— Глупости ты говоришь. — Буркнул Путислав рассматривавший, что-то впотьмах угла. — Ты видел у наших такие узоры? — Махнул рукой в сторону печи расписанной яркими цветами.

Лютобор глянул и пожал плечами.

— Таких не видел.

— Вот то-то! — Наставительно хмыкнул дядя. — И резьбы по дереву ты такой не видел. И вышивку на рушнике, поди не разглядел. — Он укоризненно посмотрел на племянника и неожиданно согласился. — Вообще их быт на наш очень похож. Живём с ними рядом очень давно, вот всё, что нужно и перенимают. Иных от наших смердов уже не отличить.

Лютобор задумался над его словами. Тем временем Кочень, достал из печи горсть золы.

— Остыла уже.

Путислав молча, направился к выходу.

Снаружи в нетерпении мялся Мезеня.

— Мирята кличет! Идемте скорее! Он след отыскал!

Протоптанная множеством копыт тропа, от околицы, с версту вела вдоль берега и спускалась на лёд. Здесь она змеилась ровно посредине русла и скрывалась из вида за речным поворотом.

— Вольно ехали. — Заметил Мирята. — Не прятались, видать опаски не имели.

— Вчера вечером ушли? — Уточнил у него Путислав и, получив утвердительный ответ, обернулся к Коченю.

— Когда с вами прощались, что они делали? В путь собирались? Нет? Ну, стало быть, они вас обманули. — Он с сомнением посмотрел на обоих парней. Пожал плечами и недоумённо хмыкнул. — Не пойму, на кой было эдак мудрить, чего было проще… — боярин выразительно чиркнул указательным пальцем себе горлу и, усмехнувшись, приказал возвращаться.

Объезжая по кругу весь, заметили еще одну строчку следов. Путислав пробежал её взглядом от ворот, до опушки леса. Заметив его интерес, Кочень сообщил, что это следы того самого эрзянина-гонца.

— И куда он ездил? — Задал вопрос боярин.

Вместо Коченя ответил Мирята.

— В лесу тропа. В одну сторону можно доехать до тверди Овтая, в другую почти до княжьего стана.

Путислав не много подумав, решил проехать этой тропой.

— Там, намело поди, по пояс? — Засомневался Кочень. — Коней не заморим?

Боярин не удостоил его ответом.

Ветви дубов обступивших тропу, почти смыкались над головой. Вздрагивая от порывов ветра, они роняли вниз белые шапки, которые падая, рассыпались облаками искрящейся на солнце пыли. Конь шёл ходко и ровно. Лютобор, направлял его движение, одними коленями. Руки, красуясь, держал на поясе. Снега, вопреки опасениям, было не много. Ветер смёл его, навалив между деревьями сугробы. Высокими валами, они тянулись вдоль тропы, иногда наваливаясь на неё и делая еще уже. В такие моменты, воины были особенно осторожны. Приближаясь к старому могучему дубу, Лютобор внимательно присматривался к его широченному стволу и толстенным раскидистым ветвям.

«Жаль нельзя видеть через предметы!» — Он даже не сразу заметил, как его конь остановился.

— Поляна впереди. — Обернувшись, сказал Мезеня. — Мирята поехал её посмотреть.

Остановились. Пока ожидали, Кочень скользнув взглядом по веткам, заметил отсутствие ворон.

— Обычно и шагу без них не ступить, а тут не видать ни одной всю дорогу.

— И что? — Мрачно усмехнулся Путислав. — Пернатая нечисть вся в другом месте. Князья ей богатый стол ныне накроют.

Поляна оказалось довольно широкой и на неё выводили обещанные Мирятой тропы. Мордвин, ткнув пальцем в ту, что справа сказал:

— Эта ведёт к тверди Овтая. — Потом так же указал налево. — Эта к стану князей.

Тропы оказались куда шире той, что привела их сюда.

— А здесь смотрю наезжено! — Хмыкнул боярин.

Мирята пожал плечами.

— Люди давно живут в этих местах. Задолго до того как узнали про Христа.

— Эк же сказал! — Крякнул Путислав и кивнул на следы гонца эрзянина. Те, едва заметной строчкой, тянулись через всю поляну и терялись прямо в лесу.

— А это куда?

— А уже никуда. — Мирята казался чем-то озадачен. — Раньше-то твердь была в той стороне. Но вы разорили её, лет десять назад.

