— По моим сведениям, он договаривается о союзе с Бургундией, — продолжал кузен Луи. — Против кого, если не против меня, может быть направлен этот союз?

   — Только против вас, — уверила я его. — И вы хотите, чтобы я возобновила войну?

   — Вы ведь и сами этого хотите? Но я должен буду поставить вам условия.

   — Не сомневалась в этом.

   — Я хочу заключить договор о дружбе с Ланкастерским Домом сроком на тридцать лет, взамен же предоставлю вам людей и деньги, чтобы вы могли осуществить вторжение в Англию. Справедливо ли это, по-вашему?

Я поняла, что он собирается вести войну женскими руками, но ведь именно этого я больше всего и хотела, поэтому согласилась:

   — Вполне справедливо, кузен.

   — Значит, остаётся только решить вопрос о том, кто будет командовать вашей армией.

Я махнула рукой.

   — Назначьте кого хотите, лишь бы он был способным солдатом.

Эдмунд Сомерсет был, безусловно, ещё слишком юн, хотя я и собиралась назначить его своим командиром, как только такая возможность представится.

Кузен Луи долго откашливался, он явно нервничал всё сильнее. Я была очень заинтригована.

   — Я предложу вам самого искусного полководца во всей Европе, Мег, — наконец выдавил он.

Но ведь это может быть только сам Марч.

   — Пожалуйста, назовите мне имя этого выдающегося полководца, попросила я.

Кашель зазвучал оглушительно громко, но заговорил король таким тихим голосом, что я не вполне могла его понять. То, однако, что я всё же поняла, показалось мне глупой шуткой.

   — Повторите, пожалуйста, — попросила я.

Он быстро вскочил, точно опасался неожиданного на себя нападения.

   — Я сказал: граф Уорик.

Я тоже вскочила, и Луи поспешил укрыться за своим креслом.

   — Ваша шутка отнюдь не кажется мне забавной, — заявила я.

   — Это отнюдь не шутка, Мег. Граф Уорик предложил возглавить ваши армии и помочь вашему мужу возвратить себе престол.

   — Вы хотите оскорбить меня? — резко спросила я, с большим трудом сдерживая нахлынувший на меня гнев.

— Разумеется, нет, милая Мег…

   — Стало быть, вы безумны. Совершенно безумны. — Учитывая его наследственность, в этом не было ничего удивительного.

   — Вы только послушайте, Мег...

   — Послушать? — выкрикнула я. — Уже наслушалась. Вдоволь наслушалась, как этот ползучий гад называет меня убийцей, ведьмой, прелюбодейкой и шлюхой. Наслушалась, как он называет моего сына ублюдком. Насмотрелась, как зверски он расправлялся с самыми верными моими сторонниками. Скажу вам, кузен, когда я в следующий раз увижу графа Уорика, он будет стоять на коленях у плахи, А до этого времени не желаю видеть его лица. — И я снова села, обессиленная осознанием того, что мои надежды оказались ложными, а также вспышкой неистового гнева.

Осмелев, кузен Луи вышел из-за кресла и тоже сел.

— Я думал, что для вас превыше всего государственные интересы, Мег. — Я сверкнула на него глазами, с трудом переводя дыхание. — Вы посвятили всю свою жизнь делу Алой Розы, — продолжал этот негодяй с подкупающим участием. — До сих пор обстоятельства скалывались не в вашу пользу только потому, что Йорк и Уорик были слишком могущественны для вас, действуя совместно. Подумайте об этом, Мег. Вспомните ваши сражения. Вы проиграли первое сражение при Сент-Олбансе, потому что они выступали вместе; вы выиграли второе сражение, потому что в нём участвовал только Уорик. Мы можем не считать Нортгемптона, где вы потерпели поражение из-за предательства Грея Рэтина, и Блор-Хита, где Одли обнаружил свою полную несостоятельность. — Его слова показывали, что он следил за перипетиями моей судьбы гораздо пристальнее, чем я предполагала. — Вы победили при Уэйкфилде, потому что сражались против одного Йорка, и были разбиты при Таутоне, где вам пришлось иметь дело с Марчем и Уориком. Неужели вы думаете, что проиграли бы это сражение, окажись Уорик на вашей стороне? Да вы бы спокойно сидели сейчас в Вестминстере.

