Потоком мощным перетекают они… Знания! Перетекают в новое русло.
Текут…
Если только это не блеф. Не обман. Не уловка. Если это – не Ложь.
Но! Властная чья-то рука кулаком бьёт в лицо любовнице Командора! И от него отлетает она, как скорлупа от ореха. Падает… Валяется в ногах хозяина – гоминида с геномом «икс-игрек».
А он пинает её. Бьёт ногой ей в лицо! И хватает за подбородок Зандора.
За подбородок его хватает.
Потом… истекая кровью и корчась от боли, валяется рядом.
Да-а-а-а. Не рассчитал вождь каннибалов реакцию и остроту зубов Зандора, что прикус свой от пятерни его уже освобождает: выплёвывает вместе с ней остатки крови и парного мяса.
Ах! Какого мяса! Свежего… Ну до чего же свежего!
Ну до чего же тёплого… парного мяса.
Но. Не толерантно это. Оскорбительно для властелина – выплёвывать Мясо Его.
Мясо!
И тот. Униженный неисцелимо. Отдаёт приказы.
Не важно, какие приказы отдаёт обезьяна. Зандор отходит от пережитого. Собирается с мыслями вновь:
Почему? Всё-таки почему он принял Сигео за такую же тварь, как эти?
Эти! Что суетятся теперь возле него.
Почему?
Быть может, тот Свежий Поток Озарений от Жрицы Любви Неолита – сбой дал и пролился мимо?
Раз так, «любовник» её обречён на погибель.
Почему он принял Сигео за каннибала? Ответ был найден. Почти. Женщина! Она. Неужели только она знает Правду? Правду о том, кто есть кто.
***
Кровью вожак истекает, но «бандой» правит искусно. И Зандор висит уже, крепко привязанный к перекладине меж двух ритуальных столбов. А под ним разводит огонь хищное племя – тихий пока ещё, мирный огонь.
Тёплый и ласковый.
А рядом – над пылающими углями двух соседних костров – в глиняных чанах вскипает масло. Пальмовое. В этих сосудах будет зажарено мясо самого высшего сорта, – мясо Зандора.
Все это знают. И у всех слюни по подбородку текут. По животу. Предположительно, слюна течёт и у Зандора. Только пока – до этого ни у кого нет дела.
Кокосовым маслом пленника обливают… И натирают. С пристрастием разминают. Пряностями тело его осыпают и трут.
Но! Почему внезапно все стали смотреть на него с таким страхом?
И таким уважением! И вожделением… О! До чего омерзительны взоры эти мужской половины «разумных»!
Жарит… поджаривает руку свою вождь на углях… Заискивающе смотрит на Командора.
Кому достанется эта рука? Все это знают. Невдомёк только Зандору, что каннибалы планы свои изменили и отныне видят его своим вожаком. А пятерня прежнего вождя – теперь его добыча – «изюминка» меню – деликатес известный здесь и всякому желанный.
Но. Не это важно! Где женщина? – женщина та??? Где чёрные глаза её ночные? Разве найдёшь в толпе их? Их отыщешь?
Подле очередного вождя отирается знать, верноподданно смотрит и краской метит на теле его те куски, что съели бы с наибольшим желанием и аппетитом. Собаки!
Такова их любовь. Уважение к беспощадной и грубой силе.
Но… принимает меры и прежний вожак. Переворот готовит:
Кипящие чаны с пальмовым маслом. Они будут вылиты под ноги Зандору, и он сгорит в пламени мощном и в муках. Тогда.
Но это ли важно?! Все силы, всю волю свою бросает Зандор на решение только одной задачи: найти Женщину Ту. Найти!
Но нет её. Нет! А напряжение ищущего столь велико, что прогибается под ним реальность. И, женщину ту не найдя, находит он ногу вождя. Ту самую ногу, что пинком искалечила лик жрицы его любви… недолгой… И!..
Откусывает, отгрызает и эту ногу Зандор… Ногу соперника. Выше колена.
И выше всяких похвал это действо! Да-а-а-а.
И вопит вождь от боли и заглушает рёвом своим бой барабанов и ритмы бубнов, – ритмы агрессии, безумия, необузданного и беспощадного зла.
Где женщина та???
Это она должна вылить чан с пальмовым маслом в костёр. Она должна сжечь того, чьи гены должны быть изъяты её народом. Она! – Праматерь Антропогенеза – Верховная Проститутка Сапиенсов Гомо!
Она уже приближается. Подступает к разгорающемуся сильнее костру.
