Циклопические костры прожекторами били в небо. Подумалось, если бы я был сейчас у себя на базе и бросил невольный взгляд в это сторону, увидел бы что часть горизонта светится, как гирлянда на елке?

Вряд ли. Слишком далеко. Как там сейчас мой новый дом? Тяни-Толкай стоит в гараже. Кухня, забитая едой. Нормальной, а не жареной человечиной.

Мне в руки сунули кусок мяса, я автоматически взял и теперь не знал куда деть. Есть, по понятным причинам не стал, бросить на землю не мог. Неизвестно как отнесутся остальные к такому попранию гостеприимства. Кажется, это ребро. С одного боку мясо пережарено, с другого сырое. Дико, но где-то в подсознании голодный желудок ловил запретные ароматы и собирался заурчать.

Тами никто мяса не дал. И думаю, не из-за гуманности. Вряд ли они боялись ранить ее чувства тем, что скормили бы сородичей. Гуманность здесь такое же понятие, как и кибернетика. Непостижимо и глупо. Просто Тами не воспринималась как человек. Так, дополнение ко мне.

Карахал уже очнулся интересно? И где он?

Все вокруг меня чавкало.

Послышались крики. Здесь это дело привычное, и я до сих пор не могу отличить пение от убийства. Хотя здесь могут и убивать под пение. Но орали так громко, что я невольно повернулся на звук. Как и большинство окружающих.

«Тетя Галя» опять лупила палкой бедолагу с корзиной. Хватило ее на два удара. Палку, не «тетю». Не выдержав обращения дубинка сломалась. Отбросив обломок, хабалка отправила терпилу к плетню. Ограда была живой, сплетена из растущим по скалам отростками толстого винограда или что-то в этом роде. Чтобы соорудить забор, часть лозы завернули в сторону. Избитый мужичок старательно вырезал палку которой его будут избивать дальше.

Взяв в руки свежий прут «тетя Галя» продолжила экзекуцию. Терпила покрытый рубцами слегка вздрагивал. Красные брызги шипя летели в костер. Как он жив еще?

Опять вопли. Но другие. Тощий с костью в носу мужик, пришедший с гостями, выпрыгнул в центр площадки. Изогнулся, стал причитать, выть, хрипеть. Что-то такое я видел на последнем «Евровидении». Только там еще подтанцовка была и свет целенаправленно вокруг исполнителя носился, а не хаотично, как от костра.

А вот пел примерно так же.

За его спиной несколько человек, тоже покрытых краской расстилали шкуры. Мехов было много, широкие, густые, они закрыли не меньше десяти квадратных метров каменистой земли. Подходили еще троглодиты, несли большие кости и бивни. Кости незнакомого мне животного, а вот бивни я уже видел, у здоровяка, чуть бы не оприходовавшего Тяни-Толкая.

Кости возводили вокруг настеленных шкур, два бивня поставили, вкопали в землю и хитро скрепили. Конструкция превращалась в подобие чума или юрты.

Перед старейшинами, а значит и нами поставили гигантское блюдо из простой лишенной украшений обожженной глины. Это была вторая видимая мною посуда у этих ребят. Первая, похожая на корыто с неровными краями лежала метрах в трех от нас у вкопанного в землю столба. Столб заканчивался плетеным щитом, в который бросали кости. Отскакивая от щита они падали в корыто.

Может так когда-то баскетбол зародился?

Я уже давно прикидывал не бросить ли туда ребра, что держал в руке, но все пока не решался, хотя на то, что я не ем предложенное угощение никто не обращал внимания. Как и вообще на меня.

В принесенном блюде снова лежало жареное мясо, Тами перестала дрожать и всхлипнула. Из блюда торчала скрюченная обуглившаяся человеческая рука и будто хватала края тарелки. Рука небольшая, по всему девичья. Кажется, Тами узнала кого-то из своих.

Жестокое время. Я опустил ей голову и натянул пониже перьевой плащ.

— Все, девочка. Успокойся. Тебя никто больше не тронет.

