— Велик мир, чего только в нём не случается. Отныне мне нельзя появляться в Астрахани. Бисйор хуб — очень хорошо! Чему быть — того не миновать. Недаром на мачту моего судна вчера вечером села белая чайка. Это был знак судьбы. Но они найдут тебя и в Чапокуре. В здешнем порту многие знают, кто я такой и откуда прибыл. — Купец помолчал, раздумывая, вдруг повеселел. — Для тебя спасение, русич, есть! Мой корабль в гавани Баку был единственным из Мазандарана. А скоро начнётся сезон бурь. Почему я и торопился отплыть. Гм. Всё, что ни делается по воле аллаха, — к лучшему!
— Татары могут нанять судно?
Мехмед отрицательно покачал головой в роскошной зелёной чалме.
— Сейчас — вряд ли. Капитаны не станут рисковать, если даже им заплатят цену корабля вместе с товарами. Кто пожертвует собственной головой ради чужой прихоти? А путь берегом моря в Мазандаран через горы займёт несколько месяцев. Гм. У тебя есть время, русич, подумать над своей участью! Отправимся в каюту и насладимся пловом и беседой!
Мехмед оказался не только приятным собеседником, но и умным человеком. К тому же благородным. В первый день, узнав о приключениях Хоробрита, он изумлённо прищёлкнул языком.
— И всё это время ты один противостоишь сотне отчаянных воинов? Поистине тебя ведёт судьба! Чем я могу тебе помочь? Будь откровенен, русич, коль аллах благосклонен к тебе! И не думай, что если у вас другой бог, не следует доверять иноверцу. Бог един, имя ему Всевышний! Итак, я слушаю тебя со вниманием.
Видимо, судьба определила Мехмеду быть философом, но рождён он был купцом и стал купцом. Поэтому философствовал в свободное время, и следует признать, отдавался этому со всей страстью высокого ума и пылкой души. Подобные люди встречаются во все времена и у всех народов.
Узнав, что у Хоробрита письма к шаху Персии Узуну Хасану и великому визирю Бахманидского государства Махмуду Гавану, Мехмед воскликнул:
— Поистине чайка села на мою мачту недаром! Знай, русич, я могу тебе помочь в самом главном твоём деле — сведу тебя с великим визирем Махмудом Гаваном. У него казначеем, по-тамошнему хозяйочи, служит мой родной дядя, имя ему, как и мне, Мехмед, что означает «любимый Богом».
— А Махмуд? — поинтересовался Хоробрит, которому было неясно, зачем купцу понадобилось уточнение.
— Махмуд — «любящий Бога». Вот в чём разница между двумя нашими именами. Это тебе на будущее, чтобы ты не перепутал. Великий визирь находится в столице Бахманидского государства Бидаре. Посол ширваншаха не солгал вам: султан Бахманидов ещё юн и вместо него правит Махмуд Гаван. Он и на самом деле очень умный человек. Хотя, клянусь аллахом, прожив на свете много лет, я не знаю, что такое ум. Не удивляйся, русич, а подумай вот над чем. Если ум есть способность предвидеть, — а какое иное качество является самым ценным у человека, как не это, — тогда следует признать, что мы все сплошь глупы! И на самом деле. Разве правители, затевая войны, ведают, чем они, эти войны, обернутся для самих же правителей — победой или поражением? Но если даже победой, ведают ли они, что вечных победителей не бывает? Возьми империю, созданную величайшим полководцем Александром Двурогим, — сколько она просуществовала? А империи римлян, гуннов, монголов, Тимура? Все они развалились. Какой смысл был в походах этих великих властителей? Сколько погибло людей, Разорено стран, сожжено городов! Никто из потрясателей вселенной не задумывался, что все их подвиги не просто бесплодны, но и вредны, ибо отнимают энергию у народов, которую можно было бы использовать на созидательные цели!.. Гм. Но я, кажется, отвлёкся. Так о чём мы разговаривали? Ах, да, о помощи тебе...
— Прости, что перебью. Ты хочешь сказать, что Махмуд Гаван любит воевать?
— Да, очень любит. И я не сомневаюсь, что это скоро приведёт его к гибели!
