(Из воспоминаний К. Набокова, бывшего секретаря русского посольства в Англии.)
«Мы были центром контрреволюционного движения. Мы постоянно получали указания от генерала Пуля или его штаба о посылке контрреволюционеров на север или финансировании разных лиц. Мы также поддерживали отношения с антибольшевистскими силами по другую сторону Волги, с контрреволюционным генералом Алексеевым».
(Из автобиографической книги Р. Локкарта «Воспоминания британского агента».)
«Еще в марте 1918 года он (Локкарт. — Прим, авторов) агитировал английское правительство за признание Советской власти (рискуя прослыть «красным» перед начальством)».
(Из очерка Р. Пименова «Как я искал шпиона Рейли».)
«Еще в мае появилась на московском горизонте новая фигура — человек импульсивный, храбрый и неуравновешенный: авантюрист… сыгравший роль в судьбе Локкарта. Он принес ему готовый план свержения большевиков, и под влиянием этого сильного, бесстрашного, честолюбивого и, конечно, обреченного человека, приехавшего к нему из Петрограда, Локкарт не только укрепился в своем убеждении, что без интервенции большевики не могут быть свергнуты, но и весь ушел в работу, чтобы ускорить их падение… Человек, прибывший из Петрограда и введенный в кабинет Локкарта капитаном Кроми, был опытный секретный агент Георгий Реллинский, рожденный в России… а теперь — английский подданный, многим известный под именем Сиднея Рейли. Английское правительство послало его снова в Россию, здесь он должен был установить контакты с капитаном Кроми, а также с главой французской секретной службы Вертемоном и корреспондентом «Фигаро» Рене Маршаном… Поль Дюкс, глава британской иностранной разведки, Эрнест Бойс, один из двух начальников (другой был Стивен Аллен) британской секретной службы в России, Хилл и Локкарт к концу июля сблизились и с Лавернем, и с Гренаром из французской военной миссии, и все вместе — с Рейли, полностью доверяя ему. Его идеи, его план импонировали Локкарту… Рейли был на тринадцать лет старше Локкарта, и его манера подавлять собеседника своим авторитетом, его знание России, ее языка, ее населения с первой минуты встречи сыграли роль в отношении Локкарта к нему… «Заговором Локкарта»… тогда (и до сего времени) в СССР называли заговор Рейли».
(Из книги Н. Берберовой «Железная женщина».)
Москва, июнь 1918 года
— Приход… — Локкарт вслух диктовал себе и сам же записывал в тетрадь. — Так… От Ллойд-Джорджа получено… еще раз получено… Итого… Расход… Генералу Алексееву переслано… Савинкову передано… Патриарху Тихону… Всего на сумму…
Реллинский тоже занимался подсчетами. Теперь через его руки проходили огромные средства. Они поступали частью от бежавших на юг промышленников и помещиков, дельцов и домовладельцев, короче говоря, всех «бывших», сохранивших от прежних времен золото, валюту, драгоценности. Деньги стекались и от заграничных «жертвователей» — из США, Франции, Англии, а также от президента Чехословакии Масарика, озабоченного судьбой сибирского корпуса белочехов.
Пересчитывая капиталы, Георгий Васильевич сжимал и разжимал кулаки, опасаясь, что гнев прорвется наружу и он чем-либо выдаст себя. С тех пор как Кроми покинул Москву и вернулся в Петроград, Реллинский оставался в окружении настоящих врагов — сильных, опасных, к которым можно испытывать только слепую ненависть. С Фрэнком их все-таки что-то связывало… А Локкарта можно было только презирать: не человек — флюгер, легко поддается любому влиянию…
— Довольно бухгалтерии, Брюс! — Рейли встал из-за стола. — Нужно действовать, черт возьми, а не протирать штаны за гроссбухом! Полсотни верных людей — и мы возьмем Кремль!
Локкарт с восхищением взглянул на знаменитого шпиона. Сколько энергии, воли, сколько ненависти к Советам! И откуда только в нем этот неистребимый наполеоновский дух, эта безграничная уверенность в себе? Локкарт Роберт Брюс, несмотря на свое воинственное имя, полученное в честь легендарного шотландского короля, основателя династии Стюартов, порой чувствовал себя, вопреки своему высокому положению, недостаточно опытным и серьезным человеком. К тому же он был влюблен… А влюбленный всегда уязвим.
