— Этта точна! Сейчас слегонца перекусим, потом поболтаем малость, покажу я тебе, что к чему и почём, познакомлю с ещё одним человеком. А потом — наряд тебе будет на кухню! Чтобы не расслаблялся, — он с хитринкой глянул на меня.

Я сделал непонимающее лицо. Даже брови поднял домиком.

— Шашлык замочим, рыбёшку коптить поставим, то — сё по мелочи… Гости у нас вечером будут. Твои знакомцы из особого отдела обещали подъехать. Рад?

— Неописуемо! А вы знаете, Сергей Петрович, сколько эти гады жрут? А у меня только одна бутылка коньяка с собой.

— Не мандражируй зря, Афанасий! У нас всё есть. На всех хватит… Подъезжаем уже, гляди!

А посмотреть было на что. Я уже понял, где мы есть. Конкретно в этом месте я не бывал, но на эту речку мы ездили отдыхать. Правда, в другом месте, ближе к городку. А места тут красивые!

Представьте — в степи, считай в пустыне, вы вдруг натыкаетесь на речку… Да пожалуй, что и на реку. Метров восемьдесят ведь в ней ширины-то будет. А раз есть вода, есть и растительность. Вётлы, ивы, осины, тополя. Даже небольшая дубовая роща есть тут, во как!

Ну и, само собой, все причитающиеся роскошества. А именно — обжигающе горячие песчаные пляжи, чистая, не испорченная отходами речная водичка, всякая разная рыба, раки, опять же. Раков — просто жуть сколько! Да здоровенные такие, прямо омары!

Под деревьями слабенький, но травяной ковёр. Грибы в сезон, ежевика там, ещё что-то… Ну, и живность всякая разная крутится. Кабаны, сайгаки, волки, лисы, зайцы. Полно летающей дичи, замучаюсь я её перечислять. В общем — оазис в степи, просто мираж, честное слово! И тишина… Покой, сонная нега, лень… Самое место для меня будет.

Наш броневик взрыкнул, качнулся ванькой-встанькой и начал взбираться на небольшой бугор. На его противоположной стороне, полого сходящей к близкому берегу реки, укрываясь от резких степных ветров, и стоял искомый объектик.

Дорога сделала плавный поворот, и мы, наконец, доехали до земного рая. Рай выглядел весьма скромно — обнесённый ржавой колючкой периметр со стороной метров в двести, в центре — убитая до состояния асфальта площадка, три длинных одноэтажных домика в полинявшей побелке стоят «покоем». Перед домиком, исполнявшим роль короткой перекладины, две жалкие клумбы, флагшток, беседка, она же курилка, пяток тополей. Это как бы фасад. Можно сказать — усадьба. На хоздворе стоят несколько невысоких, бетонных построек, напоминающих склады или боксы, огромная бочка, высоко задранная на разлапистой конструкции. Трансформаторная будка. Откуда-то слышится лёгкий гул работающих насосов. Всё, вроде… Да, ещё что-то, смахивающее на волейбольную площадку. И небольшой огородик возле бочки с водой. Несколько плодовых деревьев. Всё. Теперь уже всё. Да-а, негусто… На Анталью не очень-то похоже…

Петрович враз уловил мой разочарованный вздох.

— Ты, Афанасий, погоди кручиниться… Обживись сначала, попривыкни… Глядишь — и другим боком наш хуторок в степи к тебе повернётся, а? Ну, пошли, знакомиться будем.

В нашу сторону уже неспешно шёл стоящий на дежурстве вахтёр-вахтовик. Ну, просто копия Петровича! Да и моя, кстати…

— Вот, Кинстинтин, привёз я героя! Знакомься — Афанасий Никитин, я те дам, понимаешь! Слыхал про такого первопроходимца? Вот и у нас теперь свой будет.

Мужик улыбнулся и крепко пожал мне руку.

— Здравствуй, Афанасий! Не слушай ты эту балаболку. И не обижайся на его трёп. Как по отчеству-то будешь?

— Да рано мне по отчеству, Константин… э-э-э?

— Достаточно Константина будет… А познакомимся поближе, и на Костю перейдём. Мы тут коллектив маленький, живём без особых политесов. И давай на «ты», ладно?

— Если вы согласны, то и я с удовольствием!

Тут в разговор врезался Петрович.

— Ну, а меня, в таком раскладе, разрешаю называть Петровичем! Всё-таки я какое-никакое, а начальство! Так, Костя?

