Я продолжил ходить по комнате.

— Государь, мы надеялись, что Лида всё-таки попадет в Софью. — Начал Никита. — Но видно сейчас всё будет похоже на реальные события. Я пытался убедить Алек… Ивана скрыться, но он до последнего надеялся на Лиду. Теперь его не сегодня, так завтра потребуют выдать, раз не нашли во время бунта. Это может погубить не только царицу, но и тебя, и меня. Я не уверен, что в этом случае генерал будет способен что-то сделать один.

— А кто у нас Генерал? Антонов? В ком он?

— В Алексашке должен быть. Саркофаг Антонова изначально настраивался именно на Меншикова — тут варианты исключены.

Никита стал рассказывать мне то, что он знал об истории проекта и о планах Генерала. Иван добавлял его рассказ комментариями о последних событиях перед своим "погружением". Первоначально никто не ожидал, что вселенцы смогут делать что-либо кроме наблюдений. Поэтому готовили одного Генерала. Он был первый, кто испытал "Саркофаг" — многие на проекте так звали темпоскоп. Генерал понял, что темпонавт может управлять носителем, если подавит личность последнего. Природа такого поведения психоматрицы была не понятна ученым, которые работали над темпоскопом, но именно это больше всего заинтересовало контору и помогло развернуть проект через наш банк. Первый прыжок был осуществлен минимально близкий тогда срок — почти на 1000 лет назад и проектной команде была поставлена амбициозная задача сократить его до пары часов. К несчастью для проекта информация всё-таки ушла к заклятым друзьям за океан, причем на тот момент гарантированно был достигнут рубеж конца XVII века. Продажа инвестора и мое появление в Енисейске подстегнуло завершение подготовки команды. Генерал рассчитывал теперь сделать эксперимент с прогрессорством — он верил, что попадает в прошлое своего мира, хотя его доклад по первому прыжку расходился с маркерами историков. Оставалось сделать тестовую закладку "артефакта" в условленном месте и подтвердить гипотезу единства мировой линии развития. Олега Александровича отправляли в 1687 год, и он должен был в измайловском бору оборудовать тайник, дождаться появления Антонова и вернуться вместе с ним. После того как ученые удостоверятся в путешествии в свой мир основная команда проекта должна была быть эвакуирована. Новым хозяевам досталась бы пустая база с телами темпонавтов в хронокапсуле без документации. Из персонала оставалась только охрана. Мой доклад, вероятно, заставил противника пойти на крайние меры и штурмовать бункер, поэтому отправку сделали аврально.

Олег Александрович был первым в основной команде на "погружение", поэтому попадал в прошлое раньше других. Его весьма удивило, что он попал на 10 лет раньше расчета — как раз в момент, когда Никиту утверждали учителем царевича.

Склонный к вину дьяк, знающий хорошо только церковную грамоту и не отличающийся настойчивостью, показался царю Фёдору достойной кандидатурой для наставника своего крестника. Не то, что бы Фёдор плохо относился к самому Петру, но с мачехой у старой семьи всегда любви не наблюдалось. И царь не стал искать для сродного брата очень хороших учителей. До самой своей смерти он так и не узнал насколько ошибся в выборе.

