— Она совсем на тебя не похожа, копия отца. — Произнесла я, тщательно изучив девочку.

Сестра кивнула:

— Все так говорят. Вот так мучаешься, носишь ее под сердцем 9 месяцев, ночами не спишь, а она в итоге «совсем на меня не похожа».

Мы приглушенно засмеялись.

— Ты как?

Я пожала плечами, что можно ответить на такой вопрос, пусть даже близкому человеку? Нормально? Терпимо? Справляюсь? Хорошо?

— Ну… Я жива. — Наконец выдала я.

— Лексис. — Я подняла голову и посмотрела на свою сестренку. Ее безмерно доброе выражение лица всегда поражало меня. Она — самый светлый человек нашей семьи. Ну, возможно еще наша мама. — Помни, что Бог дает нам столько испытаний, сколько мы может выдержать.

— Да разве можно выдержать такое, Лил…

— Можно, потому что ты очень сильная. Ты сама не представляешь насколько.

Она права, я не представляю. Я даже не представляю, как можно поверить в эти слова. Я сильная? Да куда там… Я способна лишь рушить все, к чему прикасаюсь.

Мои внутренние терзания прервала распахнувшаяся дверь, принеся с собой запах мороза и хвои. Оказалось, что отец, Мэтьюз и Лукас ходили за елкой. Пушистая и красивая, благородного, темно-зеленого цвета, она вызвала бурю эмоций у Даниэля и Сьюзи. Их визг заставил Лилит подскочить вместе со своей спящей ношей и умчаться в менее шумную зону.

Мужчины занесли новогоднее дерево, а вместе с ним и кучу снега на своей одежде. Счастливые и краснолицые, мои самые любимые мужчины. Лукас, заприметив меня, живо подошел и крепко обнял:

— Лексис, призрак второго этажа. Я уже думал, что увижу тебя лишь в следующем году.

Каждый раз смотрю на своего дядю и молчаливо «ахаю». Этот мужчина с каждым днем становится все красивее. Может он пьет кровь младенцев? Надо проверить Сьюзи на следы укусов. Не совсем новогодний юмор, верно? Но хоть какой-то.

— И не надейся, засранец. — Я с удовольствием взъерошила тщательно уложенные гелем волосы мужчины, заставив его застонать от тоски.

— Лекси-и-и! — Племянники, которые были сначала увлечены сказкой, а затем елкой, тоже заметили меня и накинулись с объятиями, соревнуясь друг с другом в силе сжатия моего тельца.

— Привет, рыбка, привет, футболист. — Я по очереди поцеловала каждую из макушек. — Как дела?

— Отлично! Мы будем елку наряжать! Завтра уже Новый год и подарки! Ты будешь с нами? Я надену завтра такое платье…

— А я бабочку! Как у папы и Лукаса! А дедушка не любит бабочки. А ты любишь?

Дети наперебой стали озвучивать мне планы и мысли, роящиеся в их маленьких хорошеньких головках, а я лишь кивала, рассеянно улыбаясь. Рядом прошел отец и напевая строчки из песни Jingle Bells мимоходом, на секунду прервал свое пение, чтобы прижать мою голову к себе и запечатлеть на лбу отеческий, теплый поцелуй. От папы пахло табаком и мятой. Морозом и теплом. Домом.

Привет, я дома.

***

Вчерашний семейный вечер вымотал меня. Поиск идеального места для елки, в нашем новом доме, три разбитые игрушки (два шара и один бедный олень, лишившийся рога и ноги), восторг Сью при виде светящихся фонариков, ужин из множества блюд (я не помню, когда в последний раз нормально ела, желудок настолько отвык, что я еле впихнула в себя по пол ложки каждого), смех, истории, улыбки, настольные игры. Так же и должно быть, верно?

Когда я вернулась в свою комнату, было уже очень поздно. Такое количество общения и гама заставило меня упасть на кровать, не снимая домашнего платья. Я провалилась в сон, и от переизбытка общения, эмоций, и с болью на губах (Я улыбалась впервые за этот месяц. Это невероятно!) я моментально провалилась в сон.

— Развернись, впереди дороги нет. Развернись, впереди дороги нет. Развернись, впереди дороги нет.

Спрашиваете, что это? Я бы тоже хотела знать ответ на этот вопрос. Продрав глаза я поняла, что источник звука находится где-то у подножия кровати. И правда: в прикроватную тумбочку упорно врезался маленький грузовик, отъезжал, ругался, и снова врезался в нижнюю полку. У распахнутой двери в мою комнату раздалось хихиание. Ну конечно:

— Эй, мелкие! Что за дела?

