Так, это тоже не вдохновляет. У меня и от местных параллелей голова кругом, а здесь еще и соседние приплетать собираются.
‒ Никто не против? ‒ Плюшка не дожидается ответной реакции и от души врезает одним кулаком о другой, высекая зеленоватые искры. ‒ Тогда открываю проход.
Я против! Я, блин, всеми конечностями против. Но до моего мнения никому нет дела.
Земля трясется под ногами. Маленькие камешки пускаются в дикий прыгучий пляс. Через паутинные трещины в каменной поверхности начинает пробиваться зеленоватый свет.
Кого Плюшка себе на подмогу призвал? Мне для полного счастья как раз не хватает пришельца из параллельных параллелей. Со мной ведь справиться — величайшая трудность. Так что зачем мелочиться? Давайте призовем целую ораву всякой нечисти!
Отпрыгиваю в сторону и верчу головой, пытаясь сообразить, каким образом уйти от столкновения с неизбежным. Делаю еще один шаг и едва не падаю на колени от тяжелого подземного толчка. До слуха доносится гул — словно отзвук в чьем-то голодном желудке. Приседаю на корточки, чтобы сохранить равновесие.
И секунду спустя взлетаю в воздух. Нечто массивное приподнимает большой продолговатый камень, на котором я устроилась. Лишь несколько мгновений уходит на то, чтобы оказаться на приличном расстоянии от земли.
Вцепляюсь в каменные выступы мертвой хваткой. Уши улавливают возбужденные крики зрителей, какие-то боевые кличи, а взгляд сосредотачивается на зеленоватых языках пламени, облизывающих поверхность моего временного убежища и взлетающих к небесам.
Запоздало выдаю порцию панических трелей. Но в создавшейся какофонии всевозможных шумов мой визг попросту теряется.
Плюсы: моя репутация, созданная усилиями местных, ничуть не страдает, ведь лицо у меня все еще удерживает невозмутимое выражение. Правда глаза чересчур выпучены. Но надеюсь, это мне только на руку — например, боевой солидности добавляет.
Минусы: предложения не соответствуют возможностям. А если конкретнее: я боевого шпица заказывала, а не буку величиной с гараж!
С трудом заставляю себя отлипнуть от насиженного места и подползаю к краю. Свешиваюсь вниз головой, загибаюсь бубликом и осторожно выглядываю из-за преграды.
Чудище походит на ожившую статую, созданную стараниями шизанутого скульптура. Гротескное массивное тело состоит из множества изломанных пластин и каменных кусочков. Вместо головы — соединенные между собой пирамидки, усеянные острыми зубищами, а у челюстей возможность обхвата не хуже, чем у аркадного Пэкмена. Горящие золотые глаза под нависшими каменными выпуклостями обращаются в мою сторону.
Мгновенно проникаюсь ощущением, что сегодня моя персона стала полноправным гостем экзотической трапезы. И да, я на данный момент — приоритетный гастрономический интерес.
— А-а-а-а-афигеть! — дергаюсь обратно и плюхаюсь на спину. Каменная плита подо мной ходит ходуном, будто тварь под ней разыгрывает процесс готовки.
На горяченькое сегодня сочная тефтелька Лютик. М-м-м, ням-ням. Овощей покрошить да с лучком. А сама каменная плита напоминает качественную сковороду.
— Дуля… Дуля, прием! К<ни><го><ед>. нет
Смайлик выныривает на ладони, которую я держу перед лицом, и преисполненный позитивом выдает:
— Как дела, красотуля?
— Я сегодня как никогда на высоте, — бурчу и еще пуще вжимаюсь спиной в каменную поверхность. Потому что нечто подо мной от души встряхивает камень, на котором я валяюсь. То ли блинчик в лице меня хочет на другую сторону перевернуть, то ли уже жаждет надкусить кусочек. — Что это за живность?!
— Камнежорный эллипс, — охотно поясняет моя паразитическая энциклопедия. — Обитает в ближних параллелях. Высокая адаптация к каменной среде. Уникальная агрессивность. И редкостный жор.
Прекрасно. У камнежорки жор. А я под пасть подвернулась. Редкая форма удачливости.
Твердь подо мной неожиданно пропадает. Новый рывок подбрасывает меня ввысь. А секундой позже в свои права вступает подлая гравитация.
Глава 38. Проект и ода
Мое временное каменное убежище разваливается где-то внизу на тысячу кусочков. Я же земли не достигаю. В траекторию идеально ровного падения влезает массивное препятствие.
