— Я поняла, — спустя несколько секунд сказала Карина, окинув всех взглядом, — ничего говорить не нужно, я пошла собирать вещи.
Такой реакции никто не ожидал. Трое из «суда присяжных» переглянулись. Они, судя по всему, собирались укорять, стыдить и ждать мольбы о пощаде. Но Карина привыкла: если ее гнали — она чаще всего уходила. Это тоже началось с детства. Когда мама ее несправедливо наказывала, Карина говорила: «Мне не больно, мне — не больно». Маму это выводило из себя, и она еще отчаяннее выбивала из девочки слёзы и раскаяние. Но Карина либо уворачивалась от побоев, либо подставляла другую щеку и — не слезинки. Плакала она уже потом, когда никто не видел…
Она прошла в комнату, открыла шкаф и начала складывать в сумку вещи, думая о Кате. Хоть бы сестра согласилась принять ее! Лишь бы на поезд успеть, последний — в 9 вечера.
А за стеной шёл разговор, который отлично прослушивался…
— Ты вот так и отпустишь ее? — голос Лолы. — И ничего не потребуешь? Ну, ты добрая душа.
— Скажу, но не могу же я насильно ее держать, — оправдывалась Валентина, не привыкшая отступать.
— Задержи, закрой дверь, без ключа не выйдет. Пока не ответит за свои поступки — не отпускай, — подначивала Лола.
— Ну да, а то привыкла выходить сухой из воды. Всему есть предел! Она нарушила мое доверие, а я предупреждала, если она хоть раз подведет или обманет, то больше не войдет в мой дом, — нарочно громко говорила Валентина.
— Женщины, может не надо? — вмешался мужчина, — я думал, это деловая, наглая особа, а тут — девчонка совсем маленькая…
— Маленькая?! — на этом месте Валентина взбеленилась, — маленькая, значит! И ты, кобель, туда же! Все вы на нее западаете! Да что с вами делать? Чем она вас берет?
— Да что ты несешь, Валя?! — сказал мужчина, — при чем тут это? К чему твоя ревность? Я просто говорю, что надо во всем разобраться. Вы же не даете ей слово сказать. Две взрослые тетки набросились на ребенка.
— Ребенка? — заново вспыхнула Валентина, — да знаешь ли ты, что этот ребенок… — на последнем слове она сделала презрительный акцент, — этот ребенок уже замужем побывал и семью разбил, соблазнив взрослого мужика? Старше тебя, между прочим! А сколько еще в постель прыгала к другим — так не счесть! Вот она, невинный ангел с белыми крыльями!
Карина почувствовала сильную боль в груди… как будто нож в сердце вонзили. Она закрыла глаза. «Я выдержу, я все выдержу и однажды стану очень сильной, со стальным стержнем внутри. Но как же больно разочаровываться в людях!..»
— Я же не знал, — начал сдавать позиции мужчина. Потом подумал и добавил, — но, с другой стороны, ну, ошибся человек, с кем не бывает!? Не надо так сразу на человеке ставить клеймо. Так и я разведен, и ты, Валентина. Лола у нас только самая правильная — навсегда с одним мужчиной. Все мы делали ошибки. А вы тут налетели на девчонку! Куда она среди ночи пойдет?
— Я не выгоняла ее. Она сама пошла собирать вещи, — послышалось сожаление в голосе Валентины.
— Так скажи ей все, что думаешь! — играла роль дьявола Лола.
Валентина позвала Карину, крикнув через стенку.
— Ты нарушила обещание. Ты приводила сюда мужиков, бордели тут устраивала, осквернила мой дом! Кто дал тебе право на это? Вместо того чтобы навести порядок, почистить перед Новым годом, купить и поставить елку, нарядить ее, наготовить мне еды впрок, ты съела из моего холодильника все запасы и выпила мое вино.
— Валентина, я виновата в этом, извини меня. Я хотела тебе все рассказать. Когда получу зарплату, я возмещу ущерб. Я просто не успела за все поблагодарить. А на елку у меня нет денег, — Карина опустила глаза.
— А по подругам у тебя есть деньги ездить?! Или к ней ты тоже на халяву ездила?
— Если бы я знала, что ты будешь упрекать меня куском хлеба — я бы в жизни у тебя ничего не взяла, — ответила Карина с горечью в голосе.
— Куском?! Нет, вы слышали? Сколько ты у меня съела и выпила — это тонна и цистерны!