Немного истории
Возлюбленная Локкарта, Мария Игнатьевна Закревская, по первому мужу Бенкендорф, по второму — баронесса Будберг, прожила довольно бурную жизнь. Ей довелось встретиться с людьми яркими, незаурядными. Близкие называли эту женщину Мурой. Ей посвящен последний роман Горького «Жизнь Клима Самгина» — и на протяжении двенадцати лет Мария Игнатьевна была подругой великого пролетарского писателя. С 1933 по 1946 год она была «невенчанной женой» знаменитого английского фантаста Герберта Уэллса. В ее биографии есть немало белых пятен и необъяснимых событий. Может быть, поэтому в разные годы ее считали то британской, то германской шпионкой, то чекисткой.
Москва, июль 1918 года
— Я не могу больше! — Реллинский чуть не плакал. — Ян Христофорович, надо их всех брать немедленно… Это страшные люди, они ни перед чем не остановятся! Я больше не выдержу… Мне все время хочется взять маузер и стрелять, стрелять!
— Держите себя в руках! — Петерс силой усадил «шпиона» на стул. — Взять заговорщиков мы всегда успеем. Пока что, поймите, у нас нет на руках всех доказательств. Революционный суд не может обвинять врагов голословно. Придется продолжать игру. Но теперь вы будете действовать не один… Рука об руку с вами станут действовать наши товарищи: два моих тезки — Ян Буйкис и Ян Спрогис… И еще один ваш старый знакомый…
Георгий Васильевич с надеждой поднял голову и увидел, как в кабинет Петерса входит Эдуард Берзинь.
— Позволь, Эдуард, представить тебе английского разведчика Сиднея Рейли, — весело сказал заместитель председателя ВЧК. — С его подачи ты познакомишься с Френсисом Кроми, а уже затем с остальными иностранцами. Так что готовьтесь, братцы, к поездке в Питер… Если, конечно, согласны захватить Кремль и свергнуть большевиков! — и он заливисто расхохотался.
Реллинский тоже засмеялся. Берзинь, хотя и силился сохранить серьезность, не удержался и прыснул.
Дежурный за дверью, услышав доносящиеся из кабинета строгого начальника странные звуки, заглянул к Петерсу, держа наготове оружие. На лице его выразилось забавное недоумение, а вся троица просто покатилась со смеху.
Петроград, июль 1918 года
— Значит, все ясно, — подытожил Реллинский. — Ваша задача — войти к нему в доверие.
— Прямо как аферисты какие-то, — пробурчал Буйкис, взглянув на часы и поднимаясь. — Вот уж никогда не думал, что придется актером стать… Не нравится мне все это…
— Если бы вы знали, как мне это не по душе, — вздохнул Георгий Васильевич, — но таковы правила игры. Другим способом мы не сможем вывести врагов Советской власти на чистую воду.
Споргис помалкивал, сидя в уголке. Буйкис обернулся к нему:
— Пошли… хм… товарищ Шмидхен. Господин Кроми уж нас заждался.
«Летом 1918 года в Петрограде в Латышском клубе появились два молодых командира-латыша. Они быстро сошлись с завсегдатаями клуба, среди которых были члены контрреволюционной группы, связанной с морским атташе английского посольства Френсисом Алленом Кроми. В беседах с новыми знакомыми молодые командиры, внешне напоминавшие боевых офицеров, не скрывали своего отрицательного отношения к советским порядкам».
(Из книги Д. Голинкова «Крушение антисоветского подполья в СССР».)
Петроград, июль 1918 года, гостиница «Англетер»
Уже за полночь в дверь номера постучали.
— Ну, наконец-то! — Георгий Васильевич пожал руки Буйкису и Споргису. — Отчего так долго? Я волновался, места себе не находил…
— Никак не могли расстаться с новым закадычным дружком, — ухмыльнулся Буйкис. — Кроми почувствовал в нас родственные души и вцепился, как клещ. Ну теперь, слава Богу, все в порядке.
