Ох, драма.

Привести мысли в относительный порядок удалось в спокойной обстановке моей собственной комнаты. Интересно, когда князь планирует отправиться к вулкану? Ответ немедленно поступил в виде запыхавшегося Валентина, моего законного и благоверного.

— Собирайся, похоже, Арон сошел с ума и планирует сегодня вечером выезжать, — сообщил он, просовывая в дверь взъерошенную голову.

— А… — начала было я, но Валек уже исчез.

Отлично. Люблю спонтанные решения…

Закат свечей оплывал за нашими спинами, пока мы, ведя лошадей в поводу, спускались по крутому склону. Количество членов нашей компании не изменилось, зато произошли качественные замены состава. На место выбывшего и, кстати, исчезнувшего в неизвестном направлении Герадена, был взят оборотень Валентин, к числу несомненных достоинств которого я бы добавила способность уболтать Лику до полной потери ею желания говорить вообще. Это играло мне на руку — разговаривать ни с кем не хотелось.

Я тешила себя надеждой, что спонтанный отъезд не был спровоцирован моей омерзительной выходкой. К тому же, чем темнее становилось вокруг, тем неуютнее я себя чувствовала.

Мне было страшно.

Как известно, хуже всего не сам страх, а его ожидание. Отказавшись от перстня-талисмана, я сознательно обрекла себя на ежеутренние скачки времени. Шутить по этому поводу желания не было. Если, действительно, сжатие времени прогрессирует… Что ж, утром увижу.

О будущем думать не хотелось. О настоящем — тем более.

Для ночного отдыха был выбран участок русла пересохшей в незапамятные времена речки. Древний поток вымыл в скалах глубокое ущелье, стены которого, если смотреть снизу, казалось, стремились вверх, чтобы сомкнуться в невидимой точке. Мы давно перешагнули линию, на которой заканчивалось действие искусственного климата. Было холодно. Стены ущелья перекликались блеющим эхом — наверное, это переговаривались горные козлы. А может, эхо так искажало голоса наших спутников. Мужчины жарили на костре что-то похожее на помесь крысы с тушканчиком. Впрочем, вполне возможно, это был заяц — в любом случае, есть не хотелось. Я плотнее завернулась в одеяло и отвернулась от костра, игнорируя приглашения Валентина приступить к трапезе. Не хотелось рисковать: вдруг, действительно крыса.

Вскоре и остальные начали устраиваться на ночлег. Валек занялся посудой, Арон отправился на поиски валежника. Лика, тонко чувствующая чужое отвратительное настроение примерно через сутки после того, как оно нахлынет, попыталась вовлечь меня в разговор.

— Уйди, старуха, я в печали, — пробормотала я, отмахиваясь от подруги.

Та, впрочем, не настаивала: Валентин покончил с посудой, и теперь молодожены — я почувствовала, что помимо воли губы кривятся в усмешке — воркуют немного в стороне от костра. Интересно, что голубки запоют, когда придет пора нам с Ликой прощаться с этим миром? На этой мысли я, похоже, заснула, чтобы проснуться в полной тишине.

С минуту я пассивно наблюдала мелькание бледно-золотого шара над головой, не в силах пошевелиться. Страха не было, был какой-то липкий, противный ужас, что вот именно сейчас, в этот момент, петля времени затянется на шее этой маленькой Вселенной и та канет в небытие. Золотой шар в очередной раз исчез, но больше не возник над головой. Все окутала кромешная тьма.

Какое-то движение… Или мне почудилось? Звук… Как будто шорох. Мы же в ущелье, — подумала я. А в ущелье рассвет не виден, здесь будет темно, пока небо над ним не посветлеет.

Звуками, приведшими меня в чувство, был шорох чьих-то осторожных шагов. Затем послышался стук: кто-то зажигал огонь. Слева от меня мелькнула искра и упала на груду валежника, которая вчера была костром. Разгоревшееся пламя осветило бледное лицо Арона. Он, не отрываясь, смотрел в мою сторону.

Я зажмурилась, сделав вид, что сплю, но подозревала, что меня выдал блеск костра, отраженный в глазах. Вокруг не было слышно ни звука: только ветер выл где-то над головами. Наверное, Лика и Валек еще спят. Шорох послышался совсем рядом. Я открыла глаза и вздрогнула: Арон подошел совершенно неслышно, зашуршал его плащ, когда князь опустился на колени рядом со мной.

