Жаль, что нам движки так же как папе Карло Буратино из бревна выстругивать не получалось — катастрофически не хватало оборудования и высококлассных мастеровых-металлистов. А тот российский пролетариат, что большевики призывали объединяться непонятно с кем, в основном стоял в России на уровне разнорабочего, пару лет как сбежавшего из деревни за длинным рублём.

"…Раз, два, три, четыре,

Мы поедем на квартиры,

Чтоб водку пить, стопки бить

Ни копейки не платить…"

В этих частушках отражался не только интеллект "движущей силы революции", а и его цели и стремления. Но "быть может они не блистали умом, так ум проявился б в наследстве прямом". Уже их детей удастся затащить в школы — программа ЛикБеза готова, а внуки сами в университеты устремятся.

Только грамотные станочники немедленно потребны, ибо на вагонзаводе кое-как, многократно "подгоняя", удалось ещё пяток М-22 произвести и ясно стало, что для "раздувания щёк" этого даже много, а вот для приближающейся войны — мало. Да и весь моторостроительный станочный парк Империи в три смены гнал движки Фольксвагена и даже оборудование "Мотора", без кооперации с вагонкой новинку не вытягивало. Но выход где то был, требовалось только найти!

Слава Богу, что нашей летающей лодке после реконструкции пара новых моторов досталась. Да Поликарповские И-4 (ТУТ прозванные "Полиной") и Р-5 оснастить удалось. Как и на прототипе, на нашем истребителе установили два синхронных английских Vickers (a) с боекомплектом по тысяче патронов на ствол. Прицел сразу как Aldis не получился, но на Архангельском филиале Цейса, оптику всё же до ума довели. Но вот получи германская промышленность наш М-22 (желательно с документацией), и через год не боялся бы уже кайзер больше Британских дредноутов. Пока же тевтоны даже свои "Таубе" прекратили выпускать, сконцентрировав производство на дирижаблях.

Кооперация в авиастроении России представлялась возможной только с союзной Францией, и Николай 2-й через посла предложил это непосредственно Пуанкаре. Мы предлагали движок БЕЗВОЗМЕЗДНО 3-й Республике для производства и гарантировали поставки планерной части И-3. Но не за деньги, а взаимообразно, из расчёта 3 двигателя за 1 самолёт. Контракт заключался на 2 года (с возможной пролонгацией) и обеспечивал нас 3 тысячами моторов. Обеспечение двигателями полученной от нас тысячи планеров, так же являлось их собственной заботой.

Занятно, что Вильгельм прознав про наш контракт с галлами и убоявшись резкого усиления мощи ВВС 3-й Республики, запросил и для себя летательных аппаратов тяжелее воздуха. Русский кузен, в знак дружбы предложил забирать хоть весь наличествующий авиапарк. И даже не дефицитным во Втором Рейхе золотом рассчитываться, а станками. Обмен б/у на б/у обрадовал обе стороны, но кайзер радовался больше — новая игрушка. Печалило только условие: "утром стулья — вечером деньги". Станки выбирать в Германию тесть целую комиссию отправил и аэропланы грузились на пароходы уже доставившие в Питер пром. оборудование. За очевидный факт предательства национальных интересов тесть удостоился Ордена Чёрного Орла.

Французов эта сделка также резко подхлестнула к исполнению контракта. Резкое возрастание воздушной мощи у и так не слабого противника, стимулировало активность.

Египетского и перуанского длинноволокнистого хлопка на такую программу набрать, разумеется, было не реально, но текстильные мощности Иванова и туркестанское сырьё исправно перерабатывало. После пропитки нашей ткани авиалаком, держало крыло воздух не хуже миткалевого. На этот вариант планера лиственницу также не выискивали. Хорошо просушенная древесина прочих хвойных несколько лет войны выдержит — этим аэропланам суждено умирать не от старости.

