Я потянулась к нему всем сердцем. О если бы такой был мой муж!

   — Ваша светлость, — сказал Сомерсет. — У принца есть право сражаться за своё королевство, более того, это его долг. И его присутствие придаст отваги нашим людям!

Им трудно было отказать в правоте, ошибалась я, предлагая переправить принца в безопасное место.

   — А вот тебе, мама, следовало бы уехать, — сказал принц.

   — И покинуть тебя и наше дело? Никогда! — заявила я. — Я везде, где сражается Алая Роза. — Ах, если бы я только присутствовала в Барнете!

Лорды приветствовали мою решимость. Но Маргарита Бофор и её молодой сын не разделяли моих чувств, они поспешно направились к побережью, где надеялись обрести безопасность.

Все мои повеления исполнялись, и мы направились к Эксетеру, где к нам присоединились остатки армии Уорика, а затем двинулись на север к Бристолю. Я была разочарована отношением местных дворян, лишь немногие из которых присоединились к нашему делу, но я не теряла уверенности; если бы только я могла соединиться с Джаспером, в моём распоряжении оказалась бы грозная сила. Всё это время мы не получали никаких известий о Марче. Оставалось надеяться, что он развлекается с лондонскими потаскухами.

Бристоль открыл перед нами ворота; здесь удалось пополнить нашу армию людьми и даже раздобыть кое-какое оружие, включая несколько пушек. Отсюда мы намеревались отправиться в Глостер, к мосту через Северн.

И тут как раз прибыли гонцы, которые привезли два разных сообщения. Одно, и весьма обнадёживающее, было от Джаспера. Он извещал меня, что собрал довольно значительную армию и будет ждать на северном берегу Северна. Второе — об Эдуарде Марчском. Его отнюдь не обманул наш отвлекающий манёвр, и он день и ночь мчался, чтобы настигнуть меня, прежде чем я успею перейти через реку. У него не могло быть никаких шансов на это: мы опережали его на сорок восемь часов и находились уже в виду Глостерского моста. К этому, мосту мы и направились, поздравляя себя с успехом нашей стратегии.

Однако поздравления оказались преждевременными, никому ещё не удавалось одержать верх в споре с Эдуардом Марчским. Узнав, что я направляюсь на север, он сразу же полностью разгадал мой замысел и к тому же отдавал себе отчёт в том, что допустить, чтобы я соединилась с Джаспером, было бы серьёзной ошибкой. Подойдя к Глостеру, мы увидели, что ворота закрыты, а на крепостных стенах заняли позиции решительно настроенные солдаты. Прибывший сюда всего за несколько часов до нас гонец передал губернатору города, грубому мужлану по имени Ричард Бошан, повеление Марча не впускать нас в город и тем самым преградить нам доступ к мосту. Я была в ярости. Неужели этот подлый выскочка погубит все мои надежды? Однако ни угрозы, ни обещания щедрого вознаграждения не возымели никакого действия на этого мерзкого человека; более того, когда я попыталась вдолбить немного здравого смысла в его глупую башку, лучники пустили в меня стрелы.

Мы оказались перед трудной дилеммой. Ближайший брод находился в трёх переходах к северу, между тем йоркистская армия продолжала своё стремительное продвижение на север.

   — Мы в безвыходном положении, — пробормотал Эдмунд Сомерсет, почти во всех отношениях точная копия своего отца.

   — Ничего подобного, — заявила я, оглядывая ряды своих солдат. — Посмотрите на старого сэра Джона. Он просто изрыгает пламя.

   — А что ему остаётся? — заметил Эдмунд. — С точки зрения йоркистов, он перебежчик, предатель. Если его схватят, он лишится головы.

   — Дорогой Эдмунд, — сказала я, — любой из нас, если будет схвачен, лишится головы.

Он сглотнул, так как прежде, видимо, не задумывался над подобным более чем вероятным исходом.

   — У нас есть ещё время добраться до берега и спастись.

   — Оставив на произвол судьбы всех этих отважных людей? Они-то не смогут спастись. К тому же мы ещё не побеждены. Мы отправимся на север.

