«Я буду пристально следить за вами, однорогие твари», думал Кадин, «вам не удастся провести нас на этот раз. Нападите на нас в пятый раз, и с вами будет покончено».

Млес уже давно не просыпался так рано. Сегодня же, только встав с кровати и посмотрев за окно, он был приятно удивлен этим уже давно позабытым чувством полного душевного равновесия и спокойствия. Млес ощущал его все утро, и даже некоторая сонливая заторможенность не могла заглушить это умиротворение. Он неторопливо и тщательно побрился и после еще долго умывался холодной водой. Не смотря на отличное самочувствие он плохо спал этой ночью, но приятная утренняя прохлада нового весеннего дня быстро привела его в чувство.

Млес неторопливо собрался в дальнюю дорогу, благо, основная часть тех вещей, которые он намеревался взять с собой в путешествие были приготовлены еще вчера вечером. Теплое одеяло для ночлега, тубус для документов из водонепроницаемого и огнеупорного материала, карта, предметы личной гигиены, небольшое количество пищи и денег — в свое время всего этого Млесу хватало для долгих поездок по всей империи. Эти деловые разъезды имели место быть относительно не так давно в его жизни, но сейчас Млес перепроверял себя, опасаясь, что что-нибудь забудет после длительного перерыва. Немаловажным был и тот факт, что подобные командировки нельзя было спланировать заранее, и никогда нельзя было точно быть уверенным в сроках своего возвращения домой. Млес отработал в гильдии Красного Тысячесвета семнадцать лет знал все тонкости своей работы, кажущейся до неприличия односложной и скучной лишь с первого взгляда. Гонец — лишь основа его деятельности; вольнонаемные из различных гильдий зачастую привлекались и к другой работе, соблазняемые хорошим гонораром, зачастую опасной и требующей от волонтеров полной выкладки в физическом и психическом плане и подготовке.

После завтрака и проверки своего снаряжения Млес вернулся к себе на второй этаж. Ему осталось лишь одеться и покинуть свой дом на неопределенный срок. Спустя несколько минут, Млес, облаченный в черные одежды, поднялся с кровати, застегивая ярко сияющую застежку плаща на груди и приближаясь к зеркалу. Ему понравилось, как он выглядит — его одежда была лишь напоминанием о времени, когда в его жизни все было просто замечательно. Еще Млесу понравилось выражение своего взгляда. Сегодня в своих серых глазах он увидел пробуждающуюся решимость и уверенность.

«Я правда это вижу?»

Наклонившись чуть вперед и пристально глядя на свое отражение, он пристегнул на куртку значок вольнонаемного Красного Тысячесвета.

Он вспомнил о вещах принадлежащих Кимм и хранящихся в шкатулке. На какой-то миг ему показалось что эти вещи нужно взять с собой, не расставаться с ними, не оставлять портрет Кимм в это большом, пустом и тихом доме, в который с отъездом хозяина станет еще тише. Ему не обязательно брать с собой миниатюрный портрет. Будет достаточно даже одного из платков, или колец, принадлежавших Кимм, или даже монет…

Млес покосился на шкаф, в глубине которого покоилась шкатулка, и его лицо скривились в короткой, болезненной гримасе. Переборов себя, он, сорвавшись с места, решительно направился к выходу из своей спальни, подхватывая с тумбочки свой черный берет.

«Пусть она останется на своем месте. Когда я закончу свою поездку и выполню все свои дела, я вернусь сюда, как и прежде. Вернусь, во что бы то ни стало, с заработанными деньгами и уверенностью в завтрашнем дне, с диковинным сувениром, или с новым рецептом какой-нибудь стряпни. Я вернусь, чтобы открыть шкатулку и еще раз увидеть ее…»

Млес спускался по лестнице, комкая в руке берет и чувствуя, как его бьет мелкая нервная дрожь. Да, старый князь Эвур был прав. Млес понимал это только сейчас. Ему будет куда легче и проще, если он покинет это место и забудет обо всем, что связывало его с этим домом на окраине Рихарна.

Перед тем как выйти из особняка он обернулся, окинув взглядом просторный холл, не задерживаясь взглядом на мелочах, и пытаясь запомнить это место как можно ярче и четче, сохранить его в памяти на долгое время.

«Я вернусь. Обещаю».

Млес отвернулся и вышел из дома, глодаемый пробудившейся тоской. В этот момент он чувствовал, что хочет уехать отсюда как можно скорее, чтобы отвлечься и занять себя совершенно иным, и в то же самое время Млесу нестерпимо хотелось никогда не покидать свой старый дом, удаляться от него и от тех вещей, с которыми у него были связаны светлые и приятные воспоминания.