Хотелось верить, что на годы освоения военных заказов хватит парка простых, но надёжных деревообделочных станков, что по кооперации уже во всю эксплуатировались тестем на десятках мелких (и не очень) финских верфей. Которые совсем недавно строгали да колотили рыбацкие лайвы, да торговые шхуны. В условиях надвигающейся ЭТОЙ войны положение Питера, как центра отечественного авиастроения оказывалось очень удачным.

И тесть незаметно превратился в начале в неформального координатора, а вскоре и официально утверждённого Государем министра авиационной промышленности. С полномочиями равными тому же Морскому министру, но менее его зависимому от взбрыкиваний российского парламента при распределении ассигнований. Там ведь даже дотируемые германцами социал-демократы заседали, хотя и без них шпионами да их пособниками столица нашпигованной изрядно была.

К счастью, реальное положение для таковых удавалось нам искажать, прячась за коммерческую деятельность. Пока самолёты делались из фанеры, реечек и тряпочек, а товарищи эсдеки считали авиазаводы по значимости равными фабрикам губной помады (так реально заявил в ТОЙ истории большевистский сановник, когда Сикорский предложил ленинскому правительству самолёты строить), нам такой финт удавался.

Обязанностью отставного полкана (т. е. меня), являлась такая же полулегальная подготовка лётного состава. Теоретическая, практическая и боевая, разработка тактики ведения сражений, а также доводка схем обеспечения этого специфического рода войск, и т. д… Увы, за эти знания расплачиваться только золотом не получалось. Балканская компания дала некоторый боевой опыт, но забрала жизни лучших, хотя разбиться любой пилот мог и без войны. И не только от профессионального мастерства зависела его жизнь. И не все требуемые задачи возможно оказывалось пока выполнить без жертв.

Только начинались попытки приспособить многоцелевой Р-5 в палубный торпедоносец, а война была уже на пороге. Так что единственным выходом оставался путь Японии с камикадзе за штурвалом. Эпоха перемен как пену как пену выбросила на поверхность немало народа с суицидальными наклонностями, желающего, уходя из жизни, "громко хлопнуть дверью". Обычно этот "клуб самоубийц" пригревали террористы всех мастей и с бомбой или браунингом посылали на царя или его сановников. Власть затем выживших бомбистов казнила, делая ненормальных в глазах экзальтированных особ героями, и таким образом рекрутируя очередных желающих прославиться по лёгкому.

После того как газеты всего мира в красках описали воздушный таран неприступного турецкого форта русским авиатором, желающие "не щадить живота за други" повалили в авиацию косяками.

Если у кого настрой на самоубийство сбить не удавалось, то начиналась не афишируемая работа по подготовке из этих фанатов "крылатых торпед". Возможно, со стороны подобные рассуждения кажутся циничными, но война этим качеством и отличается — " … нужна одна победа, одна на всех, мы за ценой не постоим…". Хотя для большинства военнослужащих маниакальное стремление непременно умереть за Родину не приветствуется — умирать обязан враг. Но если потери неизбежны, то ценой вопроса оборачивается только их соотношение.

Такая трактовка несколько отличалась от официоза того времени, и подобные наши с тестем рассказы несколько удивляли Государя, но он понимал, что лекарство в основном бывает горьким, а вот яд — сладким. Выдали мы всё, что помнили о будущих "радетелях" России, от Бронштейна с Ульяновым, до Гучкова с князем Львовым. О заговоре генералов и стараниях "союзников" в февральском перевороте. О почти миллионе погибших в Германскую и ещё тринадцати миллионах убитых и умерших от ран и болезней в Гражданскую. Об украденной победе и о двух миллионах бежавших из России русских. О несчитанных могилах ГУЛАГа, и "полигонов" НКВД, и на десерт о подвале Ипатьевского дома.

Замечу, что в отличие от тестя всех покоряющей харизмой я не обладал, и гарантированно боготворили меня только такие же чокнутые летуны. А вот Государь, конкретно ко мне отеческой любви не испытывал, порой даже через его сверхделикатность раздражение пробивалось. Сравнил как то с кузеном Вилли — мол такой же непоседа, и "дёргает" меня так же, будто поджаривают калёным железом. И так же меры ни в чём не знаю, благо ещё, что не пью.