Главным формальным основанием для "обижания сирых-светских" служил всё тот же "огромный" внешний долг, на покрытие которого потребовалась мобилизация всех внутренних ресурсов государства (мол, по одёжке протягиваем ножки). Ну и пылающая на Западе Вторая франко-прусская, плавно перетекающая в Первую Мировую. Что в России следовало понимать: "Хочешь мира — …!", а это занятие затратное.

Киножурналы о наших "спортивных достижениях" демонстрировали это народу много наглядней, чем газетные статьи самых талантливых репортёров. И поддерживали в невоюющей стране атмосферу консолидации перед опасностью, не позволяющую населению расслабиться и циклиться на прочих мелочах. Не зря позднее было сказано, что главнейшим из искусств должно быть кино — разжёванная хавка для мозгов более доступна. И использовать её в качестве коллективного агитатора и организатора принялись мы немного раньше, чем тоталитарные режимы.

Лет через десять наступит эра "радиоточки в каждом доме", и Министерству пропаганды на порядки работа облегчится! Самая трудная задача — пережить нынешнюю переломную эпоху. Это если в государственных масштабах смотреть. В размерах вверенной мне "спортивной" эскадры внешне всё выглядело много спокойней. Фронт стабилизировался, и ряды траншей с обеих сторон с каждым днём становились всё неприступней и непробиваемей. Тем более, для скромных пока возможностей авиации.

По этой причине наш наниматель счёл содержание высокооплачиваемых иностранцев нерентабельным и подходивший к завершению годовой контракт не пролонгировался. Наши латанные-перелатанные аэропланы оставались во Франции — за них уже расчёт произвели, но вот с тщательно подобранным оборудованием "инфраструктуры" расставаться не хотелось. Потому весь наш хомячный люд, от моего зам. по тылу и вплоть до "сундуков" авиаотрядов, уже загодя грузил на пароходы всё, что получалось скоммуниздить, обменять или выкупить у хозяев по остаточной стоимости. Электрогенераторы и "ёлочные гирлянды" для ВПП, полевые телефоны и искровые радиостанции, а также множество прочих "мелочей", обязано было и впредь облегчать эскадре "работу по специальности".

Нашей прощальной гастролью явилось уничтожение, находящегося недалеко от южной границы, завода по производству хлора, на котором мрачный тевтонский разум принялся делать ядовитый газ.

"…ночь была, вот дела, все объекты разбомбили мы дотла…"

А вернувшись как всегда на "на честном слове и на одном крыле", узнали, что Британия вздумала перехватить у славян "жирные" турецкие проливы. Порта показалась Черчилю настолько ослабевшей, что решился он на нехарактерный для Импе

рии шаг — распыление и так немногочисленных своих военных сил. Если морского флота ей и собственного хватало, то с воздушным, ставка наверняка делалась на нашу, выходящую из Франции эскадру, а с пехотной скотинкой, расчёт был использовать Балканскую конфедерацию. Только в итоге, выглядело бы "мы воевали, а вы нам помогали".

Потому то, перед погрузкой на пароход, одновременно в "Таймс" и "Фигаро" напечатана оказалась статья тестя "Хотят ли русские войны?". Где ясно давалось понять, что у России всего своего хватает, и нет ей нужды о грабежах помышлять. Что новая эра открыла перед человечеством возможность осваивать космос, и вот эта задача является первейшей. Первый шаг уже сделали бесстрашные авиаторы, но "всё выше стремим мы полёт наших птиц", и недалёк тот час, когда космические … забороздят просторы Большого театра.

Короче! Воевать смысла не видим, а если и оказываемся там, где стреляют, то исключительно ради развития науки и техники. Доведя свою веру в Космос почти до религиозного фанатизма, нарекаем впредь свой Орден — "Космомол". Ну а я, как старшой, обзываюсь отныне — "Космический организатор" (или сокращённо "косморг"). Звание приравнивается к полковнику или кап-раз. Замы мои будут ходить (как и морские флотские) в косморгах 2-го и 3-го ранга.

