— Тьфу, — сплюнул дворник. — Какой же там Николай Николаич? Там, как госпожа Милютина съехала, новый хозяин из начальников публичный дом устроил…
— Как ето публичный дом? Для чего?
— Известное дело, для чаво. Целыми днями парочки шасть — туды, шасть — сюды… И днем, и ночью. И таперь одни пришли. А давеча, позавчерась, ентот господин с другою девкою был…
— Прохор! — донесся сердитый женский голос откуда-то из подвального окна. — Про-охор!
— Иду! — отозвался дворник и снова обратился к Иустинье: — Я и околоточному уж сколько раз докладал, а он только рукой машет… Говорят, дескать, я все придумываю… А чаво я придумываю? Глаза ж есть, все вижу: кто, когда, с кем…
— Прохор! — женщина в подвале, кажется, начала выходить из себя.
— Иду-иду! — дворник торопливо направился к лестнице. — А ты ня стой тут, иди, откель пришла.
— Ах, мерзавец, — прошипела Иустинья, с ненавистью глядя в черное чрево подъезда. — Ну ничего, он у меня еще увидит!
Она решительно стянула платок, тряхнула волосами и направилась в центр города. Прямо в Кремль!
Немного истории
«В середине мая 1918 года одной из сестер милосердия Покровской общины было сделано заявление командиру латышского стрелкового полка в Кремле, что в ближайшие дни в Москве ожидается восстание и особенно жестоко будут расправляться с латышскими стрелками. Об этом ей рассказывал влюбленный в нее юнкер Иванов… Этому заявлению нельзя было отказать в серьезности. Заявление было передано в ВЧК.
Последняя немедленно установила наблюдение за Ивановым…
В этой квартире постоянно собиралось много народу, поэтому было решено провести обыск во время одного из сборищ. В квартире было обнаружено 13 человек… На столе среди прочих бумаг был найден набросок схемы построения пехотного полка и небольшая сумма денег, от которой все отказывались. При личном обыске была обнаружена программа «Союза защиты родины и свободы», перепечатанная на машинке, картонный треугольник, вырезанный из визитной карточки, с буквами О. К, пароль и адреса в г. Казани…»
(Из «Красной книги ВЧК».)
Ярославль, 30 мая 1918 года
Ночью в квартире Вадима Железного раздался условленный стук в дверь. Замирая, от предчувствий, Вадим накинул на себя халат, подошел на цыпочках к двери и спросил:
— Кто?
— Боюсь, я ошиблась адресом, — произнес женский голос. — У вас нет родственников в Рыбинске?
— Жду вестей от брата, — отозвавшись на пароль, Вадим распахнул дверь. — Входите.
Вошла женщина в длинном темном платье и повязанном под подбородком платке.
— Здравствуйте, — незнакомка сняла платок и аккуратно его свернула. — Я из Главного штаба…
— Наконец-то, — выдохнул Вадим. Не зажигая света, пододвинул незнакомке стул. — Садитесь, ради Бога. Что случилось? Почему так долго не было никаких распоряжений? Ах, извините, я не совсем одет…
— Ничего, — серьезно сказала незнакомка. — Все равно темно.
— Лучше не включать лампу, — оправдываясь, произнес Железный. — Опасаюсь любопытных соседей. Но если вы желаете…
— Нет-нет, — быстро сказала женщина. — Мне знакомы правила игры.
Вадим сел на краешек кровати.
— Ну говорите же, говорите… Мы тут все с ума сходим от неизвестности…
— Ситуация очень непростая, — вздохнула женщина. — Арестован штаб московской организации…
— Бог мой! — Вадим потер себе виски. — Я чувствовал, что произошло нечто ужасное! Когда это случилось? как?
Незнакомка рассказала все, что ей было известно о захвате конспиративной квартиры в Малом Левшинском переулке.
— А Борис? — в голосе Вадима звучала тревога. — Где он?
— К счастью, его в тот вечер вообще не было в Москве. Он приехал лишь на следующий день. Борис принял решение перебазировать центральный штаб организации и часть личного состава в Казань. Решено одновременно организовать восстания в двадцати трех городах Поволжья и в Москве. Таким образом, будут созданы условия для объединения союзников, дислоцированных на Севере, с частями Чехословацкого корпуса… Это поможет нам выполнить свою главную задачу.
