Элинор успокоилась только тогда, когда поняла, что выиграла пари, случайно сжульничав, когда нашла ту старую записку. Все это время ее преследовало чувство неминуемого проигрыша, но теперь она окончательно одержала победу, перевернув изначальный исход пари с ног на голову.

«Но действительно ли я выиграла спор, если мое сердце сжимается от одной только мысли, что я больше не увижу Августа?», — с этим вопросом Элинор закончила ночь и начала утро.

Девушка пропустила первый день работы, поэтому даже и не рассчитывала на то, что ее разбудит начальница и негодующим тоном потребует явиться «юной работнице» через пятнадцать минут на место, иначе она будет обязана применить дисциплинарные меры наказания.

Элинор сначала не спешила, собиралась затянуто, размышляла о том, что же с ней сделает Миссис Джонстон, если она опоздает (а она действительно опоздает), и, более того, также подумала о том, стоит ли ей вообще являться туда, где она встретится бок о бок с теми, с кем рассталась не после милого «пока». Но вспомнив, что это первая должность, на которую ее наконец-таки радушно приняли, Элинор едва не забыла закрыть дом, когда отбежала на десяток метров от него.

— Мисс Чейз, напишите объяснительную, отнесите ее на мой стол и разбудите ваших детей через пять минут, — протараторила директриса, когда заметила тяжело дышавшую от бега Элинор. Она сама куда-то торопилась, поэтому забыла о наказании и, прежде чем убежать с документами в руках вверх по лестнице, добавила: «Вчера был ознакомительный день, который вы пропустили по весьма уважительным обстоятельствам, о которых мне сообщил ваш друг. Тем не менее, вы все равно обязаны написать объяснительную. Вам придется узнать все, что вы упустили у Мисс Бейли или Мистера Грина, так как старшие вожатые прибудут только ко второй половине дня. Надеюсь на вашу ответственность».

Одна из немногих вещей, что умеет делать Элинор с особым талантом, — это писать объяснительные. Их форму она знала наизусть и с легкостью справилась с этой задачей, но… что же сказал Август в оправдание Элинор? Очевидно не то, что она напилась до тошноты. Элинор неаккуратно вывела «по состоянию здоровья», расписалась и, едва не помяв бумагу от спешки, положила ее на директорский стол.

Наконец, она приступила к работе, разбудив семь девочек и шесть мальчиков громким и ласковым «reveillez-vous les gars», словно она их старшая сестра, а не наставница. Кто-то сразу начал застилась кровать (очевидно, кто уже в 11 лет приучен к порядку), а кто-то, к кому Элинор позже начала испытывать особую добродушную привязанность и вместе с тем раздражительность, ленился, закрывался тонким одеялом и, даже лишившись его, прятал голову под подушкой и продолжал видеть сны. Это были Ноэль Марен, Эрик Бонне и Мари Морель. Троица, доставлявшая Элинор неприятности, смех и желание вернуться в их возраст всю следующую неделю.

— Почему вы прячетесь здесь? — спросил Эрик по-французски, заметив тонкую фигуру Элинор за дверью в столовую. — От кого-то, да?

— Что за глупости! — в ответ она немного дернула дверь от себя, и та бесшумно прикрылась на несколько сантиметров. — Мне показалась, что она скрипит… слышал? Точно скрипела! Иди, расскажи рабочему, он должен быть на своем месте сейчас.

Мальчик не сдвинулся с места.

— От директрисы? — он призадумался. — А, нет! Знаю! От вожатого старшего отряда! Вы прячетесь за дверью от месье Августа! Он вам нравится, уверен на сто процентов!

Эрик крикнул это так громко, что, вероятно, это услышали все, кто завтракал. Элинор зажмурила глаза и сомкнула губы так, что они образовали раздраженную улыбку.

— Все не так, — чистое французское произношение, принадлежавшее взрослому парню. — Она прячется, потому что не хочет возвращать мою футболку.

Август пожелал приятного аппетита и скрылся из вида девушки.

— Че-е-ерт, — вздохнула она.

— Не переживайте, я никому не скажу, что вы в интимных отношениях, если вы будете будить меня на десять минут раньше остальных, Мисс Элинор, — мальчик довольно улыбнулся и отправился завтракать, когда Элинор гневно фыркнула на него и пообещала будить его так рано, как только сможет.