Камнежорка сначала подбрасывает меня вместе с камнем, а затем ловит своей пирамидной головой. Группируюсь, пока съезжаю по шершавой поверхности.
В какой-то момент голова зверюги заканчивается, и на моем пути появляется пропасть, усеянная по краям острыми наростами. Зверюшка открыла ротик, чтобы в один присест заглотить добычу.
Только вот добыча категорически отказывается заглатываться.
Вопить хочется жутко, или даже не вопить, а верещать. Но вместо этого перекатываюсь на бок и упираюсь пяткам в пространства между зубами камнежорки. По пятке ‒ для верхней и нижней челюстей.
Чувствую себя персонажем комедийного мультика, где герои попадают в похожую передрягу. И даже выходят из положения тем же способом.
Камнежорка, озадачившись отсутствием пищи в желудке, ‒ хотя, по расчетам, я уже должна была благополучно соскользнуть прямиком туда, ‒ захлопывает пасть. Этим движением зверюга сдвигает и мои ноги, пару секунд назад выдававшие едва ли не полноценный шпагат.
От резких перемещений бухаюсь на колени и упираюсь ладонями прямиком во впадинки у уголков звериных глаз. Наши взгляды встречаются.
‒ Цель не в том, чтобы умертвить животное, ‒ назидательно замечает Плюшка. — А сделать так, чтобы оно признало за собой поражение.
Да ладно?! Не похоже, что камнежорка в ближайшее время собирается умертвляться. У зверюги в планах явно вкусно покушать и поразвлечься. И можно даже одновременно.
Животное встряхивает мордой. Но я как липучка. Обнаруживаю глубокие расщелины в тех местах, где умещаются мои руки, — по всей видимости, ноздри, ‒ и со всей ответственностью в них вцепляюсь. Кожа зверюги резко охлаждается. Камнежорка пыхтит, а затем издает глухой рев.
Публика на трибунах вторит ей присвистами и улюлюканьем. Кто-то даже от души вопит: «Давай, Лютик!»
Чего дать? Я дам. Деру дам. Как только почву под ногами нащупаю.
«Ой-ой!!»
Что-то влажное касается моего бедра. Оглядываюсь через плечо и ошарашено наблюдаю, как пухлый зеленоватый язык камнежорки снова деловито проходится по моей ноге. Ну, точно суп на кончике ложки пробует!
‒ С-спокойно! — Подтягиваю правую ногу повыше и стаскиваю кроличий тапок, который каким-то чудом еще не слетел. Упираюсь краем тапка в настойчивую мясистость языка и с усилием отодвигаю его подальше. — Фу! Спокойно! Не лакомиться хорошенькими девочками! Фу! Бе! Выплюнь!
Но камнежорка не отстает. Продолжает касаться меня языком, а затем смачно облизывается.
Плохо дело. Еще чуть-чуть и сковырнет меня с насиженного места.
‒ Не теряйте время, студент Лютик, ‒ доносится до меня громогласный призыв профессора Ярого. — Атакуйте! — Последнее произносится с явной ехидцей.
Сам атакуй, массовик затейник. А я пока еще за камнежорную сопелку подержусь. Мы тут уже почти сроднились.
‒ Дуля! — В моем шипении присутствуют нотки паники. — Мне срочно нужен проект решения на утверждение! Сразу же утвердим и реализуем!
‒ Камнежорки предпочитают холод. — Смайлик невозмутимо перебирается на мою шею, чтобы удобнее бубнить прямо в ухо.
‒ Предлагаешь мне его согреть? — Вцепляюсь в твердую шкуру еще сильнее, хотя пальцы уже успели подустать. — Щас устроим ему обнимульки.
‒ Я тоже люблю обнимульки, ‒ оживляется Дуля.
‒ Ну, спасибо, что поделился. — Быстренько осматриваюсь. Не будь вокруг крепких прутьев, можно было бы попытаться выиграть скоростью. Вряд ли камнежорка проворна — с таким-то массивным туловищем.
‒ Берегись хвоста, красотуля, ‒ до крайности будничным тоном предупреждает меня Дуля.
‒ Хвоста? — Я все еще сосредоточена на изучении местности. И, конечно же, пропускаю атаку слева. Упомянутый хвост — длинный объемный отросток — сбивает меня с насиженного места, будто свернутая газета со стекла муху.
