Грабители, мужчины и женщины, много смеялись и вели похабные разговоры. И тут я совершила ошибку, которая, пожалуй, была неизбежной. Наевшись до отвала и напившись крепкого пива, я поднялась на ноги и направилась в ближайшие кусты. Это встревожило их.

   — Она убегает! — крикнул Джон, вскакивая.

   — Это зов природы, — объяснила я.

   — Держись поближе, чтобы мы могли тебя видеть, — заявил Гарри.

   — Буду рядом, — заверила я, заходя за куст. Куст оказался не слишком высок, поэтому, когда я присела, они могли видеть мою голову. Какое унижение для королевы! Но худшее было ещё впереди. Мои женственные движения пробудили в них не только тревогу. Когда, уже немного придя в себя, я вернулась, все они с заговорщическим видом возбуждённо перешёптывались.

   — А теперь вы должны заплатить за еду, ваше величество, — сказал Гарри с ещё более похотливой ухмылкой.

   — Я буду у вас в долгу, — ответила я ему. — Слово королевы, вы получите щедрое вознаграждение. — Верёвка палача, вот какая вас ждёт плата, пообещала я себе.

   — Это когда ещё будет, — возразил Джон. — А мы хотим, чтобы нам заплатили сейчас же.

   — Вы должны потанцевать для нас, — заявила женщина, прозванная мной Кассандрой.

Я ответила разбойникам надменным взглядом, но трудно сохранять достоинство, сознавая, что твои одежды все изодраны, от причёски не осталось и следа и к тому же ты выпила лишнего.

   — Уил поиграет вам на лире, — сказала первая женщина. — Вам понравится танцевать, ваше величество.

Моё раздумье длилось недолго. Может быть, танец смягчит их, да это и не такая уж большая плата за то, чтобы расположить к себе этих людей. Вероятно, мой усталый ум был всё ещё затуманен алкоголем.

   — Если вы так хотите, — примирительно сказала я, предварительно удостоверившись, что принц Эдуард продолжает крепко спать.

Уил заиграл какой-то мотив, я сбросила с себя туфли, которые были в самом плачевном состоянии, и закружилась перед ним, придерживая свои юбки, притоптывая и даже извиваясь всем телом, при этом мои волосы разлетались в разные стороны. Всё это было ещё одной печальной ошибкой. Они громко хлопали в ладоши, прикладываясь к кружкам с домашним пивом, а когда я остановилась, чтобы перевести дух, угостили выпивкой и меня; у меня опять всё закружилось в голове, и тогда Гарри сказал:

   — Без одежды у тебя ещё лучше получится.

   — Наверняка, — беспечно согласилась я.

   — Так сними её.

В смятении я уставилась на него выпученными глазами.

   — Придётся помочь её величеству, — сказал Джон, и все вместе они направились ко мне.

Я всегда отличалась способностью принимать быстрые решения. Возможно, они не всегда оказываются верными, но всё же это лучше, чем не принимать никаких решений. Хотя и сильно опьяневшая, я сразу же поняла, что, если только они притронутся к моему телу, всё будет потеряно. Они не только порвут всё ещё остающиеся на мне одежды, но и не отпустят меня, пока не насытят свою страсть. Я также поняла, что вряд ли могу рассчитывать на помощь женщин, которым, видимо, хотелось посмотреть на мои интимные места не меньше, чем мужчинам. Конечно, вероятность, что вид моего обнажённого тела разожжёт в них похоть, была слишком велика, но что я могла поделать?

Итак, королева Англии разделась донага и вновь принялась плясать перед своими грубыми подданными. Уже трезвея, я стала думать, как жестоко преследует меня судьба почти с того момента, как я впервые увидела графа Суффолка, Который приехал с дьявольски-соблазнительным предложением руки и сердца от имени своего короля! Могу сказать, что мои зрители были зачарованы, ибо благодаря постоянному участию в военных кампаниях тело моё было так же твёрдо и упруго, как у молодой девушки, хотя и принадлежало зрелой женщине, и я сомневаюсь, чтобы кто-либо из них видел что-нибудь подобное. Когда в полном изнеможении, вся в поту, я упала наконец на колени, все трое двинулись ко мне, и в следующий миг я была бы опрокинута на спину, если бы их не остановил чей-то оглушительно громкий крик.

Разбойники обернулись, а я, подняв; голову, увидела человека, который, должно быть, ещё несколько минут назад вышел из-за деревьев, но по вполне понятным причинам остался незамеченным. Это действительно был человек, мужчина, но ни до тех пор, ни впоследствии мне не доводилось видеть никого, хотя бы отдалённо его напоминающего. Зычный голос давал лишь слабое представление о нём самом; его рост, клянусь, достигал семи футов, а плечи шириной могли сравниться с амбарными воротами. Он носил узкие, в обтяжку, штаны, и я могла видеть, что бёдра у него как у коня, и ни один гульфик в мире не скрыл бы подобные причиндалы. Возможно, сказалось то, что он наблюдал за моим танцем.

   — Клянусь Богом и адом! — воскликнуло это чудовище, подходя к нам, между тем как я тщетно пыталась распущенными волосами прикрыть самые привлекательные места моего тела.

Я уже достигла определённой степени взаимопонимания с пьяной компанией и почти смирилась с неизбежным насилием, но инстинкт подсказал мне, что на этот раз я столкнулась с ещё более серьёзной угрозой.

   — Что тут творится? — спросил он.

   — Говорит, что она английская королева, Дикон, — пояснил Уил, в сильном возбуждении размахивая руками. — И что этот мальчишка — принц Уэльский.

Дикон скользнул взглядом по принцу, вполне естественно пробудившемуся от крика, который мог бы поднять и мёртвого, и тут же снова принялся пожирать меня глазами.

   — И вы уже поиграли с ней? — спросил он голосом, звуки которого походили на раскаты грома, предшествующие грозе.

   — Мы только попросили её потанцевать, Дикон, — сказала женщина, первая узнавшая меня. — Она сделала это по своей охоте. Мы её не трогали.

   — Мама, — заметил принц Эдуард, — ты совсем голая. Это неприлично. — Он произнёс это точно таким же тоном, какой был свойствен его номинальному отцу.

Дикон явно заинтересовался моим положением, хотя, по всей видимости, и не усматривал в нём ничего неприличного. Он подошёл поближе ко мне и положил на землю своё оружие: арбалет, меч и кинжал. Было очевидно, что именно он главарь шайки и именно за ним оставалось окончательное слово в решении моей судьбы. И судьбы принца. Я была в сильном замешательстве, не говоря уже о той естественной неловкости, которую чувствовала в присутствии четырёх мужчин, — я даже не упоминаю о женщинах, ибо их голос явно не имел ни малейшего значения. Но как себя вести? Улыбаться? Не сочтут ли они улыбку приглашением к немедленному насилию. Хмуриться? А вдруг они воспримут это как вызов, который следует покарать смертью. Первое казалось более предпочтительным, во всяком случае, такой поворот событий предопределён в любом случае, что до смерти, то её желательно избежать. Ведь на мне лежит ответственность за принца и, стало быть, за судьбу английской короны. К тому же, даже в случае самого худшего, я всё равно останусь королевой Англии.

   — Тут слишком жарко, моё сердечко, — объяснила я сыну. — А эти люди — наши добрые друзья.

С этими словами я, до сих пор стоявшая в умоляющей позе, быстро поднялась; на это движение тут же отреагировал важнейший анатомический орган Дикона.

   — Клянусь Богом и дьяволом! — воскликнул он, обнаруживая некое подобие аристократических замашек. — Ты самая красивая штучка, которую я когда-либо видел.

Я не обиделась. Этого, не позволяло моё положение, да и сам Суффолк однажды назвал меня «существом». Вместо этого, отбросив волосы с глаз и смело встретив его взгляд, я попыталась найти какой-нибудь спасительный выход.

   — И твоя королева, Дикон, — изрекла я.

   — Королева, — пробормотал он и, протянув руку, принялся перебирать мои волосы, пропуская пряди между пальцев. — Мне всегда, хотелось переспать с королевой.

Стоя неподвижно, я приняла ещё одно решение: жгучее желание, которое явно испытывал этот гигант, возродило во мне надежды на спасение; даже смерть из его рук в случае неудачи казалась, по крайней мере, интересной.