— Закрою как выйду.

— А куда это ты? — Как мог правдоподобно удивился Жилята. — Столько дней не виделись! Есть что рассказать. Присядь, поговорим!

Авдей, надевая высокую шапку из куньего меха, молча направился к выходу. Жилята думал он так и уйдет, ничего не ответив. Такое за ним и прежде водилось. Но Авдей у порога вдруг обернулся. Скривив губу так, что левый ус поднялся над правым, он с несдерживаемым торжеством произнес:

— А мне Всеволод Юрьевич, велел к нему явиться. Очень уж ему интересно что, да как в воинстве Суздальском. — Сказав это, он развернулся на пятке и вышел из шатра, рывком опустив полог.

Жилята, какое-то время удивленно смотрел ему в след. Потом вопросительно глянул на Векшу. Тот, усмехнувшись, ткнул пальцем в сторону входа.

— Вот ведь каков! К нашему боярину так и не смог примазаться. Теперь стелется перед сыном великого князя. А ещё с Жирославом шашни крутил.

Жилята посмотрел на разошедшегося Векшу. Поморщившись, передразнил:

— Стелется! Шашни! Смотри ему так в глаза не скажи! Авдюха, когда у него с кем-то ссора, всегда предлагает драться до смерти. После такого пойти на попятный — бесчестье. А драться с ним — покосился на ножны Авдеева меча — двое уже дрались, а были нечета тебе.

— Я помню. — Снова кутаясь в свою овчину, скривился Векша. — Авдюха знатный поединщик. Весь, говорят, в деда — варяга.

— Говорят! — Усмехнулся Жилята. — А ты и слушаешь! — Лег поудобнее и стал поучать. — Его давний пращур — свей с острова Готланд. Он был среди варягов Владимира Крестителя, но как говорят, не пошел с ним на Киев. Пустил корни в Новгороде. Оттуда уже дед Авдея, лет сорок назад перебрался к нам в Суздаль. Он сам, его сын, а теперь и Авдей, известны все как ратоборцы отменные. Так что, ты свару с ним не ищи! Не ищешь? А ныне ты с ним, что по-пустому не лаялся? — Жилята произнося эти слова был строг, но Векша в ответ широко улыбнувшись, махнул рукой.

— Да это ты и сам все слышал! Давно ведь не спишь!

Оба коротко и очень по-свойски рассмеялись. Затем Жилята, сделавшись серьезным, спросим.

— А что ты говорил про шашни с Жирославом? Авдей к нему ездил? Давно? Еще в Суздале? А знаешь откуда?

— Средь воев Жирослава, кое-кто не может держать язык за зубами. — Векша снова сидел, обложившись подушками, и говорил, по привычке помогая словам жестами рук. — Говорят Жирослав, сулил что-то Авдею, а тот об этом торговался. Потом Жирослав не стал воеводой, и дружбы меж ними не получилось. Оно видно так…

Жилята не вникая в дальнейшие рассуждения Векши, обдумывал услышанное. Стремление Жирослава найти своего человека среди ближников соперника, ему было понятно. Поведение Авдея, который, не сумел стать десницей Путислава, и взялся пытать счастья на другой стороне, тоже его удивить не могло.

«А дружбы меж ними не получилось. Но так ли это?»

— Погоди! — Перебил он Векшу. — А сам Жирослав? Он сейчас где?

Векша, осекшись на полуслове, с недоумением воззрился на Жиляту.

— А я-то тебе про что говорю? — Он развел руками. — Нет Жирослава! Ушел вслед за вами. С тех пор от него ни слуху, ни духу. Где он — неведомо!

«Так это сколько дней прошло? Не менее пяти? Так что — по всему, сгинул Жирослав. Должно быть, прежде нас угодил к Пургасу. Не быть ему теперь воеводой в Суздале. Не вышло, видать, у великого князя». — Такая мысль принесла облегчение. Жилята еще ее посмаковал, и решил, что пришла пора заняться делом.

— Векша, сходи до лекаря Лавра. Скажи ему, что я зову. Если он захочет послать, кого-то к князю, вызовись сходить. Сам же беги в шатер Путислава. Делай что хочешь, но уговори его прийти сюда. За князем сходишь уже после. Все ли ты понял? Сделаешь так?

Векша, резко посерьезнев, поднялся с постели и стал одеваться. Жилята глядя в потолок, размышлял над тем, что скажет боярину, старательно подыскивал нужные слова. Но подобрать их он не успел, потому что Векша, едва выйдя, почти тут же и вернулся. С ним вместе в шатер вошел лекарь Лавр. Обычно невозмутимый, сейчас он был и удивлен и раздосадован сразу. Жилята хотел было поинтересоваться об этом, но Векша, даже не дав им поздороваться, возмущенно заголосил от порога.

