В то время как все обсерватории Планеты фиксировали аномальное атмосферное явление беспрецедентного масштаба, а высшие военные чины ядерных держав в недоумении впивались глазами в мониторы пультов управления Судьбами Человечества, густой туман над главным авиа-терминалом России уже рассеивался. И всё более очевидным становился факт, что на взлётной полосе, где предположительно приземлился некий летающий объект, ничего нет.

Замолкли сирены, застыли радары, понизился градус суеты среди прибывших на место происшествия полицейских. И только тогда взору предстала картина скорей театральная, нежели реалистическая, словно розыгрыш или неуместная шутка:

По взлётной полосе не приземлившегося лайнера, в направлении здания аэропорта шёл человек. Шёл быстро и легко. Настолько самоуверенно и легко, что многочисленные стражи порядка подобострастно шаркались пред ним и охотно уступали дорогу.

Через несколько минут незнакомец исчез за каскадом стеклянных дверей и пропускных пунктов и появился на одной из верхних платформ центрального зала ожидания аэропорта.

Это гигантское сооружение из стекла и металла напоминало крытый амфитеатр, центром которого была овальная площадь на нижнем уровне. На эту площадь, покрытую коврами пурпурного цвета и освещённую по всем канонам пиротехники, устремил взор незнакомец.

Лёгкое удивление отразилось на его лице при виде большого количества фото и телерепортёров в гуще бенгальских огней, и шальные огоньки засветились в его глазах.

В то же время центром внимания становился сам гость, прибывший «ниоткуда».

Высокий рост пришельца, безупречная осанка, чёрные волосы, щедрой волной спадающие с широких плеч, изысканный костюм аристократа восемнадцатого века, – всё это привлекало праздное внимание толпы и пробуждало не абы какое любопытство.

Но и гость любопытства не скрывал: иронично улыбнувшись, по бокам расставил руки и оценивающим взглядом всех окинул… Сделал некий сдержанный жест рукой, подошёл к лестнице и стал медленно по ней спускаться.

К моменту, когда незнакомец приблизился к «сцене», внимание к нему уже было приковано напрочь: с высоты на него целились множество глаз, фото и кинокамер, а в зале воцарилась полная тишина.

Ею воспользуюсь, чтоб перейти к убийственному – убойно откровенному пиару: пришельцем тем был я.

Или им буду… Ну неважно. В некотором смысле – я им был. И крайне незатейливо и просто объяснялось моё прибытие сюда: ввиду необходимости вмешаться в некие глубинные процессы планетарного масштаба. В какие именно тогда и сам не знал я, но может свет на всё пролить дальнейшее моё повествованье.

То, что здесь превратилось вдруг в яркую «сцену», покрытую коврами, должно было служить мне местом встречи. На её краю, в вибрациях эфира, считываю замысел того, с кем встретиться мне предстоит.

А вот и он – из-за зашторенных кулис выходит на сверкающую сцену. Ступает на ковёр… и делает два шага мне навстречу.

Зандо́р! Вот он!

И тут взрывается толпа! – дикие крики, вопли, визг… аплодисменты! Восторг и обожание кумира в них до неприличия обнажены: как зачарованный народ ликует в страшном! подобострастном наркотическом экстазе.

Вот это встреча! И демонстрация мускулатуры. И «мышечной накачки мозга». Да… Соперник мой – почётный академик всех виднейших академий Мира, первейший идеолог и фактический хозяин этой страны, Чемпион Мира по борьбе без правил – мощный атлет, ума палата и… кладезь неимоверного коварства.

Гордо стоит он на краю «арены» и наслаждается своей беспрецедентной мощью… харизмой и властью над всем.

И он – победитель. Почти.

Дело за малым: вместо рукопожатия – резким движением заломать мою руку, хватануть меня с подъёмом над головой… и после зрелищной раскрутки – швырнуть с силой и треском оземь!

А затем – победоносно… под овации покинуть поле боя, – поле сражения философов из яростно враждующих систем, – систем непримиримых.

И кто решил, что мудрецы не так должны одерживать свои победы?

Я в центре арены для памятной встречи. И, кажется… наконец! – Зандор замечает меня. Да, похоже. И что? Дальше что?

