Свёкор улыбался им. Он присел рядом со стороны внука.

— Что это вы читаете? Письма?

Адриан улыбнулся, и ответил, что это ему дети прихожан прислали.

— Очень здорово. А я как раз тебя искал. Конни, ты не против, если я похищу у тебя твоего приёмного сына?

— Нет, конечно.

— А ты не против покинуть леди Конни?

— Ну, не навсегда же, — улыбнулся внук.

— Нет, конечно. Конни, милая, мы сейчас вернёмся.

…Дед повёл его по парку, а потом попросил закрыть глаза и взял за руку. Они шли недолго.

— Открывай! — торжественно объявил сэр Гарольд, и тот послушался. — Я хочу сделать тебе подарок на Рождество, — дед положил руки на плечи своему мальчику, — а ты улыбнись мне, и это станет подарком для меня.

— Спасибо большое, дедушка! — улыбнулся Адриан.

Тот на радостях обнял внука, а потом развернул назад. Молодой человек застыл на месте, увидев белую лошадь.

— Это тебе, — улыбнулся Гарольд. — Теперь ты у меня будешь принцем на белом коне!

«Принц на белом коне» сначала не знал, что сказать.

— Спасибо тебе большое, — и он обнял дедушку. — У меня просто слов нет.

— Я очень люблю тебя, мой ангел! Ты для меня дороже всего на свете. Пойдём, подойдём к ней.

Гарольд сказал, что заводчик звал лошадь Андромедой, что она ещё молодая, но на ней уже можно ездить верхом, что сначала нужно протянуть ладонь, а потом подходить. Дед сказал внуку, как сесть в седло, но посидел тот недолго — без учёбы ещё на незнакомой лошади было страшновато. Так у Адриана появился ещё один верный друг.

Когда спешился, он ласково погладил Андромеду по шее. Гарольд смотрел на него и улыбался. В этот момент к ним подошёл Фил и сказал:

— Я видел тебя издалека! Ну, прямо принц!

Лицо его озарилось улыбкой, и он от всей души поблагодарил кузена за добрые слова.

— Да не за что! Это ведь правда! Дедушка, мама хочет познакомить тебя со своим мужем. Пока вы ходили, она за ним съездила и уже вернулась.

Адриан вернулся к Конни. Фил побежал за Мэрбл и Патриком, которых оставил в каминном зале пить чай. А через полчаса Гарольд вновь разыскал младшего внука и позвал в свой кабинет. Его Светлость вошёл и, задержавшись на пороге, так, чтобы юноша не видел, кто там, сказал кому-то:

— Я вас оставлю. Поговорите, — а затем пропустил внутрь молодого милорда.

Даррен робко шагнул к вошедшему.

— Папа… — прошептал Адриан, не в силах вымолвить ни слова, и по щекам потекли слезы.

— Сынок! — мужчина бросился к нему и крепко обнял его.

Оба плакали, не веря, что снова увидели друг друга. Они расстались так давно при таких грустных обстоятельствах, и вот теперь снова вместе…

— Какой ты у меня красивый… Такой благородный, как принц.

— Папа… Папочка…. Я даже мечтать не смел… Это сон?

— Нет, не сон.

Сердце Даррена вздрогнуло. Его сын, его любимый, единственный сын. Но всё было кончено, и это должно было случиться. Адриан изменился, и тот, кто вырастил его, сразу это заметил. Раньше он был просто добрым, красивым юношей, а теперь… А что теперь? Теперь на бывшего отца взглянул…забитый маленький ребёнок, который словно бы жил в придуманном им самим мире, не воспринимая себя как взрослого человека. Но даже такой он оставался дорог для его папы. И Даррен понимал это. Понимал, что все кончено. Всё должно быть на своих местах. Адриан — сын Джеральда, и это нужно признать.

— Нет, не зови меня больше отцом, Адриан, — тяжело вздохнув, сказал Даррен. — Знаю, тебе трудно будет, но это в первое время, а потом ты привыкнешь. Я помню Джеральда, как он страдал, как плакал, словно дитя, когда его разлучили с Алиссией. Я всегда буду любить тебя, как родного сына, для меня ты навсегда им и останешься. Ты всегда можешь рассчитывать на меня. Но… правда всегда лучше лжи, Адриаша, потому что она правда. А в данном случае правда заключается в том, что Джеральд — твой отец. Прости его. Он тоже страдал. Он ревновал, ненавидел меня, думая, что я не только отнял у него любовь любимой женщины, но ещё и тебя. Ты меня не предашь, если будешь звать своего настоящего папу папой. Это я тебя предам, если стану обижаться. А я и не обижаюсь. Я всегда знал, что рано или поздно это случится. Я буду тебя видеть, никто тебя у меня на веки не отнимает. Я тебе дядей буду! Ну же! Выше нос!