— Но… это же… это же безумно дорого…
Женщина пожала плечами:
— Если бы неоткуда было взять денег, Борис не размахивался бы на такую широкомасштабную операцию. Нам помогут французы. Посольство пообещало Савинкову 2 миллиона. Через Виленкина из английского посольства мы уже получили некоторую сумму, достаточную для эвакуации московского гарнизона в Казань. Да, еще Масарик передал 200 тысяч рублей…
— Когда решено организовать восстания в Поволжье? — деловым тоном спросил Железный.
— В первых числах июля.
— Но это невозможно! — Вадим нервно вскочил, и, в темноте натыкаясь на мебель, забегал по комнате. — Невозможно! Почему вы так поздно сообщили? Сегодня какое число?
— Тридцатое мая…
— Нет, это совершенно нереально! Нужно собрать людей, проверить готовность войск, провести работу среди жителей, отпечатать листовки, наконец! Нет… — он резко остановился. — Необходимо немедленно связаться с Борисом и перенести сроки восстания хотя бы на месяц…
Небо за окном посветлело. Контуры предметов в сером предутреннем свете казались расплывчатыми.
Вадим скорее угадал, чем увидел выражение лица связной из Главного штаба.
— Товарищ Железный, — холодно сказала она, — вы находитесь в Ярославле уже третий месяц. Неужели за это время вы ничего не сделали? По-моему, человек с вашим опытом должен сам помнить о тех условиях, в которых нам приходится действовать. Ваши люди должны быть постоянно готовы к тому, чтобы в любую минуту выполнить приказ Главного штаба.
— Но… — попытался было возразить Вадим.
— Никаких «но»…
Женщина поднялась со стула и направилась к двери.
— Уже уходите? Погодите! — спохватился Штейнберг. — Сейчас я оденусь и провожу вас!
— Не стоит, — не оборачиваясь, ответила связная. — Помните о конспирации. Я сама доберусь до вокзала и уеду первым же поездом. Прощайте. И ждите сигнала.
Из «БЛОКЪ-НОТА» неизвестного
«…как ее зовут…
Эвакуация штаба и личного состава была назначена на 31 мая. Но, вероятно, в наших рядах находился изменник. Аресты начались в ту самую ночь, когда я получил из центра приказ к подготовке восстания. 100 человек были схвачены чекистами и упрятаны в застенки. К счастью, Борис и на сей раз оказался неуязвим. У него сумасшедшая интуиция, и он покинул свою конспиративную квартиру ровно за час до того, как туда явились красные твари. Потом я узнал, что Бориса приютили сотрудники английского консульства, которые помогли ему бежать в Поволжье.
К моей чести, ровно через три дня после визита ночной гостьи все члены ярославской организации были готовы к восстанию».
Немного истории
«6 июля, около двух часов утра, совершенно неожиданно для советских кругов в городе начали появляться небольшие группы подозрительных лиц. Одна из этих групп обезоружила милицию, другие же приступили к захвату важнейших учреждений: банка, почты и телеграфа, советских учреждений. Выяснивши из документов, найденных в Совете, адреса активных советских работников, белогвардейцы начали обход квартир и арест советских деятелей. Арестованных немедленно расстреляли. Так погиб председатель уездного исполкома Закгейм, бывший председатель губисполкома Доброхотов, губернский военный комиссар, левый эсер Душин, военный комиссар округа Нахимсон и другие.
…Все инструкторы, бывшие офицеры перешли на сторону Белой гвардии, передав ей пулеметы и броневой автомобиль. Во главе белогвардейцев встал полковник Перхуров…
К 14 июля положение у Ярославля представлялось в следующем виде. Окраины города были почти совершенно выжжены. Советских частей в это время было далеко не достаточно для того, чтобы можно было вести более или менее активную работу с мятежниками… Напротив, положение противника к этому времени сложилось благоприятное… Во главе контрреволюционных отрядов находились опытные военные руководители, которые действовали по плану и указаниям белогвардейского штаба… Притом белогвардейцы распространились далеко по левому берегу Волги; в Волжском монастыре (в 13 верстах от Ярославля) они обосновали свой тыловой штаб и базу для орудий и продовольствия…»