Хоробрит задумался. Его жизненный опыт подсказывал, что купец прав. Если действительно дело обстоит так, как говорит Мехмед, то великий визирь Бахманидов обречён. Стоит ли ехать на юг? Поразмышляв, он решил, что всё равно придётся. Дело не только в письме. Надо увидеть Индию, оценить мощь тамошних государств, предстоит и многое другое.
— Как отыскать шаха Узуна Хасана? — спросил он.
— Повелителя Персии ты сейчас не найдёшь. Он далеко — в Тебризе и очень занят сбором войск. Возможно, он уйдёт оттуда, но куда — это тайна, известная только ему. Я бы посоветовал тебе сначала ехать в Индию, а уж потом, когда всё прояснится, отправиться к Узуну Хасану. Над Мазандараном он не господин. Мы платим ему откупные. В чём понадобится тебе моя помощь?
— Надо, чтобы меня везде принимали за купца.
Мехмед даже не спросил, для чего это нужно Хоробриту, сказал:
— Бисйор хуб! Очень хорошо. Я выделю тебе часть своего товара, и ты будешь торговать, как настоящий купец. Сначала в Чапакуре. Я везде буду говорить, что ты хоросанец. А там будет видно.
Плавание оказалось довольно утомительным и затяжным. Перед бурями на море часто случается кратковременное затишье, когда ветер дует лишь утром, а к полудню наступает полный штиль. Никто не мог предугадать, когда он закончится — сегодня, завтра или через неделю. Море блестело под солнцем, словно венецианское стекло, вокруг не за что зацепиться глазу — одна вода до края небесного шатра. И в белёсом небе ни тучки. Приходилось проводить время в беседах.
Однажды Мехмед рассказал Хоробриту, как Василий Папин выручил его из большой беды, спас от неминуемой смерти. Это случилось в Астрахани несколько лёг назад.
— Тогда султан Касим был союзником османского султана, а это значит, врагом Узуна Хасана, а заодно и ширваншаха Фаррух-Ясара. Как видишь, Хоробрит, ни в чём нет постоянства, сегодняшние друзья чаще вчерашние враги, и наоборот. Именно в это время я и появился в Астрахани. Базарный дарага, то есть староста, заподозрил во мне проведчика Узуна Хасана, приказал схватить и отвёл к правителю Астрахани. Им был зять Касима, некий Ямгурчей, человек весьма алчный. Он немедленно конфисковал мои товары и назначил мне смертную казнь. Моя душа уже расставалась с телом, и я молил аллаха лишь о том, чтобы он дал мне возможность попрощаться с детьми, коих у меня пятнадцать душ. — Заметив изумление на лице русича, Мехмед пояснил: — У меня четыре жены. Как видишь, я люблю не только философию. Впрочем, для достаточно богатого одно другому не мешает, а многожёнство для мусульманина — святое право. Меня вывели во двор, а в это время туда въезжал Василий Папин со своим посольством. Я вырвался из рук стражников, бросился к нему и попросил о помощи. Твой земляк пожалел меня, отправился прямо к султану и объяснил ему, что некоего купца из Чапакура собираются предать смертной казни без всякой вины со стороны чапакурца, а единственно из-за алчности Ямгурчея. Властители, дорогой Хоробрит, от простых смертных отличаются не большей справедливостью, а большей заботой о своей репутации. Ведь если до соседних государей дойдёт слух, что в Астрахани казнят только лишь потому, что тамошние правители алчны, кто захочет иметь дело с султаном Касимом? А именно в это время Касим собирался спихнуть своего дядю Ахмада с седалища трона Большой Орды и хотел склонить на свою сторону московского государя. Таким вот причудливым образом переплетаются судьбы простых смертных и властителей. Меня привели к султану, и для него не составило труда выяснить, что я ни в чём не виноват, ибо не являюсь даже подданным Узуна Хасана. Порок был наказан, а добродетель восторжествовала. Но на короткое время, ибо, повторяю, ни в чём нет постоянства. Я поклялся Василию Папину, что выполню любое его желание. И, как видишь, выполнил — спас тебя.
Хоробрита не удивил рассказ хоросанца, ибо русичи везде и всегда при случае стремились помочь несправедливо обиженным. Это повелось ещё с того далёкого времени, когда Иван Калита выкупал из татарского плена русских людей. Многолетнее золотоордынское иго развило в русских душах сочувствие к чужой беде. Хоробрита удивило другое — неожиданное умозаключение Мехмеда:
