Вдруг Ревинюс застыл на месте и остановил своего спутника.

— А вот и первый из призраков, — сказал он голосом, который пытался сделать твердым.

— Ему, похоже, всё равно, — проворчал бывший консьерж.

Действительно, из темноты иногда доносился голос и довольные смешки.

— Вращаю два раза и ставлю на красное…. Вертись, вертись, вертись, и я выигрываю! Уверяю вас, черное когда-нибудь выпадет!

— Голоса доносятся слева, — прошептал Проспер. — Обогнем этот толстый столб… А вот и коридор…

— И дверь, из-за которой виднеется свет… Постучим?..

Они не стали стучать, а внезапно распахнули дверь, положив руки на револьверы.

И застыли, ослепленные и пораженные…

Перед ними открылся маленький сводчатый подвал, превращенный в курилку. Он был освещен свечами, стоящими в семисвечнике.

Крохотная чугунная печка, набитая коксом, распространяла по комнате теплые волны.

Большую часть подвала занимал стол. Старый джентльмен в халате с остро пахнущей сигарой в зубах с любезным видом смотрел на пришедших.

— Входите… Входите же. Мы вас ждем с незапамятных времен. Я спрашиваю себя, можно ли обрекать людей на столь долгое ожидание… Да, точность вежливость королей… Но короли далеко! Садитесь, господа, и делайте свою игру!

— Боже Иисусе! — простонал Сламкин, выпучив глаза.

Посреди стола стояла двухгрошовая голова, и старик активно дергал рычаг управления.

— Черное в конце концов выпадет, — продолжал джентльмен в домашнем халате, — и всё, что упадет в приемник, будет моим!

— Кто… кто вы? — едва сумел выговорить Ревинюс.

Старик остановил вопросительный взгляд на преподавателе французского языка.

— А, — пробормотал он, — вы задали очень трудный вопрос, поскольку я часто задаю его сам себе. Действительно, трудно вспомнить, кто он, если ему отрубили голову!

— Как? Вам отрубили голову? — вскричал Сламкин.

Старик бросил на него снисходительный взгляд.

Разве вы не видите, друг мой? — спросил он.

Потом взгляд его стал подозрительным.

Или это новая хитрость ужасного Робеспьера, чтобы отрубить мне голову во второй раз? — тоскливо прошептал он.

Он недовольно отвернулся и вновь стал яростно дергать рычаг рулетки.

Как я могу что-либо вспоминать, если у меня больше нет головы? — рассуждал он. — Я всё забыл… Я не знаю, куда спрятал сокровище, но мне надо найти его!

Проспер внимательно посмотрел на старика.

Ваше величество, вы позволите мне задать вам вопрос? — спросил он.

Величество! — воскликнул старик. — Именно так!.. Я — ваше величество! Спрашивайте меня обо всем, что пожелаете!

Ревинюс извлек из кармана свой блокнот с записями и нарисовал в нем грубое изображение перечеркнутого ромба.

Ваше величество, не подписали ли вы однажды этим значком весьма любопытные… мемуары?

Старик взял листок, глянул на него и захихикал:

Да, да, это я… Вы верный служитель… Да, да, вспоминаю… Я написал эти мемуары. Там было всё… А потом мне отрубили голову! А потому больше не могу вспомнить.

Сламкин схватил Ревинюса за руку:

Я его знаю, шеф. Это тот старик, который убежал из Клиссольд-парка в день убийства доктора Говарда.

Ревинюс дал ему знак помолчать.

Мы близки к разгадке… Позвольте мне продолжить… Я сейчас…

Оставьте его в покое, профессор Ревинюс!

Новоявленный сыщик громко вскрикнул и повернулся в ту сторону, откуда донесся голос. Он увидел, как колыхнулся тяжелый фетровый занавес, который отделял комнату от другого помещения.

Кто говорит? — простонал он. — Бога ради, скажите, кто говорит?

Серый занавес отошел в сторону, и послышался смех.

— Вы рисковали тем, что могли лишить меня дохода от нескольких месяцев добровольного изгнания, хотя не всегда оно было приятным.

Ревинюсу пришлось опереться о стену, чтобы не повалиться на пол: перед ним стояли Гарри Диксон и Том Уиллс и слегка издевательски улыбались.

Ревинюсу пришлось выпить немало виски, пока он не пришел в себя.

