Что еще могу вспомнить насчет опыта встреч с отдельными субъектами в неглиже?

Кое-что есть.

Мне лет пять было, когда полиция начала патрулировать район в поисках мужика, который обожал зажимать в уголках школьниц или дамочек, а потом спускать штаны и демонстрировать им свою висючку. И однажды, когда пятилетняя я, ‒ так получилось, что в гордом одиночестве, ‒ играла в нашем пустынном дворе, этот трясун явился и пред моими очами. Прямо как Сивка-бурка встал передо мной, как лист перед травой, и давай с воодушевлением мотать своей гордостью.

Я же, как в меру воспитанная моей бабуленькой и уже тогда достаточно выросшая в культурную девочку барышня, сделала на тот момент все возможное, чтобы предотвратить надлом своей предположительно ранимой психики.

Убежала прочь с визгами? Ну, не совсем.

Соскочила с качелей и, вдохновенно толкнув их, треснула дяденьку по тому самому местечку, видом которого он щедро делился с понравившимися ему дамами.

Ах да, переняв настроение дядечки, я еще в момент удара звонко проорала «НА!!!» Много лет спустя Ромыч, мой приятель с детства, дал этому виртуозному приему более расширенное наименование: «НА! ‒ И шарикам хана».

Тогда сбежавшиеся на ор соседи, мимо проходившие зеваки и полицейский патруль обнаружили меня, как ни в чем не бывало качающуюся на качельке, а рядом ‒ поскуливающего мужичка, лежащего у основания качели и согнувшегося в болезненный калачик.

Вот так. Говоря по-простому, обнаженкой меня уже не удивить.

Но одно дело видеть подобное перед началом определенных действ или встречать всяких полоумных на улицах. А другое ‒ лицезреть нечто роскошное в солнечном свете ясным погожим днем. И, к слову, пребываю в полной уверенности, что у Реджи нет никаких грязных помыслов. Интуиция подсказывает, что в таком виде разгуливать ему не в новинку.

В общем, изображаю скромницу, а своим диким взглядом смущаю разве что пористые облака в вышине.

Боковым зрением вижу, что Реджи делает шаг ко мне. Машинально отскакиваю и дергаюсь вниз, чтобы схватить нечто темное у своих ног. Быстро поднимаю этот предмет так, чтобы с моего угла зрения он визуально прикрывал всю основу пикантности длинноволосого бронзового мальчика.

Фух. Вот так нормуль. Можно даже общаться. Однако если Реджи снова будет перемещаться, придется и мне сдвигать свое импровизированное прикрытие.

Кстати, о прикрытии.

Фокусируюсь на схваченном объекте.

Малява! Держу его прямо под передними лапками, мордочкой к Реджи.

Лишь бы не решил плюнуть.

Пока раздумываю, как популярно объяснить новому знакомому, что залпы у моей псинки осуществляются в беспорядочном порядке и непонятном темпе, Реджи перемещается еще ближе.

Чувствую ладонями, как под кожей Малявы что-то бурлит и скворчит, и отпрыгиваю назад, чтобы академия неожиданно не потеряла своего главного нудиста.

От собственного резкого движения поскальзываюсь на траве и шлепаюсь на аккуратно подставленную сидушку Радика.

‒ У тебя столько живности, ‒ бесстрастно замечает Реджи и меланхолично взмахивает рукой, включая в невидимый круг сразу и Маляву, и Радика. ‒ И столько ла-а-ап. Одна, две… три. Лапистые какие.

‒ Угу, ‒ соглашаюсь я, снова приподнимая у себя перед носом Маляву так, чтобы скрыть лишние виды парня. Мой песик бурлить перестает и, похлопав меня задними лапками по коленям, затихает. ‒ А где твоя одежда?

‒ А? ‒ Реджи опускает глаза и с некоторой толикой любопытства оглядывает себя. ‒ Где-то там бросил. Не нравятся мне эти тряпки. Все сковывают.

‒ И то верно, ‒ благодушно соглашаюсь, но только для того, чтобы разговор поддержать.

Парень смотрит на меня. И опять делает шаг вперед.

У Радика с нервами все ништяк, так что он стоит столбом. А так как я верхом на нем, уже ни о каком отступлении и речи не идет. Малява продолжает благородно исполнять возложенную на него функцию. Но если Реджи подойдет вплотную, там уже никакие зрительные углы не помогут.