Она натыкалась на Августа еще несколько раз за день. Даже не глядя Элинор чувствовала, что парень смотрел на нее. Мари, будучи очень наблюдательным ребенком, заметила это и принималась описывать юношеский взгляд английскими эпитетами, которые она подбирала с невероятной трогательной точностью, отчего девушка не выдерживала и обращалась лицом к Августу, и думала о том, что она не хочет прятать своих глаз и что чувства она тоже не хочет прятать. И возвращать футболку она тоже не хочет.

В день они больше не говорили. Август честно держал свое обещание. И он будет держать его до тех пор, пока Элинор этого хочет, она знала.

Вечером, чтобы не мучить себя мыслями об Августе, она отправилась гулять только с Марком, потому что Ви и Итан уехали куда-то вместе. Элинор догадывалась, что их «дружеская поездка» была не дружеской, иначе бы поехали всей компанией. Она не была огорчена тем, что Ви скрывала настоящие чувства, вероятно, потому, что она сама так же делала.

— В последнее время мы стали редко общаться, — вслух заметил Марк. Лицо его было слабо озарено вечерним кофейным небом. Элинор посмотрела на него, и девушку охватила неопределенная грусть, не имеющая ни начала, ни конца, словно она всегда испытывала ее, но никогда прежде не замечала. Может, именно от этого она так устала.

— И еще… ты немного изменилась.

— Я? — удивленно переспросила Элинор, нахмурившись. — Каким образом?

— Будто стала мягче.

— Чушь, — она искусственно усмехнулась. — По-твоему, кто я? Пластилин в микроволновке?

— Это все из-за Августа, верно? — словно не слыша ее, продолжал друг. — Ты испытываешь к нему что-то?

Элинор, приостановившись, заглянула в глаза Марка, оценивая шансы на удачную ложь.

— Кончено, нет.

Они зашли в сквер, в котором Элинор и Август упали в пруд. И сели они на лавочку именно напротив этого пруда.

Погода стояла прохладная, вещавшая о приближающемся конце лета. Небо догорало стремительнее, словно питающееся керосином, в один момент вспыхивало сочно, пугающе ярко, стойко держалось весь день, но как только смеркалось, оно тут же затухало, точно накрытое плотным сине-коричневым покрывалом. Листья от времени и жары покрывались охристыми пятнами, и так на пышной изумрудной шевелюре деревьев появлялась желтая проседь. Веселая ароматная трава местами примялась и росла уже не плотно друг к другу, а с каждым днем редеющими группами. Даже благоухание воздуха менялось с приторности букетов цветов и морского воздуха на спокойную влагу дождя и кисловатость гроз. Звуки затихали раньше. И биение сердце теперь было слышно отчетливо, как никогда.

— Почему ты спросил? — вдруг поинтересовалась Элинор. Марк не стал увиливать.

— С тех пор, как мы стали реже общаться, мне чего-то не доставало. Когда я проводил время с Итаном и Ви, я не все равно испытывал нехватку чего-то важного. А потом я вдруг понял, что мне не хватало именно тебя. — Всегда спокойный взгляд парня теперь отливал огнем. Он не был очевидным, порывистым, он словно был отражением того огня, что пылал где-то внутри, но не на поверхности. Истинное тепло разливалось по всего его телу, и рука согревающее коснулась ладони Элинор. Она вздрогнула. Вздрогнула, оттого что Марк отнесся к ней со всей искренностью, в то время как она со скрытым притворством.

Парень продолжал говорить.

— Я боялся, что Август понял, насколько ты ценна раньше меня. Возможно, он понял, но если ты не испытываешь к нему чувств, это не так важно. Важна ты, Эли. Прежде, чем ответить что-либо мне, подумай, ладно? Я также долго думал. Теперь моя очередь ждать.

Он прощально улыбнулся. О, какой молодой, грустно-добродушной была эта улыбка! Она так ясно отражалась в памяти Элинор, что девушка просидела на скамейке еще пятнадцать минут, растворившись в словах Марка. Рука, которой он коснулся, все еще пылала и дрожала, но затеи Элинор поняла, что пылала не только рука, но и все тело.