Слюни на Дарданеллы Черчиль уже давно пускал, и поиском повода для нападения особо не заморачивался — оправданиями можно будет заняться после "отжима". Не спеша подготовка операции по прорыву через проливы началась ещё в 1907 году, аккурат к столетию уже раз получившейся подобной авантюры эскадрой британских линкоров. Хотя ещё Нельсон завещал: "Любой атакующий форт моряк — просто дурак". Но нынешний лорд Адмиралтейства самолично никогда моряком и не был, да и на сухопутной военной службе высоких чинов не выслужил.

Но когда военный министр, лорд Китченер отверг предложение провального плана по захвату Галлиполийского полуострова, то Уинстон запросил у премьер-министра Асквита эту должность для себя, — "умного, смелого и решительного". Забегая вперёд, замечу, что все эти качества в дальнейшем и пришлось "за конфуз" авантюристу демонстрировать в "бельгийских" окопах, до должности пехотного комбата разжалованного. Выводов о последствиях драк "китов со слонами" Британия после Крымской войны не сделала, и теперь "кит" не смог причинить вреда даже "больному человеку".

Возможно, конфуз вышел и по причине того, что "больной" в последние годы усиленной "лечился" германской военно-технической машиной. С немецкой прагматичностью и педантичностью заменившей на фортах проливов бронзовые пушки, стрелявшие каменными ядрами, на корабельные орудийные башни, снятые со всего, до чего получалось дотянуться (с "утопленников" и т. п.).

Хоть флота в Средиземном море Империя держала немало, но вся эта мощь даже германский "Габен" поймать не смогла. Впоследствии не потопленные тевтонские аналоги "Варяга" и "Корейца", стараниями посла Германии в Турции — барона Ганса фон Вангенгейма превратились в "Явуз" и "Мидилли". А капитан крейсера — адмирал Вильгельм Сушон превратился в Сушон-пашу. Командующего турецким флотом.

Кстати, и построенный британцами ещё летом 1914 на как бы турецкие деньги (кредиты тех же бриттов), линкор "Султан Осман 1-й" так и не стал "Азинкуром" — не удалось лаймам "зажать" дредноут. Потому-то под серьёзной угрозой рейдеров оказались теперь не только французские перевозки живой силы из Африки, но и святая святых — Суэцкий канал. Жадность фраера сгубила!

А так же убеждённость в собственной хитрожопости. Но не получилось на этот раз бриттам под огонь турецкий пушек ни славян погнать, ни греков. И в Болгарии, и в Греции монархи сами оказались немецких кровей, и воевать со страной, очень с Германией подружившейся, не желали. Даже невзирая на мнение своих народов.

Разгружавшаяся в Салониках экс-эскадра российских "спортсменов-авиаторов" ни за какие самые заманчивые предложения вновь в кондотьеры не вербовалась. Ни "оптом", ни "индивидуально". К тому же на предлагаемом им "антиквариате" летать было даже глупо. На поставку же "новейших" планеров из России и наладку производства собственных авиамоторов меньше чем в полгода управиться никак не получалось.

Оставалось только сочувствовать паре батальонов британских морпехов, высаживавшихся под шквальным огнём на гребных шлюпках на берег заклятого полуострова. Но это была не наша война, не наша забота!

Реальной же заботой получившей боевой опыт бригады явилось переучивание пилотов на аэроплан, созданный с учётом этого самого опыта и витавших в воздухе тенденций.

Граф Цепеллин, наконец, узрел тупиковость своего детища и загорелся идеей совершенствования двухмоторного тяжёлого бомбардировщика "Gotha", модернизируя уже созданный Оскаром Урсинусом "GUH". Занялся этим друг графа, конструктор Букхард, и биплан, способный переместить до 350 кг на 800 км, пошёл в серию.