– Вы нашли того, кто открыл портал? – спросила она велизарного, тот отрицательно покачал головой. – А второго? Того, кто спрыгнул с балкона?

– Мы занимаемся этим, – ответил Сарион. – После того как Вы родите, я лично возглавлю расследование.

Княжна, удовлетворённая тем, что к поискам убийцы сына подключится самый компетентный в этом деле маг, успокоилась и медленно двинулась дальше.

Волшебство, открывающее межпространственные двери, забыто людьми давным-давно. Раньше, в незапамятные времена, ими пользовались для путешествий и в быту, но теперь, древнее знание безвозвратно утрачено. Даже могучие чародеи великанов, живущие в далёкой Гиперборее, не владеют им.

Но кто-то обладает?

Это понимание многократно усиливало беспокойство в цитадели магии на Чудо-камне, и не только там, ведь противопоставить такому могуществу нечего.

Малыш снова дал о себе знать, Аппелагея прогнала тягостные воспоминания, решив сконцентрироваться на том, как назвать четвёртого сына.

Муж предлагал Велиславом, в честь своего прадедушки, основавшего Лукоморье5, а Матушка, бывшая царица Вязи6, желала знать внука как Викториана, но сама Аппелагея думала иначе.

Есть определённый порядок предложений имён, как в родне новорождённого, так и в высших сановников к ней приближённых, согласно которому, каждый по очереди, и согласно рангу, предлагает имя юному княжичу или княжне. Если Градимира назвал муж, считая, что «Строитель мира» как раз подходит наследнику государства, то Ладе дала имя матушка Коппея. Волибора назвал брат мужа Святополк, а Владимира верховный старец Светозар. Наконец, настала её очередь, и она это сделает лично, так, как душа повелит. А вот если у них будут ещё дети, то после княжны право назвать отрока принадлежит её сестре Ольге, а за той, главному воеводе Даниле Большерукому. Далее в шахматном порядке шли более дальние родственники со стороны мужа и из её рода, но так далеко Аппелагея не загадывала.

Сама княжна ещё никого не называла и не становилась со-матерью. У сестры два сына, Твердислав, названный отцом и Ярополк, имя которому дал Святослав, и если появится третий, то право назвать принадлежит матушке, а затем, как и в её собственном случае.

Однако в памяти отпечатался один разговор, состоявшийся семнадцать лет тому назад, шуточный, конечно, но отчего запавший в душу. Тогда матушка была крайне разгневана действиями светлейшего князя относительно слишком скорой культурной ассимиляцией Вязи Ярилгородом7. Поэтому наплевав на чуждые словянские правила, да подчиняясь древним законам Фемискиры8, сказала им сестрой;

– Если старые боги дозволят мне выносить дитя, то дать имя, последнему, рождённому в Фемискире, дозволяю вам, мои доченьки.

Имя мальчику предложила сама Аппелагея, а девочке младшая сестра. Ольга со всей серьёзностью подошла вопросу, и после долгого раздумья выдала – Кассиопея. Аппелагея же напротив, считая разговор шуточным, ибо ухажёров около матушки не наблюдалось, да и возраст не тот, поэтому выпалила первое, что в голову взбрело:

– Пусть будет Фома.– Ха! – «Вот же придумала, не могла быть серьёзней!»

А если и вправду матушка решит связать жизнь с благородным мужем, и тогда будет их первенец Фомкой.

Княжна улыбнулась.

Медленно прогуливаясь, Аппелагея вышла из размышлений и огляделась. Обоз, расположившийся на половину версты в одну и другую стороны, готовился ко сну, звери лесные мирно бродили в чаще, опасаясь приближаться к людям. Лишь птицы, дружной гурьбой, охотились за крошками, оставленными на походных столах, уставшими воинами. Кстати сказать, собрали обоз с единственной целью – сопроводить Аппелагею в Ромашковую слободу, где ждут лучшие лекари и повитухи всех людских земель. Муж обещался прибыть туда же через три дня, после того как закончил дела в союзной Вязи, уж как неделю тому назад, теперь возлюбленный со всех ног спешил навстречу.