Я начала понимать, почему этот негодяй всегда одерживал большие успехи в переговорах, чем на поле сражения. Каждое слово он как будто вбивал молотком, и всё, что он сказал, было абсолютной правдой.

   — Теперь он предлагает вам поддержку по меньшей мере половины королевства, — продолжал король. — Там, где Уорик водрузит своё знамя, тотчас же начнут собираться добровольцы, готовые ему служить. Это хорошо известно.

   — Всё во мне восстаёт против вашего предложения, — проворчала я. — А что скажут люди?

   — А что они могут сказать, Мег? Они скажут: вот женщина, истинно преданная своему делу, которую ничто не может остановить в её стремлении восстановить мужа и сына в законных правах.

Это был ещё один точно нацеленный удар. Но ведь и я не так уж проста.

   — А какого вознаграждения ждёт граф?

   — Он хочет только стать вашей правой рукой.

   — И всё?

   — Ну, разумеется, должны последовать определённые гарантии с обеих сторон. Мы думаем о брачном альянсе. — И прежде чем я успела что-либо сказать, он добавил: — Между принцем Эдуардом и младшей дочерью Графа — Анной.

— Теперь я окончательно убедилась, что вы безумны. Таким образом Уорик стал бы тестем будущего короля.

   — А что тут невероятного? Его тётя Сисели — мать человека, восседающего сейчас на троне Англии.

Это было в достаточной степени верно.

   — Сколько лет предполагаемой невесте? — спросила я.

   — Леди Анне? Я думаю, лет десять. Бракосочетание придётся отложить на год-другой.

   — Да, — задумчиво согласилась я. Мало ли что может случиться за один-два года. Неожиданно я спохватилась.

   — А что скажет на всё это Кларенс? — Ведь если мой Эдуард женится на леди Анне, как это предусматривается планом восстановления моего мужа на престоле, Кларенс лишится возможности унаследовать королевский титул от своего брата.

Кузен Луи только улыбнулся:

— Сомневаюсь, чтобы всё это ему понравилось. Но с ним не слишком-то считаются.

Он встревожился, когда я снова встала, но вскоре немного успокоился, поняв, что я хочу только пройтись по комнате и подумать. А подумать было о чём. Я никогда не испытывала к Уорику ничего, кроме презрения и ненависти. Одна мысль о том, что его дочь станет моей невесткой и матерью моих внуков, наполнила мою душу отвращением. Однако ещё хуже было бы провести остаток жизни в изгнании, в Сен-Мишеле, зная, что мой сын так и останется королём без королевства. И если в мире есть хоть один человек, не только по моему, но и по общему убеждению способный свергнуть Эдуарда Марчского, то это Ричард Невилль. Конечно, он захочет управлять государством. Но времена меняются. Уорик старше меня, тогда как мой Эдуард только вот-вот достигнет зрелости, к тому же под рукой у нас будет Эдмунд Сомерсет. С помощью двух этих достойных и сильных молодых людей я смогу разделаться с Уориком, когда время для этого приспеет; к тому же граф в трудном положении, ведь у него нет сыновей, только дочери.

Между тем король с присущей ему наблюдательностью мгновенно уловил в моём лице нечто такое, что заставило его заключить: наступило время подать главное блюдо.

— Вы только что изволили заметить, милая Мег: «Когда я в следующий раз увижу графа Уорикского, он будет стоять передо мной на коленях». Могу сказать, что он готов выполнить ваше желание и попросить у вас прощения за всё причинённое вам зло, если вы только согласитесь на этот союз, столь выгодный для вас обоих.

На что только не идут люди, чтобы достичь желанной цели! Я уверена, Уорик отнюдь не собирался подвергнуться подобному унижению, когда они с королём стали обсуждать этот замысел. Несомненно, кузену Луи пришлось выкручивать ему руки. Во всяком случае 15 июля он прибыл в Анжер, где ко мне присоединились отец и кузен Луи, преклонил передо мной колено, вложил свои руки в мои, попросил у меня прощения, которое я милостиво ему даровала, и поклялся быть моим верным слугой до конца своих дней. Это была, вероятно, единственная клятва, которую он сдержал только потому, что ему просто не представилась возможность нарушить её.