Олег Александрович попав в дьяка, быстро растворил в себе предыдущую личность. Так как он готовился поспасть именно в это время, то адаптация не вызвала больших проблем. Заслуженный учитель РСФСР смог организовать обучение малолетнего царевича, не сильно отходя от канонов тогдашнего церковного образования, но привнеся в процесс весь свой опыт. Пётр проникся к нему искренней преданностью. Я смог "вспомнить" через Петра как ему было тяжело пережить разлуку с учителем, когда царь отправил Никиту с посольством в Крым. Олег Александрович после обязательного заучивания церковных книг дополнительно учил Петра основам математики и физики. Много рассказывал из истории Руси и её географии. Вот так он стал ожидать прибытие остальной команды. Генерал просил его просто стать незаменимым для будущего императора человеком, прикрывающим его прогрессорство на самом верху. Каково же было удивление Олега Александровича, когда к нему на контакт вышел прибывший из ссылки Иван Кириллович, который оказался Александром Марченко — мужем Лиды. Он посветил дьяка о смене планов на проекте и предположил, что следует ждать еще нескольких вселенцев. Вдвоем они определили, что был сбой настройки оборудования, т. к. один из них провалился на десять лет раньше срока, а другой к тому же ещё и в "неправильного" персонажа. На другой день после их встречи Иван имел неожиданный разговор с кравчим царя — князем Борисом Голицыным. Оказалось, что в него был перенесен правая рука Генерала на проекте — майор Дудыкин. Князь тогда только вышел из глубокого запоя или как доложили царю "болезни". Втроем они договорились ожидать появления остальных темпонавтов и уже с ними решать, как жить дальше и как строить империю. Вселенец в Петра не ожидался. Более того, ожидая появления Лиды в теле Софьи, даже не очень-то следили за ростом недовольства в стрелецких слободах. Поэтому активная фаза бунта стала в некотором роде ожидаемой неожиданностью. Утратив надежду на помощь вселенцев из другого лагеря, Никита и Иван стали составлять новые проекты спасения своей жизни и власти Петра. Я застал их в самом начале разговора, сразу после того как они обменялись слухами.

— А полный список всех кто должен быть в 17 веке есть? — спросил я у Никиты.

— Это только Генерал знает. С научниками контактировал только он, и отряд темпонавтов комплектовал он. Ну может ещё Михалыч — его зам в СБ по технике. Чтобы узнать, кто и куда вселился, нам надо дождаться, когда кто-то из этих двоих объявится.

В этот момент открылась дверь, ведущая в молельню, и оттуда в темном траурном одеянии вышла Марфа Апраксина — молодая и красивая вдова Фёдора. С ней вышла так же одетая во все черное пожилого вида боярыня и зло посмотрела на дядьку Ивана. Женщины поклонились мне. Мужчины встали.

— Наговорились ли вы с дьяком, Иван свет Кириллович? Царица, я чай, уж все очи проплакала, о тебе боярин… — при этом она так посмотрела на Ивана Нарышкина, как женщина может смотреть только на по-настоящему близкого человека. Я заметил как Иван (Александр) смутился. "Ай-я-яй, дядюшка, утешил видать вдову! Узнают стрельцы и его уж точно не спасти!"

— Да, пора нам царица покинуть твои покои — сказал я. — благодарю, что сберегла мне Ивана Кирилловича, да Никиту Моисеевича. Пойдешь ли ты с нами к матушке моей, али здесь останешься?

— Пойду, великий государь, коли ты дозволишь…

Я замешкался у дверей, пропуская царицу выйти первой. Оказалось, что зря — мой статус, как царствующего сейчас государя, был выше. В сенях к нам присоединился нерасторопный холоп князя Ивана. Так как стрельцы сегодня уже не шатались по дворцу, то мы добрались до половины матушки без приключений.

Наталья Кирилловна, как только увидела брата живым и здоровым, поднялась было с трона к нему навстречу, но сразу остановилась, испугавшись проявления своих чувств.

— Поздорову ли ты царица? — спросила она Марфу Апраксину — Поздорову ли ты Иван Кириллович? Поздорову ли ты Никита Моисеевич?

— Поздорову матушка государыня. — Отвечали ей.

Рядом с царицей стоял высокий плотный боярин. Стоял одетый в шубу покрытую зеленой парчой с серебряной вышивкой. Горлатая шапка особенной высоты добавляла ему ещё роста. Видно было, как парился боярин. По красному лицу его стекали крупные капли пота. Он стоял прямо не шевелясь стараясь делать как можно меньше движений. Только его большие, темные с желтизной глаза внимательно следили за мной.

"Кто это с матушкой, Пётр?" — спросил я царя мысленно. "Борис Андреевич Голицын, он ко мне кравчим поставлен". Я по знаку матери подошел к ней и сел рядом на специальное кресло. Остальные пришедшие стали искать места на лавках, где уже сидело несколько бородачей в таком же наряде как и у Голицына. Петр среди них узнал лишь своего деда Кирилла Полуэктовича.