= = =

Карина обычно работала до позднего вечера — трудилась педагогом, с Ильей в его проектах — гастролировала, желая стать превосходным профессионалом, работая с ним в одном из Дворцов культуры. Она умудрилась поступить в педуниверситет Минска даже в этот непростой период, блестяще сдав экзамены и стремясь получить высшее образование заочно. Родителям Кирилла это не понравилось, они боялись, что Карина превзойдет их сына. Карина так совсем не думала и ей, по сути, было все равно, кто муж по профессии. Не нравилось родителям и то, что Карине придется ездить на сессии, а месячное проживание в другом городе и свободная жизнь до добра не доведут. То, что человек самозабвенно любит свое дело — не приходило им в голову, ведь они были простыми рабочими и не имели в родне интеллигентов. Родители давили на сына, внушали, чтобы он повлиял на жену и, наконец, стукнул кулаком по столу, показав, кто в доме хозяин.

Карина и сама однажды поняла, что перегибает палку. Светофор переключился на предупреждающий «желтый». Казалось, Карина научилась управлять этим прибором. Идти ей по-прежнему некуда, а хотелось убежать от родителей мужа, газанув изо всех сил на запрещающий «красный». Тем более что с Ильей они стали видеться реже из-за наступивших холодов: прятаться от людских глаз становилось все сложнее, да и хотелось получить комнату в общежитии, а для этого надо соответствовать статусу примерной жены. И Карина, увлекшись работой, едва волочила ноги после насыщенного трудового дня. Общение с большим количеством людей изнуряло Карину, и вечерами не хотелось никаких конфликтов.

= = =

В один из октябрьских вечеров Карина затемно возвращалась с работы, и что-то ее задержало у входа. Достав ключ, она не стала вставлять его в замочную скважину, потому что услышала шум за дверью. Говорили громко, и слышно было каждое слово.

— Ты — больной на всю голову! — кричал грубым голосом в кои-то веки трезвый Петр Андреевич.

— Не твое дело, я сказал! — огрызался Кирилл.

— Да она гуляет, я тебе это говорю! Да проснись ты уже, мужик ты или кто?!

— Я сам знаю, что делать! Не вмешивайся не в свое дело!

— Как знаешь, идиот! Я тебе добра желаю! Тебе баба изменяет, а ты делаешь вид, что не замечаешь! Ты знаешь, а она права в том, что ты — сопляк! Я слышал ваши споры. Она права, ты — размазня! Мне стыдно, что я вырастил такого сына! Мне стыдно, что у меня сын — не мужик, а слюнтяй!

— Наша жизнь тебя не касается!

— Дуррраааак, круглый дурак. Тьфу, мне противно на тебя смотреть!

— Так не смотри!

— А как мне не смотреть, если все происходит на наших с матерью глазах?! Вот где она сейчас, где?! На часы посмотри! Время — десятый час вечера! Какая женщина так поздно работает? Почему ее нет дома? Кир, я тебе точно говорю, я знаю баб как облупленных, у нее кто-то есть уже давно. Очнись ты уже! У тебя что, совсем нет гордости и мужского достоинства?!

— Откуда это ты знаешь про баб, папочка? — вмешалась Анна Сергеевна.

— Я жизнь прожил, мамочка! Как-никак мне сорок пять лет уже! — кривляясь, ответил Петр Андреевич.

— МамА, скажи хоть ты ему, — устало произнес Кирилл.

— Что я скажу, сынок?

— То, что я ее люблю! Вы понимаете это? Люб-лю!!! — выкрикнул Кирилл.

— Знаю, Кирюша. Но отец прав. Я давно все вижу и подозреваю. Да и расходились вы уже, на целое лето почти, потом она к тебе вернулась… Мы подумали, что у вас все наладится. Но становится только хуже с каждым днем. Не любит она тебя. Любит она, Кирюша, только себя и тешит свое эго твоей любовью. Она — эгоистка! Поверь моему наметанному глазу. Я не могу тебе сказать с уверенностью, не пойман — не вор, но моя материнская интуиция подсказывает, что у нее кто-то есть, и она тобой просто крутит.

— И ты туда же? Я думал, хоть ты меня поддержишь, мать.

— Я бы с радостью. Но мне больно на тебя смотреть. Ты был веселым мальчишкой… пока не встретил ее, и вы не поженились.

— Мама, я люблю ее… — печально сказал Кирилл.

