— Так заметно, да?
— Конечно. Мы просто не вмешиваемся в ваши дела. Супруги должны разбираться сами.
Вдруг Карине захотелось признаться, как она страдает и не видит выхода.
— Катя, я вчера пыталась отравиться.
— Ну, ты совсем сдурела!
— Мне было плохо. Так плохо, что я не хотела жить, — ища сочувствия, сказала Карина.
— Брось это! Не делай так больше.
Карина кивнула и больше не говорила об этом, понимая, что Катя далека от ее проблем.
Сестра иногда принимала у себя Карину с Кириллом, живя за городом и занимаясь мелким торговым бизнесом. Она была сильной, никогда не унывающей женщиной, всем сама заправляла, не понимая, как можно страдать, не решая вопросы. Они с Катей — два абсолютно разных человека, хотя кровь по венам текла одна. Карина отличалась от родственников — у нее были сестры и брат, но все — другие. И даже собственные родители говорили, что она как будто с небес — летает, не ходит по земле. Но любили и гордились ей, видя в ней несколько талантов и большой потенциал, мечтали, что она прославит их род. У Карины были те же цели. Однако когда мир ее стал зыбким и начал распадаться, ею овладело чувство вины за неоправданные надежды, ей было стыдно признаваться в своих неудачах. И потому она молчала, но держать все в себе становилось невыносимо. Ей очень хотелось позволить себе эту роскошь — выплакаться, рассказать, что она оступилась, сошла с дистанции и не может попасть в колею…
= = =
Зинаида Николаевна встретила дочерей радостными возгласами, родня собралась за стол. Беседовали, обменивались новостями, было шумно и весело. Не радовалась только Карина.
Ее душила боль — невыносимая, необъяснимая и жгучая. Чем шумнее были компании, тем сложнее было Карине находиться среди людей. Карина поймала себя на том, что родня больше не греет, не успокаивает. Ей хотелось тишины и уединения, а потом — к людям. И снова тишины. И снова пойти искать себя среди людей.
Карина поняла, что испытывает одиночество в толпе, что люди ее не лечат. Когда никто не слышит, не понимает, когда ты ничего не чувствуешь. Но куда бежать от себя? Никто не видит, что с ней происходит? Откуда такое безразличие к родному человеку? Карина всегда видела, когда кому-то плохо, замечала изменения в настроении людей, чувствовала, кому нужна помощь, поддержка и просто теплое слово. Слышала даже самые тихие слезы… И могла просто сидеть рядом, ничего не спрашивая. Ей хотелось точно такого же участия к ней. Но то ли люди были черствыми, то ли она сверхчувствительна…
Позвали за стол. Карина не пошла, и только тогда мать заметила, что с ней что-то не так. Когда гости расселись в гостиной, мать позвала ее под предлогом помочь на кухне.
Кирилл веселился, пил водку вместе с мужчинами и не обращал на жену внимания. Мать закрыла плотнее дверь и задала Карине вопрос:
— Что с тобой происходит, доченька? Вижу, у тебя душа не на месте.
— Мамочка… — и тут из глаз Карины хлынули слезы.
Мать села на стул, Карина села на пол, положила голову на ее колени, и, наконец, дала волю чувствам. Если может плакать — значит, еще не все потеряно, и она жива!
— Я хотела… — она вытирала слезы, которые лились несколько минут из ее души, — я хотела покончить с жизнью.
Дальше Карина говорить не могла. Мать и так настрадалась в жизни. И Карина уже подвела ее, когда вернулась из Минска в Могилев, наплевав на мечту. Мать ее тогда уговаривала, плакала, просила подумать. Карина врала, не могла же она сказать правду — из-за чего, точнее, из-за кого она вернулась.
— Доченька… зачем же..? Милая моя… почему так?
— Я не могу так больше. Мне плохо. Мне очень плохо, мама! — Карина рыдала.
— Ты не смогла его полюбить, да? Не стерпелось, не слюбилось… Разводись, не мучайся. Я не знала, что он такой бездушный. Иначе бы я тебя не уговаривала выйти замуж.
— Да, не надо было замуж! — успокаиваясь, сказала Карина.
— Разводись, Карина.
— Мама, где я жить буду? У меня и с работой плохо. Меня уволили, я не сама ушла. Я не хотела тебя расстраивать. Есть новая работа, в школе, но и там я надолго не задержусь. С моими проблемами меня там держать не будут. А любимую работу, во Дворце культуры, я тоже теряю. Все из-за него, мама…
— Это из-за твоего взрослого мужчины? — спросила мать, давно догадываясь, что начальник дочери — ее любовник.