— Так точно, товарищ полковник! — распрямил сутулую спину Константин.

— То-то же, голуби вы мои… Один вид начальства должен внушать страх, любовь и почтение. Покормишь нас, Костя?

— Конечно, заждался уже… Проходите в беседку, сейчас начнём. Холодненькую подавать?

Петрович бросил на меня острый взгляд, помедлил секунду и утвердительно мотнул головой.

— А как же! Конечно, тащи. Всё же не каждый день к нам молодое пополнение вливается. Пошли, Афанасий, руки мыть, ать-два!

Три-четыре! Руки помыли там же, у беседки. Стол в ней был уже накрыт. На пластиковой скатерти стояла глубокая миска с крупно порубленным салатом из помидорки и огурчиков, тарелка с зеленью — петрушка, укроп, перья лука. Рядом лежала деревянная дощечка с вяленой рыбой, порезанной на куски. Ржаной хлеб, банка из-под чёрной икры с солью, перец.

Из-за угла появился Константин, нёсший небольшой котелок с ухой из… из осетрины? Да, точно! Вон, кольца плавают, не ошибёшься. Неплохо для начала. Диетическое, можно сказать, питание! Ей-ей, курорт, да и только.

— Что смотришь? Наливай, давай! Не браконьерская севрюжка, не бойся… Выращивает её тут один знакомец, угостил. Впрочем, и в реке осётр есть… Как ни быть. Ты, Афанасий, рыбак?

— Ага! Ещё и охотник!

Мужики одобрительно переглянулись — наш человек!

— Наливай уху, не скромничай! Да рыбу, рыбу-то клади. Щас поедим, и начнём готовиться к вечеру. Давай, ешь, ешь, ты у нас тут теперь основная рабочая сила будешь. Практически лошадиная…

— Кх-м-м, Костя… А где же эта… холодненькая то бишь? Без водки это не уха получается, это рыбный суп какой-то… — недоумённо оглядывая стол, вздел брови Петрович. Не командир у меня, а просто золото!

— За тобой в баре-холодильнике стоит, а то ты не знаешь… Доставай уж.

Петрович вытащил из-за спины холодную бутылку водки, разом скрутил ей фуражку и набулькал нам грамм по семьдесят.

— Не многовато будет? Вечером ведь опять придётся… — скромно поинтересовался я, делая лицо вожатого пионерского отряда.

— Ты знаешь, как справный хозяин проверяет работника? — отозвался, пряча глаза, Петрович.

— Ну, да… вроде… Хороший работник за столом много ест? Так?

— И пьёт, не пьянея… умеешь? — Константин поднял свой стакан и чокнулся со мной. — Ну, давай! Твоё здоровье!

Мы выпили, закусили помидоркой и бодро застучали ложками. Уха была великолепная!

Так, под закуску и разговор, водка, не успев согреться, и ушла в неизвестном направлении. Закурили. Мужики внимательно посмотрели на меня, молча переглянулись, и Петрович начал новый круг.

— Ну, а теперь, Афанасий, давай поговорим…

Назвать это разговором я не могу. Сначала я спел сольную партию, изложив свою не такую уж и длинную биографию. Потом мужики вспомнили молодость и устроили мне перекрёстный допрос.

Вспотев от жары, выпитой водки и интенсивной обработки, без применения рубяще-колющего инвентаря, правда, я уже начал подумывать — а что? Может, ну его на хрен? Может, пора уж сознаваться в работе на парагвайскую разведку? Но не пришлось, поторопился я, однако.

Петрович закурил новую сигарету, вздохнул, как уставшая ломовая лошадь, и перевёл глаз на дежурного сторожа.

— А, Костя? Твоё мнение?

Константин молча махнул рукой, мол, поживём — разберёмся! А мести двор и таскать мусор и такой инвалид сгодится.

— Добро! Костя, ты тут прибери, а молодого я ставлю на принудработы. С коптильней что?

— Да раскочегарил я её уже… Идите шашлык делать. Все там — на летней кухне.

В общем, до самого вечера я крутился как наскипидаренный. То мариновал шашлык, то набирал на огороде и готовил овощную нарезку, то выбирал дыни, то занимался дровами и мангалом, да и бегал ещё туда-сюда по мановению начальственного пальца. Когда впятером приехали знакомые ребята из особого отдела полигона, сил у меня хватало только на удержание в руке стакана и широкую улыбку. Спина, однако, не болела!

— Ну что, Афанасий? Будем?

— Будем!

Хрустальный звон гранёного стакана…