   — Ваша светлость, до ближайшего брода сорок восемь часов пути. А через сорок восемь часов йоркисты наверняка настигнут нас.

   — Тогда нам придётся преодолеть это расстояние за тридцать шесть часов, — сказала я. — И уж во всяком случае, нам не стоит терять время на бесплодные споры. Вперёд, милорд Сомерсет! Мы ещё можем выиграть. Вперёд, как можно быстрее, и пусть дьявол заберёт отставших.

Я ехала среди своих солдат, как делала это в Нортгемптоне и Таутоне.

— Надо только перебраться через реку, — сказала я им, — и победа за нами. Соединившись с валлийцами, мы будем иметь превосходство два к одному. Только бы перебраться через реку.

Они разразились громкими криками в мою честь и отправились в путь; может быть, это был самый отчаянный марш-бросок во всей военной истории. Мы двигались весь день и всю ночь. Некоторые отстали, а то и просто дезертировали. Этот негодяй Бошан осмелился сделать вылазку из Глостера и изрядно потрепал наш арьергард, он даже отнял у нас несколько пушек. Но основная часть моей армии, преодолевая крайнюю усталость, продолжала движение. Могу сказать, что больше всех устала я, ибо весь день и ночь ездила взад и вперёд вдоль колонны, подбодряя и воодушевляя своих солдат, стараясь, чтобы люди видели красоту, ради которой сражались, лишь время от времени подкрепляясь кусочком хлеба и бокалом вина. Я думала только о Джаспере и его валлийских легионах.

Наконец мы подошли к Тьюксбери и броду. Вечерело, но в нескольких милях уже виднелся город, и хотя мы двигались без передышки тридцать шесть часов и у солдат заплетались от усталости ноги, я горела решимостью продолжать наш поход, даже если придётся преодолеть брод ночью. Но пока я ждала, когда подтянется арьергард, ибо я намеревалась подавить всякое сопротивление, которое мне могли бы оказать в этом городе, не обнесённом, как Глостер, крепостными стенами, мои разведчики вернулись с пренеприятнейшим известием: авангард Эдуарда Марчского захватил брод, и его главные силы уже на подходе.

   — Но это невозможно! — вскричал Эдмунд. — Ни одна армия не могла бы опередить нас.

   — Но йоркисты сумели это сделать, — спокойно сказала я, хотя мою грудь и теснила тревога.

   — Что же делать? — спросил Девоншир.

   — У нас нет выбора, — сказала я. — Мы должны сражаться.

Они переглянулись.

   — Численное превосходство — на их стороне, — напомнил мне Эдмунд. — И мы измотаны.

   — Йоркисты измотаны не меньше нашего, — ответила я. — А чтобы компенсировать немногочисленность нашего войска, надо занять выгодные позиции. Они наверняка будут действовать наступательно.

Я тотчас же отправилась на поиски удобного для сражения места, тогда как мои солдаты повалились, где стояли, на землю, радуясь возможности передохнуть. Я тут же послала гонца к Джасперу с приказанием не ждать меня, а поспешить на помощь. При этом я велела, чтобы его армия при своём продвижении поднимала как можно больше шума, ибо не оставалось сомнений, что она не успеет подойти к утру, но я надеялась, что её приближение заставит Марча хотя бы задуматься, а в случае, если завяжется сражение, я смогу рассчитывать на подкрепление.

Вообще-то говоря, я не видела причины, почему бы мы не могли успешно противостоять даже такому солдату, как Эдуард Марчский. Местность была сильно пересечённая и выравнялась лишь перед самыми нашими позициями. Я приказала, чтобы Сомерсет возвёл кое-какие полевые укрепления; по обеим сторонам нашей позиции густо рос кустарник, а землю перерезали многочисленные овраги, которые исключали возможность внезапного флангового нападения и в то же время скрывали наши фланги. Позади наших позиций находилось аббатство, где я расположила свою штаб-квартиру.

   — Какова будет ваша диспозиция? — спросил Сомерсет.

   — Мы разделим армию на три войска, — решила я. — Вы и ваш брат Джон будете командовать первым, принц Уэльский — вторым, а граф Девонширский — третьим.

Эдуард всплеснул руками от радости, но Сомерсет нахмурился.