Дальше по плану. Но… по мере приближения ко мне, самоуверенность борца вдруг тает, тает… И всё-таки он делает гигантское усилие! И – замысел свой воплощает!

И не воплощает. Им поданная мне рука оказывается бессильной даже с места сдвинуть мою руку.

Любезно… в своей руке держу руку Зандора. Смотрю ему в глаза.

Занятно. Но, в сущности, в глазах его лишь то, что и должно быть, – то, что хозяину их, вместо любимого деликатеса, пришлось довольствоваться ядовитой жабой.

А с другой стороны, Зандор заинтригован. И приветствует меня:

– Добро пожаловать в мою страну, Сиге́о! Надеюсь, вас ничто не разочарует здесь.

– Благодарю вас, сударь. Надеюсь, что и мною приготовленные вам сюрпризы, придутся вам по вкусу. Как экспедиция? Вы к ней готовы?

– Подобные вопросы я решаю на ходу. Четверть часа на сборы вас устроит?

– Вне сомнений.

– Тогда до встречи на борту моего славного «Конкорда». Сколько сопровождающих понадобиться вам, чтоб безопасно, безошибочно и точно совершить посадку?

– Не много – сотни три… три сотни будет в самый раз.

На этом небрежном запросе, после обмена эксклюзивом невообразимо любезных улыбок, мы покидаем поле несостоявшегося боя. Расходимся под градом щелчков фотокамер, в прерывистом свете ярких ламп-вспышек.

В моём распоряжении минута, чтоб всё понять и оценить. Особенно не в меру экзальтированный выброс чувств участниками самобытного, в смысле дешёвого, «аттракциона».

Похоже, от демократического блуда страна «рванула» к некой новой, ещё не апробированной форме хаоса – с старым как мир культом вождя, полным контролем над бесправным индивидом и обвальной деградацией «разумных».

Да, схватка моя с «менеджером» этого лихого беспредела могла бы ход истории перенаправить. Но зачем?

В моих теоретических конструктах глупость «разумных» оправдание и высочайшую оценку и без того запросто находила. И я бы мог даже её… Да, мог бы… изрядно преумножить и возглавить.

Только затем ли здесь я? Нет?

Тогда зачем?

Затем, что равновесие теряет Мир? Или затем, что через всё, что бы ни встало на моём пути, переступить я должен?

Да, это я приемлю. И самоуверенно иду.

От зала ожидания до самолёта президента десантники построены в шеренгу: все как один – три сотни двадцать восемь. Команды подают, вытягиваются по стойке смирно.

Честь отдают мне генералы, маршалы, контр-адмиралы. Оркестр играет гимн несуществующей страны.

Похоже, музыку здесь тоже сочиняют на ходу.

Что это? Шутка? Психотронная атака? Но забавно. Значит, смысла уже не лишено.

Трап к самолёту подан. Восхожу.

Ступеньки безобразной инсталляции изношены, встречаются не часто и смазаны обильно солидолом. Иду… Иду и представляю «радость» тех, чей замысел спустить меня по лестнице не возымел конкретики по части сбыться.

В наспех обитом досками салон-сарае лайнера пока что ни души. Но это лишь один из множества его отсеков. Располагаюсь в кресле. Ах! – колченогом… Жду.

И вот – со скрежетом петель дверей «премиум-зала»… в потёмках вырисовывается престранный силуэт: фигура стюардессы. Ох! – Столетней!.. Стюардессы в Чёрном.

Прихрамывая, спотыкаясь и ворча, бранясь и чертыхаясь (практически на все лады) – она «загадочно»… (!) подмигивает мне… И, наконец… Ну! На-ко-нец… С тоской смертельной в гаснущих глазах, – в глазах потухших… берёт на себя хлопоты по подготовке моей к полёту.

Стол сервирует. Нет, но… Это же… Лом мочёный… Зельц скобяной… Отварные пассатижи.

Не знаю.

Меню. Там от руки. Ну… до чего коряво! – Мазут, Дуст, Хлорка, Сажа… Цианистый калий… Ну хорошо.

Что там ещё?

Ах! – артефакт прошлого века – комп допотопный. Для связи с «Центром» Сверхдержавы – с идеологической её «машиной».

А вот и Он – «Царь» без пяти минут – передо мною на экране.