— Вы… Вы… Гарри Диксон… — без устали повторял он.

— Да, да, — отвечал сыщик со смехом. — Если вам сказали, что замок населен призраками, то вам не солгали. Вы нашли двух призраков в отличной форме. Конечно, я должен дать вам объяснения, поскольку вы добрались до моего тайного убежища, если только вы не пожелаете поделиться со мной тем, как вам удалось явиться сюда.

Проспер Ревинюс, немного совладавший со своими переживаниями, рассказал всё.

— Вы действительно ценный парень, Ревинюс, — голос Диксона был серьезным и задумчивым. — Многие сыщики потерпели бы фиаско там, где вы преуспели.

Он указал пальцем на старого джентльмена, который продолжал играть в рулетку, совершенно не замечая, что происходит вокруг.

— Без этого славного старикана Том Уиллс и я изжарились бы в Харвант-Хаузе. Даже косточек бы не осталось. Но в момент, когда пламя подбиралось к нам, он вылез… догадайтесь откуда? Из древнего колодца… Да, истина проще простого!

Он увлек нас за собой. В относительно влажной атмосфере этого тайного хода у нас состоялся не совсем обычный разговор, после которого я решил прослыть мертвым и переждать в этом месте в ожидании других событий.

К несчастью, очень скоро, в момент, когда мы буквально бежали из Лондона, этот бедняга окончательно утратил разум, сильно поколебленный пожаром в Харвант-Хаузе.

И вы решили странную загадку двухгрошовой головы? — глухим голосом спросил Проспер Ревинюс.

Э-э-э… Конечно, — уклончиво ответил сыщик. — Я не осмеливаюсь утверждать, что полностью ее решил, поскольку у этой истории пока нет финала, финала, который не заставит себя ждать.

Должен вам признаться, с момента, как я начну свой рассказ, загадка потеряет таинственность. Вся таинственность кроется в финале. По моему мнению, стоит его дождаться.

Гарри Диксон уселся в кресло, достал трубку и подал знак Тому Уиллсу.

Тот положил на стол небольшую кубическую коробочку, достал два миниатюрных наушника и вставил один из них в ухо.

Ничто не движется, — сообщил он.

Выпадает и выигрывает зеленое! — объявил старик.

Вы знаете, Ревинюс, — начал сыщик, — что ознакомились с началом авантюры намного лучше других? Углубимся в историю, к той главе, которую вы превосходно знаете.

Французская революция!

Именно так. В 1792 году Людовик XVI, незадачливый монарх, размышляет о новом побеге за границу. Но прежде всего он думает, как сохранить главную тайну — куда спрятать сокровище… Ему удается это придумать, и тайна отправляется в Шотландию… в замок в Доркдине! Естественно, он мог поручить это дело только совершенно преданным ему людям. Он выбирает эмигрантов из знати, а во главе ставит графа Доркдина.

Но судьба оборачивается против короля. На следующий год он восходит на эшафот. И тайна остается в Доркдине. Ее хранят граф и частично эмигранты.

Идут годы.

В 1812 году знаменитая романистка Энн Радклиф проводит несколько недель в замке графа. Для своего романа Замок Черных Лиц она выбирает в качестве декораций мрачный замок и пишет роман, сильно сгущая краски.

Гарри Диксон остановился и повернулся к Ревинюсу.

— Хоть какой-нибудь свет вам виден? — с легкой иронией спросил он.

— Может быть… История не совсем умалчивает о графе Доркдине. У него была общая страсть с другом-королем: механика и слесарное дело.

— Отлично, Ревинюс, — похвалил его Гарри Диксон. — Пресловутый роман был издан и оказал на графа сильное влияние. Он увидел в нем нечто пророческое. Он решил упрятать, если можно так сказать, королевскую тайну, которую хранил, в действие романа!

И основал клуб «Черных Лиц».

Кем были эти таинственные лица? Всё просто! Все те, кто вместе с ним хранили часть тайны.

Время идет. Доркдин умирает, как и эмигранты. Но лига продолжает существовать.

В нее входят прямые потомки усопших. И в чем состоит их деятельность? Пока не знаю. Мы добираемся до нашего времени. И тут обнаруживаем, что последние потомки «Черных Лиц» собираются время от времени по приказу таинственного главы, чтобы сыграть в рулетку, используя двухгрошовую голову.