Страшная! Как Смерть. С кровавыми подтёками на уродливом до ужаса лице. Она… наступает… с чаном, дымящим… наперевес.
Подвешенном к бамбуковой жерди.
Осторожно идёт. Чтоб не разлить масло под ноги. Свои. Кривые… Чего доброго, чтоб не обжечься самой.
О, женщина! Неведомы твои пути! Она! Выливает масло в огонь!
Выливает!!! И смотрит Зандору в глаза… своими ночными глазами. Чёрными. Как все могилы Вселенной.
Как вся её Боль. Вся Кровь. И Любовь. Её. Она смотрит.
И нет больше костра! Нет в нём огня. Лишь клубы дыма из него валят. И пар.
Ведь то было не масло. То была вода, вскипячённая ею под видом масла.
О, женщина! Неведомы твои пути!
Женщина. Источник всего на свете. Что скажет она? Что произнесёт? Вот! – она произносит:
– Моя вина в том, что рожала детей этим уродам. И слепой любовью к детям моим – их ряды наполняла. Потому и уродлива… как все они. Не мой это выбор, но, если можешь… прости.
– Нет. Это моя вина. Прости меня ты! Прости, что не смог тебя защитить. Уберечь. Не смог… Но… смогу!
– Я знаю. И верю тебе.
– Как это важно! Как важно!!!
– Спасибо тебе.
– И тебе спасибо. Но я… Я не могу вспомнить. Кто ты?
Но женщина не отвечает. Молчит. И от молчания этого всё погружается в тьму. Быстро.
И – ночь!
Абсолютная тьма. Абсолютная тишина и неподвижность.
Умерло всё. Превратилось в чёрные мёртвые камни. Всё! Кроме неё. И её собеседника.
– Ладно, – произносит тихо Зандор, – но как твоё имя?
– Иртама́й.
– Неужели ты всё мне сказала?
– Всему своё время, Зандор.
– Да, Иртамай. Главное – что Есть Мы.
– Да. Сколько помню себя, только тебя и ждала. И вот…
День! Свет!
Одновременно два каменных топора рассекают голову женщины. Но… она успевает ещё улыбнуться. Всё-таки успевает. И осознать успевает, что последняя… её улыбка – прекрасна.
Из глаз Зандора черпает она эту последнюю, единственную в своей жизни высоту, – высоту Подлинного Женского Счастья, – Подлинного Женского Бытия.
Что теперь? Теперь всё ясно? Всё? Это возможно?
Не важно. Иртамай…
По щеке Зандора катится слеза. Хорошо, наверно, что не видит её та, кому принадлежит она.
Но видят её остальные.
И мгновенно для божественных подонков превращается Зандор в изгоя – в жалкую и низменную тварь, – тварь, сохранившую в себе гнусный порок, – яд жалости и состраданья.
Мгновенно рушатся преграды, установленные церемониалом. И начинается безотлагательное свежевание добычи! – безудержное живодёрство под эгидой генитального и сыропожирательского «естества» разумных тварей.
Но! Прекращается внезапно. Ибо врезается в угол костра ладья Сигео. И Зандор в неё впадает и там остаётся – на привычном месте. Связанный… Привычно.
Да?
Знать это важно? Или важней взорваться?! И взорвать вместе с собой всю эту нечисть?! Всю. Вместе с Сигео! Да. Вместе с ним!
Только ответ. Не найден?
Нет?
А Иртамай? Её слова: «Я тебе верю». Она. Почему она верит?
ОНА.
А Сигео… Он, что?.. Он торгует?!. Его продаёт? – Зандора!
Да, теперь заоблачна его цена. Недосягаема почти. И! – «срывает банк» Сигео. Но. Что же хочет он в обмен?
В обмен на компаньона хочет он откушенную руку им и ногу вожака – уже готовые к употребленью.
Вот это новость! Вот! – Истины момент! Да, в этом весь Сигео – каннибал! Каннибал высшей марки!
Но… тогда нет потаённого – скрытого смысла в словах Иртамай. А ей… ей Зандор верил. Только ей!
Почему?
– Ты умерла, чтоб я поверил Сигео? – мысленно спросил её Зандор. И в ответ увидел её улыбку. Ту самую улыбку… Смерти.
Увидел?
Да, «увидел» её в себе – в Сердце своём.
И весь Мир для него стал светлой и тихой лагуной… наполненной материнским теплом и любовью. И он уже не думал ни о Сигео, ни о его коммерческих сделках на стыке реалий.