Вязь – родной город.

Аппелагея закрыла глаза и с поразительной точностью вспомнила высокие шпили имперского дворца Фурий, пронзающие облака. Вокруг расположились дивные сады Амазонии, высаженные по периметру цитадели, окружённой стеной, в самом сердце древнего города. Лишь там можно полюбоваться посаженными гиперборейцами огромными, чудными деревьями, не уступающим высотой шпилям дворца. Далее располагались многоэтажные каменные дома и высотные строения старого города, а за ними, находился древнейший в истории человечества храм – Голубой Молнии, одиноко стоящий с северной стороны юного города, возле неприступных внешних стен.

Тридцать четыре года прошло с того момента, как Аппелагея отказавшись от титула правителя и царицы, стала женой, тогда ещё молодого, князя словянских земель. Хотя, встречу с будущим мужем, вряд ли можно назвать любовью с первого взгляда, но что случилось, то случилось и как ей думалось, произошло это именно так, не без помощи старых богов.

Будучи Фурией, представителем клана элитных воительниц Вязи, да ещё и в самом расцвете сил, Аппелагея любила охотиться в рубежных с Ярилгородским княжеством землях. Леса там чудные, да дичью богатые. Иногда она встречалась с разъездами словян, и не всегда подобные встречи проходили мирно, тем не менее, окончание подобных встреч всенепременно было в её пользу. Хоть словяне и славные воины, но лишь единицы могут противостоять обученной фурии, а одолеть, способен один на миллион. Однако, это правило работает с рядовой воительницей,  Аппелагея же была сильнейшей воительницей Вязи за все времена!

Поэтому, ничего не подозревая о воле старых богов, – Аппелагея столкнулась с незнакомым охотником, один на один в глухом лесу. По обыкновению, будущая княжна решила нарваться на хороший бой, тем паче повод имелся. Её стрела, как и стрела незнакомца, попали точно в одну и ту же цель, разумеется, спор за добычу привёл к конфликту.

В то время Святослав только-только принял бразды правления от скоропостижно скончавшегося отца, поэтому, будучи убит горем, желал выпустить пар. Встреченная на охоте фемискирская фурия, как раз подходила. Когда поединок закончился, и обезоруживший, непобедимую царицу Вязи, неизвестный молодой воин грозно возвышался, держа оружие наготове, подскакала охрана. Десять тяжеловооруженных амазонок окружили, лежащую на спине, Аппелагею и словянина в простой коже. Каково же было их удивление, когда они узрели эту картину. А когда около Святослава материализовался юный велизарный, чуть не началась сеча…

Аппелагея улыбнулась.

– Да я помню тот момент, – сказал, идущий рядом, Сарион. – Амазонки всполошились не на шутку.

– Опять читаешь мои мысли?

Велизарный пожал плечами и вежливо ответил.

– Ваши эмоциональные образы очень сильны, от беременности полагаю. С каждым днём мне все сложней укрывать Ваши мысли от стороннего взора.

Княжна с благодарностью и укором воззрилась на телохранителя. Как она помнила, велизарный сотник единственный кто был в тот день с её будущим мужем, и один был готов насмерть защищать своего друга. Лицо воина чуть тронул румянец смущения.

– Я обязан это делать госпожа. Вы же знаете.

– Да, знаю, – шутливо отмахнулась Аппелагея, и они вновь двинулись дальше. – Почему ты не сказал тогда, кем являлся мой наречённый?

– Как-то было не до этого, – попытался отшутиться Сарион, – нас окружили десять воительниц в полной броне, вы помните? Если честно, я думал, как утащить светлейшего от разъярённых валькирий живым и здоровым, а не как представиться по всем правилам этикета.

– Прекрати, – толкнула его княжна, весело смеясь от нахлынувших воспоминаний. – Убегать! Неподобающий поступок для велизарного!

–А серьёзно, то я хотел узнать, готова ли царица амазонок чтить свои традиции и выйти замуж за победившего её воина, – как не в чём ни бывало, ответил Сарион.