На базе и накормлю и спать уложу. В одном из номеров отеля. Девочка заслужила немного роскоши. Ее конечно все удивлять будет, но это ладно, ерунда. Лишь бы домой рваться не начала, а домой ей путь заказан. Как и вообще куда бы то ни было. Я первым делом на базе «Суету» включу, после чего за ворота уже будет не выйти. Где у нее этот дом? И есть ли? Может всех соплеменников вырезали? И что с ней дальше делать? После того, как корабль прилетит. На планете оставлять нельзя. Мне не хочется, чтобы она здесь оставалась после всего. Но тогда куда? Они дикая по человечьим меркам. На Земле никуда не впишется. Хотя, почему именно на Земле? Колоний много. Да и ученых наверняка заинтересует. Это все-таки открытие. Первая цивилизация, встреченная землянами. Ладно, эти мысли на потом. Теперь главное свадьбу пересидеть и отправится отсюда восвояси.

Перед Барратуком и невестой расстелили еще одну шкуру на которую подходящие мелкими партиями раскрашенные и увенчанные перьями делегации выкладывали подарки.

Несколько грубо сделанных фигурок животных и людей. Из животных отметил хорошо вырезанного шерстистого носорога. А человеческие все женские. Костяные бусы. «Бусины» — гладкие мослы, иногда перемежаемые круглыми, окрашенными деревяшками. К нескольким ожерельям приделаны небывалые кулоны — минералы. Отшлифованные самоцветы — что-то вроде малахита и яшмы.

Еще поднесли несколько камней. Самых обычных, почти булыжники. Но все правильной овальной формы, выгнутые, и расписанные изображениями, похожими на те, что рисовал пацан в пещере, где нас держали.

Он, кстати, тоже крутился рядом, почти забираясь на шкуру и пару раз толкнув меня и даже старейшин. Ему это сходило с рук, на тычки никто не обращал внимания. Я не удивлялся, видел, как Барратук подозвал его, понюхал волосы и что-то благодушно прорычал.

Сын, что ли?

Парнишка разок взглянул на меня и мне подумалось, что он сейчас снова камнем запустит. Желание в глазах читалось. Но потом пацан отвлекся на разукрашенные булыжники, а Барратуку преподнесли оружие.

Это был топор, но не такой, как у Карахала. Узкое черное лезвие, насажено на черен ниже чем у плотницких топоров. Боек тщательно отшлифован и заточен. Топорище также украшено веревочными узлами.

Барратук восхищенно цокнул поглаживая боек. Когда поворачивал его, в свете костров я увидел, что лезвие сделано из обсидиана.

Барратук достал мой нож и провел им по вулканическому стеклу. Крутил, рассматривал царапины, качал головой. Бросил на меня быстрый взгляд и повернулся обратно к дарителям.

Один из них протягивал невесте связку сушеных розовых фруктов. Я таких еще здесь не видел. Ей подарили кучу украшений, но она хоть и смотрела на них с интересом, свое внимание отдала этим фруктам. Держала связку в руках, улыбалась и с немыслимой скоростью уплетала сушеные сладости.

Пацан-художник действительно оказался сыном Барратука. Его подозвали и подарили каменный клинок. Небольшой, но аккуратно сделанный. Это был не просто скребок, а именно, что нож. С резной костяной рукояткой. Она заинтересовала мальчишку больше чем лезвие.

Фруктовая связка в руках невесты кончилась быстро. Она вытерла рот рукой и рыгнула. Ей принесли мясо, она пожевала жареного, вытерла рот другой рукой, недовольно скривилась и капризно надула губки.

Жених это заметил и подозвал одного из измазанных краской парней, разносивших еду. Тот принес корзину в которой невеста без интереса порылась и снова осталась недовольна, обнюхав горелые ребра и покачав головой.

Барратук развел руками и сделал широкий жест рукой, мол «выбирай». Палец остановился на группе привязанных коз у подножия скалы.

Невеста недовольно что-то ответила и следуя за жестом вертела головой. Скользнула равнодушным взглядом по мне, перешел на девушку рядом со мной и ее глаза радостно расширились. Ткнув в Тами пальцем радостно и быстро заговорила.

Тами вскрикнула и схватила меня за руку.

— Алег!

Я вскочил и заслонил ее собой.

— Эй, вождь! Барратук или как там тебя?! Мы с тобой договорились!

Барратук внимательно меня слушал. Казалось он хочет понять сказанное. Потом указал на Тами и что-то приказал. К нам кинулось сразу несколько ребят. Крепких и с оружием.

Одного я свалил ударом в челюсть и продолжал орать: