— А если бы Эрик признался тебе в любви, ты бы стала встречаться с ним? Подарила бы ему первый поцелуй? — она хихикнув, защекотала девочку. — Признавайся!

— Ты первая признавайся! — хитро парировала та. — Пока не скажешь, что скрываешь тайный роман, не поверю!

— Тайный роман это слишком просто — со вздохом произнесла Элинор, не обращая внимания на то, что Мари общается с ней неформально. — Один парень признался мне в любви, но он просто друг. Я люблю другого, но мы совсем скоро расстанемся. И нет времени признаться ему во всем и побыть с ним рядом.

Элинор заметила, что говорить о своих чувствах с маленькой девочкой гораздо легче, чем с подругой-сверстницей.

— У меня так же, — вдруг заявила Мари. — Я знаю, что нравлюсь Эрику, но мне нравится Ноэль. А он, дурачок, не видит этого! И мы совсем скоро разъедемся по домам…

Элинор никогда бы не подумала, что у детей, которые младше ее на целых пять лет, могут быть такие проблемы, у нее. Может быть, другой человек пошутил бы над Мари и ее чувствами, сказал, что это детские забавы и в них нет ни капли серьезности, тоски, но только не Элинор, которая точно понимала эту милую светловолосую девочку. Она напоминала ее в детстве, а затем в сознании невольно проявлялись пейзажи Франции, а там и веснушчатый Август, который признался, что она ему нравится.

— Давай вместе признаемся им в чувствах сегодня? — вдруг предложила Мари. — Пожалуйста! Обещаешь, что признаешься? Пообещай!

— Обещаю, — мирно улыбнулась Элинор.

Элинор шла домой, ведомая мыслью о признании, и ничего больше не интересовало ее трепетное девическое сердце, полное уверенности в счастливых днях, часах, минутах.

«Может быть, — размышляла она, — если бы я тогда не вспомнила Августа, он бы сам мне признался». Все переживания ее сводились до нужного слов и момента и также до поцелуя. Конечно, она и прежде целовалась с парнями, но никогда прежде Элинор не страшилась и не желала этого, как сейчас, словно оставленное желание прыгнуть с парашютом, о котором она забыла, но теперь решалась все более и более на этот резкий шаг.

— Как можно думать о нем так часто… совсем глупая, — одернула она себя, когда, забывшись в размышлениях о парне, не заметила, как вернулась домой.

В гостиной оказались еще не распакованные чемоданы. Она не знала, что папа вернулся раньше обещанного, поэтому те незначительные черты отцовского присутствия — его вещи и запах хорошего дорого одеколона, в которых он всегда имел особенно правильный вкус, привели Элинор еще в больший восторг. Она мимолетно взглянула на диван — Роберта не было, и, самое важное, он не оставил после себя никаких следов.

— Папа! — позвала девушка, проходя все дальше в дом. На первом этаже никого не было. Она поднялась на второй, еще раз окликнула отца, но он не отозвался, и она тихонько постучала в родительскую дверь, которая оказалась приоткрытой.

— Что происходит?

На кровати сидела мама, среди нее были разбросаны разные документы, справки, важные листы, ставшие второй накидкой для постели. Женщина выглядела так, словно всю ночь не спала, так что заметив свою дочь, она лишь вздрогнула, вздохнула и еще больше опустила голову.

— А, это, — вдруг заговорила она, точно уже привыкла к беспорядку, — я искала документы, необходимые для развода.

Элинор на несколько секунд перестала дышать. В голову ударило сразу десятки глупых вопросов, типа «что?!», «разводитесь?!», «ты серьезно?!». загружено с κнигoед.нeт

— Это из-за измен, да? — Элинор медленно закипала. — Неужели не понимала, что однажды все именно этим и закончится?!

Мама не отвечала.

— Ах, черт. Почему ты такая эгоистка?! Почему относишься к нам с папой так?! Словно ты с самого изменяла специально, потому что поняла, что не довольна созданной семьей. А признаться не хватило духа.

Женщина подняла голову и пристально посмотрела на свою дочь воспаленными от бессонницы и слез глазами. Она не возражала. Элинор точно поняла, что в попытке уколоть мать, она напоролось на правду.

— Все к лучшему, — лишь произнесла та и спокойно вышла из комнаты. Элинор показалось, что на лице матери проступала облегченная улыбка.

В тот день она больше не думала ни об Августе, ни о Марке, потому что в один момент все ее личные чувства переместились на задний план. Стали декорацией на сцене семейной трагедии. Весь вечер ее занимала только эта новая драма, не отпуская на антракт.

Папа говорил, что никого не винит в случившемся, и что виновато во всем только время, которого им не хватало на любовь. Она исчезла вместе с ним. Они сказали, что не будут скрывать того, что собираются устраивать личную жизнь снова, что они больше не обижены и свободны.

Элинор понимала, что она небольшая ошибка, которую кому-то из родителей придется принять к себе, и не забывать о случившемся. Ей не хотелось оставаться с матерью просто потому, что она не хотела оставаться с ней с самого детства. Но обременять отца казалось… эгоизмом?

Никто не хотел поднимать тему, касающуюся Элинор. Даже она сама робела от этого необходимого решения.

Глубокой ночью ей совсем не спалось. Элинор вышла на улицу и села на газончик у дома. Над головой молчали звезды, но она не смотрела вверх, а только на лужу, в которой видела их дрожащие от света силуэты. Над ее головой был подлинный вальс падающих звезд, а она, не замечая очевидного, глядела лишь на их неправдоподобную копию. Она могла восхищаться недолгим небом, а ограничилась вечной землей.

— Булка, — обычное слово тронуло ее как нежное приветствие, — ты решила оставить мою футболку себе?

Элинор тягуче смотрела на Августа, касалась эфирным взглядом его мягких полусерьезных губ, скул, оттеняющих правильное лицо, когда-то казавшееся ей смазливым и пустым. Как же она ошибалась! В тех глазах, что глядели на нее загадкой северного сияния, в которых не было конца юности и действия, она точно видела красоту человеческой уникальности.

Она встала, чтобы принести чужую вещь хозяину, но Август с доброй усмешкой посадил девушку рядом с собой.

— Ты тоже вышла, чтобы посмотреть на звездопад? — он спросил.

— Нет, мне не спится, — Элинор не знала, куда обратить свой взгляд. — Разве сегодня он есть?

Вместо ответа Август бережно взял девушку за подбородок и приподнял ее голову вверх к небу.

— Вон там, вблизи зенита размашистый крест с длинной перекладиной вниз и на запад. Видишь, как лебедь летит вниз к горизонту вдоль Млечного Пути? — он указал пальцем на группу звезд, которые точно напоминали силуэт лебедя. Четыре звезды в ряд с одной наиболее яркой, как сказал позже Август, звездой Денеб в хвосте, образовывали туловище летящей птицы, а две и три по бокам — ее размашистые крылья. — Это созвездие хорошо видно в конце августа.

— Не знала, что ты увлекаешься астрономией, — тихо заметила Элинор, и, глубоко дыша, пыталась отыскать еще одну группу звезд.

— Нет, — парень воодушевленно смотрел на лицо Элинор, так что она заметила это и вопросительно прищурила глаза. — Просто хотел взглянуть на тебя.

Он собирался уйти, все еще плененный своим обещанием.

— Август, — она приоткрыла рот, хотела сказать о том, что думала над их отношениями. Что она хочет просто любить дальше. Без всех тех глупых условий и договор между ними.

— А, да, моей бабушке уже лучше, я хотел поделиться этой новостью — улыбка Августа была уныло-доброй, прозрачной, точно как месяц в ту ночь. — По этой причине…

Она все еще удерживала молчание, потерянно глядя на вдумчивый лик Августа.

— Через пару дней я вернусь в Портленд. Там значительно выше уровень медицинского обслуживания и климат.

— Что? — она опешила.

Август опустил взгляд на мягкую прохладную траву, что ласкала ладони девушки. Потом он смотрел только на Элинор. Смотрел на то, как она дышит грудью, пропуская воздух через приоткрытый рот, чтобы не выдать разбивающее светлые эмоции удивление. Смотрел, как она предано ждет фразы «я пошутил».