Как тогда амплуа скромницы удерживать, а не начать пялиться? Та еще задачка.

— Ты осторожнее, дальше не отходи, — предупреждает меня Реджи, делая неспешные потягушки. — Метка тебе барьер установила.

— Метка? — Корчу кислую рожу. Меня, конечно, все кругом об этом предупреждали, но надежда, блин, дохнет последней. — Барьер?

Парень невозмутимо кивает.

— Видимо, метка подумала, что ты хочешь удрать, — поясняет он.

Правильно она подумала. Но меня как-то напрягает, что метка вообще умеет думать. Это что, разумное существо?

И знать не хочу!

Решительно спрыгиваю с Радика и топаю к тому месту, откуда меня запульнули в Реджи. Протягиваю руку и дотрагиваюсь пальцем до чего-то мягкого. Прямо по воздуху пробегают маленькие беленькие огонечки. На мгновение перед носом вспыхивает нечто, напоминающее сеть из сплетенных между собой ухмыляющихся рожиц. Миг спустя сеть гаснет

Отхожу на шаг, отпускаю Маляву в траву и пинаю воздух. Опять огни и светящаяся паутина из ехидных рож прямо в том месте, куда я и заехала. Ногу пружинит обратно. Приходится подпрыгнуть, чтобы не свалиться.

— Да ладно! — в сердцах восклицаю я.

— Ну, точно, хочешь удрать, — раздается над моим плечом спокойный голос. Реджи все-таки подошел вплотную и теперь стоит прямо за моей спиной.

— То есть метка реагирует на мои желания?

— Да. Смотри. — Он тянет руку вперед, и невидимый барьер его никак не задерживает. — Я могу и дальше прогуляться. Меня метка пропустит, так как я удирать не собираюсь.

Чертова система. Это ж теперь с татушкой надо контакт налаживать!

В это время Реджи шумно вздыхает.

— Ох, напряжно. — Он с досадой смотрит в сторону шпилей академии. — Обратно до общаги вряд ли удастся скрытно добраться. Опять кто-нибудь из проректоров поймает.

— Тебе бы одежку, — любезно напоминаю я. Пожалуй, одетому Реджи влетит чуть поменьше, чем будь он полностью открыт миру и всем ветрам.

— Да, возможно, это и поможет.

Он принюхивается ко мне, а я все еще стою к нему спиной. Какой-то жутко нерациональный расклад.

— Есть что одолжить, Лютик?

Дергаю плечами и задумываюсь. С блейзером расставаться не тянет. У меня под ним обстановка — ненамного лучше, чем у Реджи. Ну, может, чуточку лучше.

Новый знакомый опять принюхивается. А затем досадливо хмыкает.

— Так тебя уже забрал Люкос?

— И как понять «забрал»?

Формулировочка так себе. Срочно требую расшифровки.

— На тебе его запах. Сильный. Похоже, на тебе его метка. Знак присвоения…

— На мне блейзер Люкоса, — поправляю я его. — Вот и воняю им. И, к слову, о всяких распространенных здесь метках. У меня на районе, когда кого-то конкретно «помечают» и сваливают, за такое потом алименты требуют. Твоя моя понимать? В общем, полегче с выражениями, а то я дерганая и обожаю вон тем лысым зверьком делать пиф-паф по всяким подозрительным личностям.

— Понимать, — с легкостью соглашается Реджи и медленно отодвигается от меня, будто отплывающая лодочка. — Так как насчет помощи?

— Ладно, — снисходительно откликаюсь я. — Могу выделить только вот это.

Стягиваю оставшийся носок и через плечо торжественно вручаю Реджи.

Эх, сколько мне еще влипать за мою доброту?

Барьер не пускает меня дальше ни с третьей, ни с пятой попытки.

Да, я еще не сдалась.

Реджи все это время наблюдает за моими потугами, тактично помалкивает и, видимо, решает, куда бы пристроить носок. Между прочим, подарок бабуленьки. А я буквально за пару часов раздала всю пару всяким левым бицепсеносникам. Щедрость моя не знает границ.

Хорошая я, в общем.

Силы на исходе. «Пудинг» не поддается, вспыхивающие рожицы с каждым разом все ехиднее, а обращаться напрямую к метке особого желания нет.

А вдруг и правда ответит? Голосом и словами? Это ж сразу клиника.

Хотя чего мне бояться? Уже столько всего здесь повидала, что болтающая татуха ‒ это так, мелочь.