— Мы не мелкие! — Возмутились дети, показывая свои наглые мордочки.

— А ну, марш сюда! — Я привстала на кровати и приняла в объятие хохочущих детей, а затем начала их щекотать. Бой был неравный, только я пыталась переключиться на Сью, как Даниэль спасал свою родственницу, и наоборот. За такой картиной нас из застала Лили.

— Что за шум, а драки… О, и драка есть.

— Ваши дети объявили мне войну! Причем, с боевой техникой. — Я кивнула на временно заглохшую без управления машинкой.

— И кто побеждает? — Поинтересовалась сестра.

— Мы! — Нестройным хором прокричали маленький дьяволята, заставив нас рассмеяться.

— Марш завтракать. Лекси, без тебя детям не дают раскрыть подарки, так что тоже вставай.

— Мэм, есть, мэм!

Я подхватила под мышку визжащую малышку, позволив Дэни повиснуть на моей левой ноге, и похромала в сторону ванной.

День прошел в обычной предновогодней суете. Я делала все, что было в моих силах. Это и радовало и отвлекало меня.

Уже с наступлением сумерек, нетерпеливые соседи начали «стрелять» всевозможными хлопушками, петардами и запускать в воздух фейерверки. Нескончаемое пиротехническое шоу приводила младших в восторг.

— Мама, мы модем посмотреть на фейерверки?

— Их все еще пускают!

— Хочу на улицу! Па-ап!

Дети приникли к окну и слушали звуки начала нового года.

— Ладно, только со двора не уходим, ясно вам? Мэтьюз, одень их пожалуйста.

***

Я уже успела сервировать стол и крутила красные салфетки, делая из них что-то среднее между хвостом павлина и корабельным парусом… Странно звучит, да? Ассоциации — моя сильная сторона!

До Нового года оставалось всего два часа. Отчего-то в моей груди теплилась слабая надежда, что с боем часов все изменится. Все останется в прошлом. Ну, хоть немного… Может это от того, что это мой любимый праздник. Хотя смотреть на яркую стопку свертков, подарков с моим именем от родных и друзей, отчего-то я все равно не могла. Весь день обходила нарядную елку как проклятое место. Видеть посылки от тех людей… Из той жизни… Нет.

— Алекси! — Маленькое холодное чудовище, все еще в шапке, облепленной снегом, напало на меня со спины. В руках у племянника была огромная карамельная трость, которая мазнула меня по щеке, оставив липкий след, и непременно вцепилась бы мне в волосы, если бы я не отшатнулась.

— Осторожнее, разбойник!

— К тебе пришли. Только «шшш», это наш секрет.

— Чей?

— Мой и крутого дяди. Он дал мне конфету. — Парень снова помахал перед моим лицом бело-красным леденцом, как вещественным доказательством крутизны дяди. — Я достраивал снеговика, а он попросил меня позвать тебя.

— И ты продался за конфету? Родственничек…

Неожиданно лоб юного альбиноса (Это был самый белый блондин из всех возможных белых блондинов, честно слово.) по-детски смешно сморщился:

— Он не давал конфетку Сьюзи, она ушла за морковкой для нашего снеговика и все пропустила. Ты думаешь, мне стоит поделиться? Или, может, попросить еще? Ой, нет, Алекси, лучше ты попроси еще конфету, когда подойдешь к нему.

Мальчик хулиганисто хихикнул и, бросив напоследок, что меня будут ждать за воротами умчался по коридору, на ходу роняя брызги подтаявшего снега с одежды.

— И кто научил его брать конфеты у незнакомцев?! — Я была возмущена настолько, что даже забыла поинтересоваться как выглядел таинственный гость.

Кто мог приехать ко мне за час до нового года, да еще и с леденцами? Санта Клаус? Я вступила в мягкие угги старшей сестры, без дела стоявшие на пороге, так как искать свою обувь не было желания. Накинула куртку и вышла в ночную прохладу.

В воздухе пахло весельем, а именно — петардами. Стойкий дымный запах стоял по всей улице и, кажется, он не выветрится еще неделю. На переднем дворе меня встретило снежное недоразумение — снеговик Дэни и Сью. Руки-палки, отсутствие носа (до морковки они, видать, так и не дошли), маленькие глазки-горошины (мамин салат?) и шарф… Подозрительно похожий на мой. Нет, так и есть. Мой темно-синий палантин опоясывал ледяную шею этого создания из всего двух шаров. Покачав головой, я пересекла двор и вышла из ворот.