— Не десять, а всего восемь! Я хорошо помню! Сам был при этом! Знатно горело!

— Тихо! — Вдруг насторожился Кочень, но боярин, не обратив на него внимания, продолжал предаваться приятным воспоминаниям.

— А взяли изгоном, почти и без крови, полону набрали…

— Да тише ты! — Яростно зашипел Кочень и в возникшем недоумённом молчании, Лютобор ясно услышал звук человеческой речи. Два, или три голоса, приближались справа. О чём говорили, было не понять. Лютобор изо всех сил напрягая слух, сумел разобрать всего пару слов. Впрочем, его догадку, тут же подтвердил Мирята.

— Эрзя идут! — Прошептал он и потянулся к луку.

— Может, хозяева веси вернулись? — Так же тихонько предположил Мезеня, вытаскивая сулицу.

— Нет, это вряд ли! Они сюда еще долго не сунутся. — Кочень слегка волнуясь, направил копьё в сторону голосов. — Интересно сколько их там?

— Трое, или пятеро. — Тут же с готовностью ответил Мирята, накладывая стрелу на тетиву лука.

— Куда они едут? — Едва слышно вмешался в разговор Лютобор.

— А вот сейчас и спросим! — Путислав снял с пояса булаву. — Езжай обратно в лес! — Велел племяннику и, сверкнув глазами, приказал остальным: — Старайтесь брать живыми!

Лютобор едва успел отъехать за деревья, как на тропе появились четверо конных. Увидев русичей, они на какой-то миг застыли в изумлении, но тут же придя в себя, схватились за оружие.

«Сплошали!» — Слыша в голове стук собственного сердца, понял Лютобор. Суздальцы, уже мчались на них, под ободряющий рёв Путислава.

Конь одного из эрзян, жалобно завизжав, взвился на дыбы, но получив еще одну стрелу, повалился на бок. Всадник ловко спрыгнул на землю и стремглав припустил к лесу. Мирята погнался за ним, сменив лук на саблю. В это время русичи сблизились с остальными врагами. Лютобор успел различить могучий замах Мезени и стремительно мелькнувшую булаву Путислава. Услышал треск дерева, звон железа, дикий крик боли и победный возглас. Волоча за собой хозяина, помчалась прочь лошадь. Взбрыкивая крупом, неслась она, не выбирая пути, пока не застряла в сугробе между деревьями.

«Всё уже?» — Лютобор ожидал увидеть повергающие врагов могучие удары, молодецкую удаль, воинскую доблесть и теперь был не много разочарован. В этот миг Кочень, выронив копье, запрокинулся навзничь. Лошадь его прянула в сторону, притираясь боком к жеребцу Путислава. На её месте тут же возник эрзянин и, шпоря своего коня, помчался прямо на отрока.

Лютобор кожей ощутил его хищный взгляд. Слух резанул крик полный ярости, но слов от волнения он не разобрал. Только увидев в руке всадника боевой топор, вдруг осознал, ЧТО тот намерен сделать и испугался. Тело, закаленное годами воинской науки, принялось действовать помимо воли. Правая рука схватилась за нож и только, ощутив ладонью его рукоять, отрок пришел в себя. Враг приближался, увеличивался в размерах, заслонял окружающие пространство и заполнял собой весь мир.

«Сейчас снесёт! Нельзя стоять!» — Шпоры коснулись конских боков, посылая Буяна навстречу эрзянину. Через десяток ударов взбесившегося сердца, Лютобор прямо перед собой увидел страшно выпученные глаза, разъятый криком рот и отведенный в замахе локоть. Вбитым за годы учения навыком угадал движение руки с топором. Опережая его, рухнул лицом к жесткой гриве Буяна, одновременно выбрасывая вперед руку с ножом. Удар. Боль в запястье. Кисть руки дернуло в бок, выворачивая с хрустом и треском рвущихся тканей. Страшась упустить нож, Лютобор крепче вцепился в его рукоять и лишь спустя миг сообразил, что больше не чувствует её в своих пальцах. В руке было пусто. Ужаснувшись того, что лишился оружия, он оглянулся на врага, ожидая, что тот сейчас нападёт снова.

Эрзянин, отъехав уже на десяток саженей, замедлял бег своего коня. При этом в седле он сидел не твёрдо, всё больше склоняясь на правую сторону. Снег позади него, густо пятнали красные капли.