Чародей пришпорил коня и помчался в голову колонны, там одного мечника первого отряда ужалила змея, пока он отливал в кустах. Да и куснула туда, куда с роду не догадаешься!

Ольшан улыбнулся, но на помощь поспешил.

Оданион поправил повязку, наложенную лекарем на повреждённое горло. В сумраке высокого бука, тени, отбрасывающиеся от кроны, играли замысловатыми рисунками. Облюбованная им лавка, одиноко стояла в тупике садовой аллеи. Тут, внутри столичной резиденции Маргеманов, средь пальм, кленов и буков, Оданион находил покой и душевное равновесие.

Невдалеке виднелась беседка, так любимая старшей дочерью Виллой, теперь она долго там не появится, судьба отправила её в руки грязного и бесхребетного финикийца.

Маргемана передернуло от воспоминаний последней встречи с королем. Сколько сил он приложил, чтоб не вырваться из королевской хватки и не вонзить Эйлестеру нож в горло, сколько терпения и лжи понадобилось, чтоб наконец-таки ко двору пригласили его Оданиона, а не калеку отца, увидев в сыне, более интересную для короны фигуру.

То была велика победа.

Но если бы Оданион поспешил, то принцы разорвали бы его на части, и не только его, но и весь род Маргеманский.

Теперь король доверяет, не всецело, но достаточно для того, чтобы Оданион мог спокойно плести свой заговор и довести до логического завершения. Вот только дочь Маргеман планировал выдать за знатного лорда Купера Дафта, что дало бы нескончаемые золотые запасы и огромные возможности, в плане сбора под своими знаменами лютых вингов, для воплощения задуманного в Межземье. Теперь, некогда великолепный ход, обернулся позором, план придётся немного скорректировать. Ведь все ещё можно поправить и вероятность заполучить огромные ресурсы, не утрачена.

Дафты – богатейший род в западном государстве после короля, разумеется, а вот вторыми по количеству войск являлись – Янгвуды, и сегодня их лорд отец должен прийти к Маргеманам для переговоров о женитьбе единственного сына и наследника на младшей дочери герцога.

Взглянув на песочные часы, Оданион усмехнулся – Роберт Янгвуд запаздывает.

Хотя нет, это не так.

Похоже, ему дают понять, что теперь Маргеманы не столь влиятельны, как были ранее, и будущее родство с финикийцами их позорит, причем сильно.

Оданион согласился сам с собой.

Пора действовать.

Он должен уж как два года назад стать лордом Маргеманским, но по какой-то случайности отец, упав с лошади и, сломав спину, не собирался помирать, а продолжал жить став амбициозному сыну огромной обузой. Да именно обузой, потому как сыну и наследнику приходилось постоянно согласовывать со своим лордом отцом все без исключения шаги, разумеется, кроме тех, о которых сам Оданион не желал никого извещать.

Да, если бы лорд-отец только знал.

Камень, запущенный из пращи, должен был ударить отцу в лоб, и наконец-то закончить его правление самым влиятельным домом западного королевства, но по нелепой случайности снаряд попал в глаз лошади, и та, взбрыкнув, лишь покалечила лорда Маргемана. К тому же Оданиону лично пришлось ликвидировать нанятого для этого дела убийцу, что в принципе вязалось с первым правилом – «никогда не оставлять свидетелей».

Послышались шаги, и герцог прервал размышления. По дорожке, ведущей к тупику, появился глашатай, а за ним посланник Янгвудов.

«Ха, не захотел мараться», – подумал Оданион, но никак не выдал презрение прибывшему.

– Посланник лорда Роберта Янгвудского, – доложил глашатай.

Герцог коротко кивнул, вежливо поклонившемуся гостю.

– Мой великий лорд великодушно просит простить его, но дела в подготовке войска к походу на восток, не оставляют времени на личную встречу.

– «Да», – подумал герцог, – «ещё неделю назад все эти, высоко взлетевшие древне фамильные лорды, искали с ним встречу, дабы с помощью и при посредничестве Маргеманов возвысится в глазах короля, а теперь его считают недостойным своего круга. Забавно. Забавно. Что они скажут завтра».