Я приподнялась на локте, и тут меня начало трясти. Пережитый ужас пополам с осенним холодом, пронизавшим тело до кости. Арон неизъяснимым взглядом смотрел мимо меня на светлеющее небо ущелья. Я упала на землю, уткнулась лицом в чахлую рыжую траву, покрытую паутинкой инея, и заплакала. Сердце буквально разрывалось от жалости к самой себе. Удивительно, как это я смогла продержаться в этом мире около трех недель и ни разу не показать полноту своего характера подобным истерическим припадком?

Разумеется, орошать слезами чье-то плечо гораздо удобнее, чем поливать осеннюю смерзшуюся землю. Едва эта мысль пришла мне в голову, я отстранилась от князя, на плече которого успела наплакать приличное темное пятно.

— Может, все-таки возьмешь? — поинтересовался Арон, протягивая мне кольцо. Затем, не дожидаясь согласия, надел его на мой палец. Я огляделась.

— А где Лика? И Валек?

— Думаешь, первое брачное утро они тоже будут делить с ними? — поджал губы князь. — Ну, вот и краска в лице появилась, — улыбнулся он.

— Скажи, что ты шутишь, — я принялась подкладывать в еле тлеющий костер сухие пучки травы, которые тут же принялись отчаянно дымить.

— Я не шучу. Эй, ты хочешь, чтобы мы прокоптились? — Арон остановил мою руку с очередной порцией травы.

— Это я выкуриваю из твоей головы всякие грязные мысли, — заявила я и закашлялась.

Секунд через десять мы вдвоем сидели на выступе склона, выжидая, пока вонючий дым рассеется.

— Видишь, я был прав, — Арон указал дальше по ущелью, где сквозь утренний туман плыли две знакомые фигуры.

— Кто-то с тобой спорил? — вяло поинтересовалась я, спрыгивая с уступа и водружая на прекративший дымить костер котелок с водой. — Чья сегодня очередь готовить?

— Твоя, — беззаботно откликнулся Арон, болтая ногами в начинающем рассеиваться тумане. Со сбритой бородой князь выглядел обманчиво юным, однако это ненадолго: вон, на щеках уже проступает синева отрастающих волос.

— Никогда бы не подумала, что ты хочешь покончить с собой, отравившись моей стряпней, — вздохнула я, на глазок насыпая в котел крупу. — Знаешь, что я никогда не буду готовить, когда вернусь домой? Кашу.

Арон легко спрыгнул с уступа и подошел ко мне. К тому времени, как Валентин и Лика приблизились к костру, нехитрое блюдо полевой кухни во всю пыхтело, выражая недовольство по поводу своей густоты. Ни я, ни Лика так и не научились соизмерять количество воды и насыпаемой туда крупы.

— Доброго утра, — поздоровался Валентин, выпустил руку моей подруги и полез в сумку за миской.

— Доброго, — сказали мы с Ликой в один голос, стараясь не смотреть друг другу в глаза.

За завтраком разговор не клеился. Я с иронией думала о том, как бы Лика отреагировала, если б в нашем мире ей кто-нибудь сказал, что она, бросив у алтаря князя светлых дивов, выйдет замуж за оборотня и отправится в свадебное путешествие с побочной целью спасать мир… и так далее в том же духе. Моя собственная личная жизнь, за ее отсутствием, на повестку дня не выносилась.

Когда с трапезой было покончено и Лика умчалась мыть посуду, я обратилась к Арону:

— Послушай, генератор идей, у тебя есть какие-нибудь соображения насчет того, что мы будем делать, когда маг вернется в этот мир — или в случае, если он не вернется?

Князь, закреплявший на седле сумки, ответил не сразу.

— Случай, в котором маг вернется, не должен тебя волновать. Как только его гнусная фигура материализуется в этом мире, вы вернетесь в свой.

Я опешила. Так быстро?

— Обмен необходимо произвести в один момент, не оставляя прочих открытых каналов. — Арон затянул оставшиеся ремни и взъерошил конскую гриву. — В случае если по каким-то причинам мага не получится вернуть… что ж, такого случая не предвидится. И не смотри так. Лично я не люблю долгих прощаний.