Но Даррен говорил это и для того, чтобы успокоить и себя тоже. Губы Адриана вздрогнули, он едва ль не заплакал, но, взяв себя в руки, сказал:

— Спасибо тебе за всё, что ты для меня сделал. Я этого никогда не забуду.

А сердце его болело, а в глазах стояли слёзы. Тот, кого бедняжка считал папой, ему не отец, и сейчас просит звать родного отцом. Про себя Адриан называл Джеральда либо отцом, либо сэром, а Даррена папой. Но теперь… теперь всё будет по-другому, а бывший невольник к этому не готов.

— Ангел мой…! Ну, как я мог иначе поступить?

— Ангел… — улыбнулся Адриан. — Меня так дедушка и сэр Чарльз зовут.

— Ну, и правильно! Знаю, трудно тебе, наверное… Так быстро всё поменялось. Ты не причинишь мне боль, если назовёшь настоящего отца отцом, а меня — дядей Дарреном. И мама этого бы хотела.

— А ты её любил?

— Любил, но как сестру. Она была мне, как сестрёнка. Я всегда покрывал её проказы. А как женщину всю жизнь я любил только одну, другую. И теперь не знаю, как благодарить Господа за это чудо, за Его милость… Если я был удостоен этого, значит, всё мы правильно делаем… — Даррен поймал его удивлённый взгляд и, немного смущаясь, пояснил. — Я о Фелиции говорю.

Адриан просиял.

— Поздравляю вас от всего сердца! Ты даже представить себе не можешь, как я счастлив!

И он обнял его.

— Так что теперь я тебе полноправный дядя!

В этот момент кто-то робко постучался в дверь, а потом в кабинет вошла Фелиция. Они с Дарреном так заранее договорились, ведь встреча с Адрианом могла стать очень волнительной. Ему хотелось, чтобы любимая была рядом. Леди подошла к ним и, улыбнувшись, обняла по очереди обоих.

Так отец стал дядей. Так тайна стала явью, и всё встало на свои места. Даррен считал, что это единственное правильное решение, хотя на самом деле не хотел этого, в глубине души желая, чтобы приёмный сын, который теперь стал ему племянником, звал его так, как звал все эти годы, папой. Но мужчина понимал, что сейчас открылась правда, и родной отец должен занять своё место… Но вот хочет ли этого Адриан? Неважно. Он привыкнет, а правда всегда лучше лжи…

Филипп и Мэрбл прогуливались по саду.

Девушка улыбнулась, сказав, что так непривычно, что в декабре цветут розы. Молодой человек согласился. У них ведь на севере уже лежит снег.

— Здесь такие красивые цветы! Дома я таких не видела!

— Не могу согласиться! Дома у нас самый красивый цветок на свете есть. Это ты.

— Спасибо большое, — Мэрбл смущённо улыбнулась и покраснела.

— Разве за правду благодарят?

— Спасибо тебе, Фил. Ты так добр ко мне.

Они дошли до фонтана, вокруг которого цвели розовые кусты. Девушка подошла ближе и подставила руку брызгам.

— Как красиво… — прошептала она.

Фил смотрел на неё и улыбался. Он не мог поверить, что рядом с ним такая девушка. Молодой человек взял её за руку.

— Мэрбл, я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя. И уже давно. С самого первого дня, как увидела тебя.

Филипп встал перед ней на одно колено.

— Ты согласна стать моей женой?

— Да… Да!

Он встал, и она обняла его.

— Боже, как я благодарен Тебе, — не веря услышанному, шептал Фил. — Я женюсь на самой прекрасной девушке на свете!

Но вряд ли это понравится его маме…

После Рождества прошло несколько дней. Констанция переехала в дом Филиппа, куда так же из гостиницы уехали Фелиция и Даррен. Она не хотела этого делать, потому что у них гостили Эви и Марти, а они были ее родственниками, а ни мужа, но племянник сказал, что дом у него большой, места хватит всем, и пусть ее кузина с супругом перебираются вместе с ней. Разумеется, Геральдина тоже там не осталась. Мистер Томас, который не знал причину ухода жены от его хозяина, был просто в шоке. В шок пришли и все остальные.