«Будем ли мы в безопасности на территориях, принадлежащих Серым?»

Этот вопрос, как и многие другие, терзали Ман-Рура. Его тревога росла, но он утешал себя мыслями о том, что их путешествие подходит к концу.

«Шесть-семь дней».

Млес прикрыл глаза, кутаясь в трофейный плащ сектантов и пытаясь согреться. От плаща до сих пор воняло чем-то неимоверно отвратительным, даже не смотря на то, что уже второй день находился на свежем воздухе, но Млес уже привык к этому запаху. За прошедшие сутки его вообще мало что тревожило. Обнаружение церкви Сцеживающих, Собиратель душ, прошедший совсем рядом в лице сектантки с кинжалом, трехчасовой бой внутри гор, в самом логове сектантов, смерть товарищей и случайных знакомых, с которыми Млеса свела судьба — все это окончательно измотало его. Закрыв глаза, он думал лишь о том, что все закончилось, и теперь им предстоит лишь дорога на юг, только на юг, где весна уже переходит в настоящее лето, теплую, прекрасную пору. Думая об этом, Млес едва заметно улыбнулся. Они возвращаются в места, где нет проклятых холодных и серых камней, где есть зелень и вода, возвращаются во время, когда нет этого легкого, но пронизывающего ветра, от которого не спасают ни плащи, ни тепло жалкого костра. Жизнь огня в Лагонне коротка и поэтому бесценна. Каких только усилий стоило добыть голые сухие ветки местного кустарника для того, чтобы разжечь костер, чтобы хоть чуть-чуть обогреться и разогреть пищу.

«Шесть-семь дней», снова подумал Млес, и эта мысль заставила его лишь покрепче стиснуть зубы. С тех самых пор, как они закончили грандиозную резню в церкви Сцеживающих, и как только они выбрались на поверхность, Млес думал только об этом медленно тающем сроке и остающихся за спиной километрах. Он мог поклясться, что и остальные члены их поредевшего отряда думают только о том, как бы поскорее убраться отсюда. Максимум через семь дней они достигнут северных границ империи Алтес и покинут пределы проклятой тайги. Авантюра, стоившая жизни семи человек из их объединенного отряда, наконец-то закончится.

Он не хотел вспоминать то, что он и другие волонтеры устроили в церкви Сцеживающих. Однако пережитое не давало покоя, сказавшись на нем, и Млес возвращался к событиям двухдневной давности снова и снова. Он пытался заглушить эти воспоминания, размышляя о Пэйлем и вспоминая дом, но бой в подземной системе туннелей часто оживал в его памяти, заставляя позабыть обо всем остальном.

Тогда их маленький отряд рыскал по кажущимися бесконечными туннелям, убивая всех, кто попадался им на пути. Наконец, когда во время короткой передышки они пересчитали убитых, выяснилось, что волонтеры уже прикончили четыре десятка сектантов. Отупевший от крови, запаха и этой жуткой атмосферы, царящей внутри логова Сцеживающих, Млес словно бы очнулся от забытья, услышав эту цифру. Тяжело дыша, сжимая в руке меч с окровавленным лезвием, он смотрел на лица своих товарищей и видел в их широко открытых глазах то же смятение и шок. Шигле переспросил еще раз, и они пересчитали оставшиеся позади трупы снова. Ошибки быть не могло: кажется, волонтеры уничтожили всех — или почти всех — обитателей этих пещер. Шигле и Римор, переглянувшись, пришли к единогласному мнению, что пора отходить. Рыскать дальше по этим туннелям ни у кого не было ни желания, ни сил. Вероятно, что они что-то упустили, и кому-то из сектантов удалось выжить. Судить наверняка об этом было нельзя, но все прекрасно понимали, что они не обошли всех пещер. Кое-где остались подземные комнаты и коридоры, в которых могли укрыться те, кому посчастливилось не попасться на пути у вольнонаемников. Тогда Млес подумал о том, что, наверное, эти Сцеживающие обречены: возможно, выжить в Лагонне и можно было, но только лишь в группе, какой была эта община Сцеживающих. Так или иначе, к моменту, когда вольнонаемники решили выбираться обратно, у каждого из них были трофеи, предъявление которых входило в условие заключенного контракта. К погибшим Иванту, Волеку и Люфе присоединилась и Ланда, и у волонтеров не было никакой возможности доставить их тела на поверхность. Хоронить их в этих условиях было невозможно, и Млес подумал, что братская могила даже с такими зверьми, каковыми являлись эти сектанты-людоеды не такая уж и плохая перспектива.