— Ох, сынок… Не такую тебе жену надо. Я тебе с самого начала это говорила. Она всегда будет жить только для себя. Ты не сможешь ей дать того, что она хочет. Слишком свободная она! Тебе нужна жена попроще. Мне жалко тебя. Ты изменился, снова начал много курить, ты ждешь ее, как собачка своего хозяина. Того гляди, запьешь.

Карина подумала про себя: «Ну да, конечно, все беды — от женщин, как же! Из-за женщин мужчины начинают пить. У тебя у самой муж — алкоголик. Ты сама себе, дорогая свекровь, можешь честно признаться, что он стал пить из-за того, что ты плохая? Так что если ваш дорогой сыночек запьет, то виновата будет генетика! Дело явно не во мне».

В квартире на несколько секунд замолчали. Карина хотела войти, но разговор продолжился.

— В общем, Кирюша, тебе решать, конечно. Если у тебя есть гордость и самолюбие, то ты должен что-то предпринять.

— Что, мама? Побить ее, к батарее привязать? Из дома не выпускать, запретить работать, что?

— Не знаю… — тяжело вздохнула Анна Сергеевна, — но хотя бы откровенно поговорить.

— Как? Что я у нее спрошу? Типа, дорогая, у тебя есть любовник? Ха-ха-ха.

— Не прямо, конечно, придумай, как поаккуратнее. Иначе будешь жить во лжи. И, как правильно говорит папочка, станешь рогоносцем.

— Вот-вот! — поддержал Пётр Андреевич.

— Попробуй подобрать слова, — добавила его жена. — Поговорить вам нужно обязательно и подумать, как дальше жить.

Разговор прекратился. Карина постояла еще несколько секунд и только потом открыла дверь. Вышел Кирилл и грубо спросил:

— Ты где была?!

— На работе, — устало ответила Карина.

Из комнаты вышел отец Кирилла.

— Где ходим, уважаемая невестушка?

— На работе, — совладав собой, спокойно ответила Карина.

Из кухни, сидя на табуретке, как всегда, в стареньком потертом халате, который в пору бабушкам, но не женщине сорока двух лет, держась за сердце, на них смотрела Анна Сергеевна.

— А, позвольте узнать, невестушка, что это за работа такая, откуда приходят в одиннадцатом часу вечера? — недобро допытывался свекор.

Карина открыла сумку, достала блокнот с расписанием и сунула под нос мужчинам.

Оба обескуражено прочитали, но свекор все еще не сдавался:

— Это ты могла подделать!

— Вы можете позвонить мне на работу и узнать мой график в приемной, — все так же спокойно ответила Карина.

Но нападки со стороны родителей мужа ей совсем не понравилось. Он — под защитой родных, у себя дома, а она — одна, и защитить ее некому. Даже если она тысячу раз виновата, то все равно несправедливо — трое набрасываются на одну.

— Смотри мне! — погрозил пальцем Петр Андреевич.

— Что смотреть? Вы о чем? — спросила Карина.

— Ты знаешь о чем. Обидишь Кирилла — я не знаю, что я с тобой сделаю!

— Нет, не знаю. Говорите, если начали.

Ей хотелось добавить: «И когда это у вас проснулась такая любовь к сыну? Пьете неделями, даже свадьбы нашей не помните из-за беспробудных пьянок, а потом на вахту уезжаете, и ни копейкой сыну не помогли. Ну да, зато у себя нас приютили! Лучше бы вы этого не делали, так скорее бы повзрослел бы ваш сыночек!». Но ее положение и воспитание не позволяли дерзить, подливать масла в пылающий огонь конфликта.

— Твои поздние приходы и пропадания целыми днями наводят на мысль… кхм.

— На какую мысль? — глядя прямо в глаза свекру, спросила Карина.

— Я не буду говорить сейчас, на какую, я просто начну тебя встречать по твоему расписанию с твоих работ. У тебя их много?

— Да. И слава богу, иначе бы мы ноги протянули.

— У тебя муж зарабатывает больше. А второго расписания мы не видим, — намекнул свекор.

— Я вам должна отчитываться, где и во сколько у меня работа и какая занятость?

— Мне — нет. Мужу — да. Но если он не сделает, то сделаю я! Тебе все понятно?

— То есть вы хотите устроить за мной слежку.

— Ну, зачем же так сразу? Я просто, как заботливый папочка, буду встречать мою прекрасную невестушку, практически дочку, на остановке. Рассчитаю, во сколько ты должна приезжать, и буду приводить тебя домой, к мужу. А то, глядишь, тебя похитят, красивую да молодую. Одной в такую пору ходить небезопасно.