– Я принимаю извинения твоего сюзерена, – как ни в чём не бывало, ответил Оданион, – и передаю вопрос.

– Слушаю вас герцог, – прервал Оданиона посыльный.

Проигнорировав подобную дерзость и неуважение, за которые можно было не только плетей дать, но и голову срубить, Маргеман продолжил.

– Хочу подтвердить помолвку моей дочери Оливии с наследником лорда Янгвуда, Дагласом.

Посыльный ухмыльнулся.

– С прискорбием сообщаю следующее, завтра на приёме у леди Уэндемской, по случаю отбытия юного лорда Кристофера в Кельтскую Даль38, мой лорд объявит о разрыве вашего соглашения.

– Воистину прискорбная весть, – развел руками герцог. – Очень жаль, что твой господин настолько не дальновиден, более у меня нет к твоему лорду никаких дел и вопросов. Пошёл вон.

Посыльный, задрав нос, развернулся и зашагал прочь, сходство с Робертом Янгвудом выдавало в нем бастарда, нагулянного от какой-то шлюхи, ну или трактирной девки, ибо знатные дамы и близко к себе не подпустят этого вояку с двумя бородавками на лице.

– Вас ожидает посол Эрзац Финикийский, – громогласно сообщил глашатай, а удаляющийся ублюдок, громко рассмеялся, ускоряя ход.

Герцог махнул платком, велев привести нового гостя.

 «Очень кстати», – подумал Маргеман, – «Величие начнется сегодня».

Спустя несколько минут, в сопровождении доверенного рыцаря Уилла Блека, показался посол со своей сиятельной супругой.

«Что же меня так в ней привлекло? – размышлял Маргеман, вожделенно глядя на приближающуюся женщину. – Возможно, её довольно пышная грудь, или округлые, манящие сладострастием, бёдра. Нет. Это что-то иное».

Давненько у него не было такой спелой и сладкой ягодки, возможно, потому что она запретный плод, хотя какая она запретная, во власти Оданиона даже сейчас взять финикийку прямо на глазах у мужа. Но это неприлично, и подобная забава сродни лишь с королевским развратом. Нужно действовать тоньше, изящней, что ли. Посол приблизился, отвесив поклон, а супруга склонив голову, безмолвствовала за спиной.

– Чем обязан столь позднему визиту? – поинтересовался герцог.

– Ваш лорд отец призвал меня для аудиенции, – проговорил Эрзац.

– Это мне известно, – отмахнулся Оданион. – Зачем вы здесь?

Посол задумался, взвешивая следующие фразы или последствия.

– Она, – указал Эрзац на стоящую рядом супругу. – Более мне не жена. Я подумал, возможно, вы захотите, на прощание, ещё раз вкусить её сок? – Оданион приподнял брови как бы в удивлении. – По нашим законам, – пояснил Эрзац, – если её тело более не мой храм, то брак разорван. Она отправится домой, где будет обрита наголо и отправлена в храм Венеры.

– То есть, она станет шлюхой? – уточнил посол.

– Если вам так удобнее, то да.

– А вы не задумывались над тем, что ваша супруга такая же служащая, как и вы, и когда её брали против её же воли, она служила интересам вашего же государства?

Посол отмахнулся от доводов, словно от назойливой мухи и как ни в чем не бывало, продолжил.

– Мы скоро породнимся, это главное. В остальном, если вам удобнее шлюху называть – госслужащей с широкими полномочиями, то рассуждайте как угодно, но суть от этого не поменяется.

– Как и не изменится то, что вы не защитили своё, – парировал герцог. – В подобной ситуации я не могу доверить вам свою дочь!

– Как я понимаю иерархию, вы ещё не лорд Маргеманский, а посему права отказать мне, у вас нет, – надменно задрав нос, проговорил Эрзац. – Что же касается ваших обычаев, то мне глубоко на них плевать. Если для того чтобы продвинуть мои интересы будущей супруге понадобится раздвинуть ноги перед чужаком, она раздвинет, и столько, сколько я того пожелаю, а затем я посмотрю расторгать теперь уже этот брак или нет.

«Вот значит, как», – думал Оданион. – «Финикиец хочет играть грязно! Ну что ж, тогда поглядим, кто кого!» – вслух же ответил следующее: