфес рапиры.

Монах поднял жёлтые глаза.

— А, ты… Давай, давай… — и пошёл дальше.

Юноша повернулся к оруженосцу.

— Принеси мой плащ.

Плащ лежал в дорожном сундуке, который поставили в конце коридора. А посередине коридора была дверь в ту самую комнату.

Милон заглянул. В комнате было пусто, и никаких следов — только стены чуть обгорели. Никаких следов кота он не увидел.

Он догнал их уже во дворе, со свёрнутым плащом в руках. Сибби поднялся в коляску, Ладислав обернулся в плащ и сел рядом.

Милон поднялся на скамеечку кучера. Куда делся тот, который правил по дороге сюда, было неясно. Возможно, его и вовсе не было, а коляска ехала сама по себе.

Ну и ладно. Милон обожал править лошадьми. Это было почти так же интересно, как сражаться — но ты уверен, что тебя не убьют.

— Во дворец, — скомандовал Ладислав.

— Но я не знаю дороги.

— Просто доезжаешь до ворот, а от них по главному проспекту до главное площади, — сказал юный барон, — все большие города устроены одинаково.

— Верно, верно, — сказал Сибби, — Только на главную площадь не заезжай, там нет прохода. Я скажу, когда повернуть.

Милон тронул лошадей и они двинулись в туман. Копыта цокали негромко и он мог разобрать, о чём говорят в коляске.

— Расскажите про ЗаБога, — попросил Ладислав.

— Зачем тебе это? Не лучше ли спросить про истинных богов, которых называют Новыми?

Милона покоробило. Как можно так обращаться к барону.

Конечно, покойный пастор объяснял ему, что монах — всё равно что труп. Принимая монашество, человек умирает для мира и отныне служит только Богу и даже Богиня ему не указ. Все люди для монаха равны, потому что их тоже ждёт смерть — одних раньше, других позже.

Но раз для монаха все люди равны и титулы ничего не значат — почему бы ему не обращаться к барону, как положено? Богу и монаху всё равно, а благородному человеку и его слугам приятно.

— Я уже знаю про Новых достаточно. Я их принял, я им поклоняюсь.

— Так зачем интересоваться другими богами, если уже нашёл истину.

— Новые Боги никак мне не угрожают. А ЗаБог угрожает. Мне нужно знать о своих врагах всё.

— ЗаБог тебе не враг, — ответил Сибби, — ЗаБог — не больше, чем угроза.

— Об угрозах тоже знать надо.

— Хорошо, я скажу. Я не могу сказать, что знаю о нём всё. Я не могу даже сказать, что уверен в его существовании. Вот его адепты — они существуют, и их даже больше, чем ты думаешь. Они довольно сильны. Сильнее, чем все думают. Но в их уме я сомневаюсь. Если то, что они учат о ЗаБоге, правда, то в их проповедях и убийствах нет ни малейшего смысла. ЗаБог управляет и теми, кто его признаёт, и теми, кто поклоняется другим богам, и даже самими богами. Что может в этом поменять вера одного человека? Непонятно.

— Вы обучились этому в семинарии?

— Почему ты так думаешь?

— Вас должны были учить, как опровергать аргументы тех, кто думает по-другому.

— Да, нас учили. Но про ЗаБога я узнавал сам.

— Он много для вас значит.

— Любая сила имеет значение, — Сибби даже не смотрел на собеседника. Его глаза смотрели прямо перед собой, и видели будущее.

А вот и городские ворота. Стража стоит, вид у них тревожный.

— Дорогу Ладиславу, барону Томирскому! — рявкнул Милон.

Стражник замешкался. Потом заметил на плаще Ладислава вышитый родовой герб — меч над жёлтой кувшинкой и чёрный аист в полёте — и невольно вытянулся.

— Вы бы не ездили, — повторил он, — тут из реки зелёные дети… еле справились, вот. Во дворце их ещё ищут, всё оцеплено.

— Пропускай, — скомандовал Ладислав.

Ворота открылись. Копыта зацокали по брусчатке. Милон оглядывался по сторонам, но никаких следов зелёных детей пока не видел.

Странно, но его снова тянуло в сражение. К тому же, здесь город, а не болота. Проклятым тварям придётся драться в городе, а это не их стихия. Здесь ему будет проще одержать победу — и здесь больше свидетелей, так что он больше прославится. Эти твари сами не знают, куда полезли. Хотя где им знать — ума у них только на человеческие жертвоприношения и хватает.

Тем временем в коляске продолжали разговаривать.

— Как вы думаете, есть ли религия у зелёных детей? — спросил Ладислав.

— У каждого есть религия.

— А у животных? Когда я их убивал, мне показалось, что зелёные дети ближе к животным.

— У животных тоже есть религия, — невозмутимо ответил Сибби, — Просто мы ничего о ней не знаем.

— И кому они поклоняются? ЗаБогу?

— Если верить адептам, ЗаБогу поклоняются все.

Они подъехали к импровизированной баррикаде из шести перевёрнутых телег. Под одной из них зеленел упавший кочан капусты. На досках видны следы крови, но тела уже убрали.

— Поверни здесь налево, — сказал Сибби, — и ещё один квартал.

— Там некуда завести лошадь, — отозвался Милон, — Мы просто перегородим переулок.

— Это ничего не значит. Делай, как сказано.

Милон подчинился. Дорога шла вверх, лошади недовольно сопели.

Они остановились напротив узкого переулка. Зажатая домами щель уходила пологим спуском, и на той стороне горела медная черепица королевского дворца. Получается, здесь тоже можно пройти — только не так торжественно.

В городе тумана уже не было. Пахло мокрым песком и чувствовалось, что дождь прошёл совсем недавно.

Ладислав сошёл на замелю и шагнул в переулок. В нём чувствовалась порода. Даже по раскисшему песку молодой господин шагал торжественно.

— Что с ним? — спросил он у оруженосца.

Милон поколебался, подбирая нужные слова. И в конце концов ответил, как есть:

— Его там не было.

Ладислав не сказал ни слова — просто запахнулся в плащ и зашагал по переулку. Монах шёл следом, а Милон — в тылу.

Вокруг дворца сгустилась жуткая тишина.

43. Ладислав, барон Томирский

Прямо посередине пути сверкала лужа. Здоровенная, она перегородила переулок, и сверкала, отражая небо. Она была расположена так удачно, что было сложно признать, будто это просто остатки дождя. Скорее поверишь, что в щель между домами аккуратно помочился дракон.