Млесу почудилось, что они проплутали в туннелях еще много времени, прежде чем выбрались на поверхность. Серый свет уже вступившего в свои права дня показался ему ослепительно ярким. Они щурились на мертвенно-серое небо, словно кроты, вытащенные из своих нор. Млес, шагая прочь от выхода церкви Сцеживающих, в которой остались только трупы, не оборачивался. Он не хотел видеть этот страшный темный зев, ведущий в страшное место.

Их потрепанный отряд вернулся к месту, где они оставили фланов и ужаленного ирчи Тирала. Рихгем, терпеливо ждущий их у неподвижно лежащего волонтера, встретил их молчаливым взглядом, который был красноречивей всех слов. Млес, глядя на старого вольнонаемника, перевел взгляд на остальных и понял, откуда в глазах Рихгема эта подавленность. Все они, кому посчастливилось выбраться наружу, были грязны, их одежды были покрыты кровью.

Тирал умер в пути, вчера вечером. Остальным волонтерам удалось соорудить нечто вроде носилок, растянув прочный и толстый плащ между седлами флана Тирала и Рихгема. Тирал пришел в себя лишь ближе к полудню, но он ничего не говорил. Он умер тихо и Рихгем обнаружил, что волонтер мертв лишь перед тем как их отряд уже подыскивал место для ночной стоянки.

Млес подумал, что бедняга Тирал все равно был обречен, и у него не было никаких шансов пережить долгое возвращение в империю, где ему могли бы оказать помощь профессиональные медики или маги-целители. Млес еще не слышал о том, чтобы кому-то удавалось пережить укус ирчи, и, скорее всего, вся эта возня Рихгема с ним была бесполезной с самого начала.

«По крайней мере он умер не мучаясь».

Пламя костра перед ним затрещало громче, и волна жара, исходящая от огня заставила Млеса блаженно улыбнуться и открыть глаза. Стоящий перед костром Эриз щедро сыпал в костер какой-то темно-синий мох. Огонь жадной с торопливостью начал пожирать свое топливо, и вспыхнувшие лохмотья местной флоры распространяли удушливый чад, на который, впрочем, никто не обращал внимания. Арбалетчик Синего Аурспика шагнул назад и уселся на колени, сложив рядом с собой приличную охапку добытого мха.

Они остановились на ночлег на открытом месте неподалеку от крупных скал, торчащим вверх подобно тупым клыкам. Огромные валуны, возвышающиеся на несколько метров, давали хоть какую-то защиту от ветра, но вместе с этим вселяли опасения: по словам Эриза в таких местах как это могли водиться еми. Млес посмотрел в сторону, где они оставили фланов. Десим вычесывал огромной щеткой своего флана, напевая что-то себе под нос. Шигле, Эриз и Лаес сидели напротив вольнонаемников Красного Тысячесвета. Римор и Шиан, сидящие чуть в сторонке о чем-то шептались, и девушка тихонько хихикала. Ссутулившийся слева от Млеса Рихгем держал в руках флягу с вином. Он сделал из нее глоток примерно полчаса назад, и теперь так и застыл с ней, словно изваяние, погруженный в собственные мысли. Сидящая справа Энга молчала, глядя на огонь.

Млес поднял голову и всмотрелся в темнеющее небо, в котором набирали яркость звезды. Им предстояла еще одна нелегкая ночь, проведенная на камнях, от холода которых не спасали плащи, в страхе, что хищные твари где-то рядом. Млес не чувствовал, что его это сильно волнует. За неделю, проведенную в Лагонне, он привык к здешним опасностям, и он утешал себя мыслями о том, что очень скоро они выберутся отсюда.

«Клянусь, я больше никогда не приду сюда».

— Поскорее бы выбраться отсюда, — пробормотал Эриз, кутаясь в плащ, и Млес был ничуть не удивлен подобным заявлением.

— Скоро выберемся, — ответил Шигле. — Послезавтра мы доберемся до станции.

— До какой станции? — тупо переспросил арбалетчик.

— Где мы оставили раненных.