Млес спустился по низким и узким ступенькам широкого крыльца, держась за прохладные после ночи каменные перила и глядя себе под ноги. Подняв взгляд, он посмотрел на Риме и Туса. Старый слуга, служивший еще отцу Млеса, терпеливо дожидался появления своего хозяина, держа поводья крупного чешуйчатого зверя. Флан, которого Млес приобрел шесть лет назад и достигавший в ту пору размеров собаки, повернул крупную тяжелую голову в его сторону, взглянув на человека пронзительным взглядом оранжевого глаза.

— Дорога не ждет, господин? — с теплой улыбкой спросил Риме.

— Мне стоило подумать об этом раньше. Хватит сидеть здесь так долго.

— Твой отъезд стал неожиданностью.

— Я знаю, Риме. Он стал для меня неожиданностью тоже, — с кривой улыбкой ответил Млес, подходя ближе и кладя ладонь на широкий и твердый лоб Туса.

— Жаль, что ты уезжаешь, господин.

— Ничего. Я ведь вернусь.

— Ждать тебя к празднованию встречи Серебряного потока?

— Даже не знаю, Риме.

Млес быстро проверил содержимое седельных сумок. Убедившись, что захватил с собой все, что необходимо, он повернулся к слуге:

— Все, Риме. Мне пора.

— Да, господин, — Риме склонил наголо обритую голову. Млес протянул ему руку и слуга сдержанно пожал ее.

— Счастливо оставаться.

Млес ловким движением забрался в седло, с удовлетворением замечая, что его движения не потеряли ловкости и сноровки даже в таком не сложном движении, даже спустя несколько месяцев, проведенных в импровизированном отпуске. Подняв поводья, он бросил пристальный взгляд на особняк, залитый солнечными лучами. Ему чудилось, будто он видит силуэт Кимм, стоящей у окна второго этажа, там, где была спальня.

«Я вернусь».

Млес посмотрел на Риме. Слуга, выпрямившись, осенял Млеса жестом удачи, по-особенному сложенными пальцами обеих рук:

— Да хранит тебя Затворник, господин. Мы всегда будем ждать тебя.

Млес с улыбкой кивнул в ответ, коротко и тихо присвистнув. Тус, отозвавшись коротким глухим ворчанием, сдвинулся с места, направляясь по широкой аллее в сторону приоткрытых ворот. Млес щурился на яркий свет, льющийся через сошедшиеся над головой голые ветви деревьев, его сердце билось тяжело, и сам он не мог понять, что он чувствует в этот момент. Из всего, что он сейчас испытывал, он мог выделить счастье и горечь.

У одной из приоткрытых створок высоких ворот стояли Тэром и его жена Чин, служанка в доме Млеса. Увидев их, Млес с теплом подумал о том, что у него есть дом, есть место, где его действительно ждут. Когда флан почти достиг ворот, Млес не выдержал и обернулся. Особняк почти исчез за черными ветвями деревьев, растущих по обе стороны аллеи. Стоящий у крыльца Риме, помахал ему рукой, и Млес поднял ладонь вверх в ответ.

Чин поклонилась, и Тэром, сложивший руки на груди, степенно склонил голову, когда Млес проезжал в ворота:

— До свиданья, господин.

— Удачи, господин. Пусть Затворник присмотрит за тобой.

— До встречи, — чужим голосом отозвался Млес, выпрямляясь в седле. Тус выбрался на широкую мощеную дорогу, проложенную через негустую лесную рощу. Млес повернул направо, в сторону Рихарна, уже не оборачиваясь и стараясь думать о предстоящей дороге. Дурное волнение не отступало, и Млес знал, что оно скоро уйдет. Он вспоминал, как совершил свою последнюю деловую поездку прошлой осенью. Тогда еще было тепло и деревья не потеряли свои листья, но предчувствие скорой беды уже повисло над этим местом. Тогда он вернулся домой лишь три месяца спустя, когда Кимм уже была больна. И теперь, спустя почти полгода он вновь отправляется в свое очередное путешествие. Млесу пришлось пережить немало за этот период времени, но теперь была пора совершить нечто, что навсегда оставит произошедшую трагедию в прошлом. Жизнь продолжается, и пусть эта поездка будет новым началом. Нужно думать лишь о будущем, чтобы покончить с нелицеприятным прошлым.