— Да, вся моя жизнь уже два года наперекосяк. А последние полгода вообще тихий ужас. Я больна им, и мне мучительно его терять. А мы расстались, и я ему не нужна больше, даже если он еще и любит меня, но у него семья. И с Кириллом я тоже не могу.
— Миленькая моя, чем так мучиться и накладывать на себя руки — лучше уйти от него. Например, к Кате. Она добрая, не откажет тебе. Многие так живут — ездят в город на работу. Я знаю, ты всегда мечтала жить лучше. Но что поделаешь? Ну, сложилось так, надо строить всё заново, Каринушка.
— Наверное. Но и к Кате я не хочу, мам. У них тоже семья. Я с мужчинами не хочу больше жить под одной крышей. А у Кати муж молодой.
— Да брось ты, доченька! Он тебя знает с детства. Не может же он на тебя смотреть как-то по-другому.
— Ох, мама! Плохо же ты знаешь мужчин.
— Ну, ты же повода не будешь давать, правда?
— Нет, не буду. Но я уже поняла одну вещь, мужчины помогли понять… что я сама по себе уже повод…
— Я понимаю, ты у нас красавица. Но я верю в тебя и думаю, что все будет хорошо. Да и сейчас это, пожалуй, единственный выход.
— Я подумаю.
— Поговори с Кириллом, и если он не поймет тебя, то уходи. А с другой стороны все так живут, честно тебе скажу. Никто никогда не рассчитывал у нас на особое понимание, душевные разговоры. Потому и замуж я тебе предложила. У вас, молодых, сейчас… ну… секс на первом месте. А у нас что было главное? Тепло, еда, и чтобы в карманах не пусто. Никто ни о какой любви не думал. Нравится — женились. Приспосабливались, притирались. Всякое бывало — и истерики, и скандалы, и ревность. Отец твой, правда, мне не изменял, да и у меня даже мыслей не было. Я хотела детей, отца вашего любила, хотя временами и злилась. Но знала, что терять его не хочу. У нас как-то все понятнее было, у вас все как-то сложно. Мы думали только о том, как выжить, радовались, смеялись, плакали, ссорились, но продолжали жить.
— Да, мам, я понимаю вас. Но, помнишь, я тебе говорила, что так, как вы, жить не хочу.
— Помню, доченька. Но жизнь — сложная штука… От судьбы не убежишь. Я вот говорю тебе — разводись… а теперь подумала, что, может, и не надо. Где ты найдешь парня в городе с квартирой? В принципе, Кирилл мальчик неплохой. И мне его тоже жалко, Кариша. Он выглядит потерянным. Каково это жить с женщиной, которая к себе не подпускает?
— Но это слабое утешение — приспособиться к Кириллу. Мне противно с ним ложиться в постель. Я не могу из жалости заниматься с ним сексом.
— Доченька, я вообще не знаю, что такое ваш секс и оргазмы. Вы про него говорите, а для меня это иностранные слова и другая планета, на которой я никогда не была и вряд ли уже побываю.
— Может быть, в этом вся проблема? Женщины ублажали мужчин, а сами не знали, что такое оргазм? Не уходит мужик от вас — вы и считали, что любит. А то, что ВЫ испытываете — их не волновало. Типа ваше дело — давать, рожать, кормить грудью, стирать, убирать. Вы очень скоро стареете. Ваша вся красота осталась в молодости. А женщина должна быть красива в любом возрасте. И глаза мужчин от вас давно не горят. Это так, мамочка. Они просто выполняли свое дело, предназначенное природой. Сколько раз они признавались в любви? А занятия любовью вы видите только по телевизору в современных сериалах. И завидуете им, мама! Вы не знаете, что такое красивая одежда, дорогая еда, рестораны, путешествия, успешная карьера. Мам, разве ЭТО жизнь? Вы не живете, а существуете!
— А мы иначе не умели, Каринушка!
— В том-то и дело! А если бы увидели и попробовали, то не захотели бы уже вернуться обратно!
Карине чуть полегчало. Они с Зинаидой Николаевной вернулись к гостям. Кирилл бросил на жену суровый взгляд: «Ну, что? Рассказала мамочке о своем образе жизни?» Карина не придала значения: «Я у себя дома, и за меня есть кому заступиться!»