— Ну, ты видал, что это деется?! Какие у нас завелися порядки! Да где это видано, добрые люди, что бы кметь из худых стал враз воеводой? — Он замолчал, переводя дух, но наткнувшись на строгий и вопросительный взгляд Жиляты, блажить перестал, а кивнул на лекаря:

— Да Лавр тебе лучше расскажет. — И прошел к жаровне. Подобрал с пола палено и расколов его маленьким топориком, положил на угли. Потом стал возиться с котелком, разогревая остывшую кашу. Тем временем Жилята с все большим удивлением слушал рассказ Лавра о том, как к воинам Суздаля явился Авдей и именем князя, велел в броне и при оружии собраться у шатров. Те повиновались. Затем к ним подъехал Всеволод Юрьевич с братом Мстиславом и учинил полку суздальцев смотр. Авдей, на правах старшего объяснял, что тут и как и знакомил княжичей с воинами.

— И меня им назвал. А Всеволод то Юрьевич со мной особо поздоровался. — В голосе Лавра слышалась гордость. Рассказывая он, не теряя времени, занялся раной Жиляты. Закатал штанину и стал на повязки лить теплую воду. Потом сказав — Держись! — Принялся их разматывать.

— Что дальше то было? — Спросил Жилята стараясь отвлечься, от боли причиняемой лекарем.

— А дальше я не знаю. — Лавр резким рывком закончил с повязками, и с подозрением глядя на его страдания, пояснил. — Авдей мне сказал к тебе отправляться. Да так сказал, словно он воевода, а я перед ним юнота какая. — Лавр ругнулся, тут же спохватившись и пробормотав.

— Прости меня Господи! — Продолжил, осматривая рану. — Это он так княжичам пыль в глаза пускает. Вот, мол, каков я! Вот они где! — Лавр показал крепко сжатый кулак. — А мне не понятно — с чего он так вознесся?

Жилята молчал, обдумывая то, что сейчас услышал от Лавра. Мысль о том, что Авдей мог стать воеводой, он даже всерьез не воспринял.

«Где уж ему? Суздальское боярство его не признает. Каким бы он славным воином не был, а знатностью рода не может похвастать. Пращур норманн — вот вся родословная. Так что ж, он по-пустому вот эдак задается? Не стал бы так Авдюха. Опять же и вниманием княжича обласкан. Должно быть неспроста». — Решил, суть погодя попросить Векшу знать всё поподробнее и принялся расспрашивать о своем увечье. Лавр отвечал, накладывая свежую повязку.

— Чистая рана. Я в ум не возьму, как уж Мезеня её обиходил? Сам, да в лесу, но грязь не занес! Так что она совсем не гноится. Шкура, да и мясо, скоро зарастут. Вот только. — Лавр несколько замялся. — Вот только ты можешь хромым остаться. — И видя то, как переменился Жилята в лице, объяснил.

— Железко царапнуло жилу и кость. Кость ладно, а вот жила — это как срастется.

После этих слов в шатре повисла тишина. Жилята с удивлением уставился на Лавра. Тот, молча, убирал лекарскую снасть в свою суму. Мешавший черпалкой в котелке Векша, неожиданно пошутил.

— Нет, ну ты скажи — Жиляте жилу подсекли.

И хохотнул. Вышло не весело. Жилята на Лавра смотрел недоверчиво.

— А вот Мезеня говорил, что кость и жилы не задеты.

Лавр горько усмехнулся.

— Многое он знает!

Жилята стал прислушиваться к ощущениям в ране. К его удивлению, боли, если он не двигался, то почти и не было. Но, правда он и ногу ощущал не всю…

«Лавр лекарь от бога. Что если он прав?» — Неожиданно вспомнились те из его знакомых воинов, кому из-за увечья пришлось оставить службу. Более не способные взяться за оружие, они жили жизнью смирной и скучной.

«Как смерды какие!» — Он представил сколь тоскливо их существование и тут же ощутил приступ дурноты. Несколько раз с усилием вздохнул-выдохнул и посмотрел на лекаря.

— А это можно как то исправить?

Лавр только качнул головой.

— Тут все в руках Господа. Я буду молиться, а что-либо сделать…

Снова установившуюся тишину, опять неожиданно нарушил Векша. Поставив парящий котел на колоду, он шагнул к входу в шатер.