— Я тебя не просила! Ты сама мне все давала и предлагала. Но я не знала, что однажды меня за это будут распинать на кресте, при свидетелях! Но я к тебе не приходила с пустыми руками, приносила угощения, насколько позволял мой скромный заработок, и подарки дарила и твоему сыну и твоему внуку, пусть скромные, но от души.
Но Валентина не слышала Карину — как будто между ними пробежала черная кошка… по имени Лола.
— Я была у своих родителей, — сказала Карина, униженная тем, что должна оправдываться. — Больше мне сказать нечего.
— Нет, все, хватит! Бабы, замолчите, пожалуйста! — вмешался мужчина. — Это переходит все границы! Какой-то змеюшник! Давай я тебя провожу, — обратился он к Карине.
В глазах женщин читалось столько негодования! Наверное, Валентина хотела оставить у себя этого мужчину, «позабыв» о своей фригидности, но он был не на ее стороне, а она привыкла подчинять себе.
Лола и вовсе потеряла дар речи.
— Ну, это вообще красота! Валентина, как ты это терпишь? Скажи ей все…
— Не надо, я все поняла, — перебила Карина, — то, что я съела, а это: две банки рыбных консервов, два килограмма картошки, бутылку сухого вина — я окуплю. Через неделю или чуть позже.
— И не надо обижаться, Карина, — немного смягчившись, сказала Валентина, — не строй из себя святую. Я тебя пустила к себе пожить, ты не платила мне ни за электричество, ни за стирку постельного белья — ты только все опустошала. Да еще и компании приводила шумные — соседи жаловались. Я просто возмущена. Я не ожидала от тебя такого!
— Мы не договаривались о том, что я тебе что-то должна платить, ты не выдвигала такие условия. Если бы ты с самого начала озвучила правила, то я бы подумала, принимать или нет твое предложение. Я была уверена, что ты меня приютила по дружбе.
— По дружбе так не делается! Всему тебя учить надо! Но меня волнует другое — зачем ты сюда кого-то приводила в мое отсутствие?
Как Карина могла объяснить при чужих людях, что ей захотелось поиграть в «свой дом»… что она нарушила уговор и привела Илью? И ту неделю Карина была невероятно счастлива, впервые за последние несколько месяцев, зная, что это счастье — чужое, и оно скоро закончится. Карина была благодарна Валентине за эту возможность и… надежду на безусловную любовь и принятие. Она думала, что, когда она станет чуточку счастливее и поправит финансовое положение, то отплатит Валентине за то, что не отвернулась в самый сложный момент. Карина представляла, как она везет подруге охапки цветов, зная ее любовь к осенним астрам и георгинам. Она добавит к цветам красную икру и ее любимые вина цвета граната…
Но Карина не успела ни сделать, ни сказать. Теперь остается лишь рассчитаться за постой — передать через кого-то, а самой даже не показываться на глаза. Потому что выяснения отношений подруги при посторонних Карина сочла предательством.
— Я знаю кого ты приводила, — ввернула Лола.
Карина посмотрела на Валентину с упреком: зачем ты растрепала мои тайны? И после этого будешь меня воспитывать? Но вслух ничего не сказала. Валентина, считая себя непревзойденной во всем, считала, что на ней нет грехов…
Карина позволила себя ударить, но на этот раз вторую щеку не подставила. Положила ключи на полку и набрала номер сестры.
Получив согласие от сестры, пообещав рассказать все при встрече, Карина положила трубку.
— Только один вопрос, — обратилась она к Валентине, — кто тебе донес? Вы, Лола?
У Карины на лице была издевательская улыбка, говорящая: «Ну, и сволочь же ты!» Лола видела эту улыбку и раньше, когда они вместе бывали в гостях у Валентины, и терпеть ее не могла.
— Да, я! Мне Валентина велела за тобой присмотреть. Я ходила под окнами и слышала оргии. Свет допоздна горел, музыка играла громко. А уж продукты съесть чужие — так это вообще… не знаю, кто тебя воспитал! И вообще, Валя! Что ты ее удочерила? У нее есть родители, родня, в конце концов. Вон, с мужем встречается, с бывшим. Пусть идет к нему, может, еще раз поженятся, если им так хорошо вместе. А что? Бывает и такое! — Лола поправила пышную прическу, — помнишь мою невестку, Валя? Она жила у меня на всем готовом, а потом взяла и пропала с любовником, оставив моего сына с носом! А мы души в ней не чаяли! Тоже была такая белая и пушистая. И вот результат! Где она теперь?!
