Меж тем глава патруля продолжал, набрав воздуха и тряхнув пыльной головой:

— И дальше, Почтенный Совет, я продолжаю… Маги четырех обозов… — констебль сделал паузу, сглатывая и подбирая слова, словно его эмоции расходились с необходимостью излагать сведения сухо и ровно, — они такую штуку рассказали… Тролли… Странный то был отряд. Они вели себя, словно и троллями-то не были. Не грабили, не пытались захватить детей и женщин, хотя в обозах и тех, и других хватало. Словно кого-то искали. Но не нашли. Нечисть при виде их в лес сбежала. Гозы, акаморы и ферьеры.

— Что ж там за вид был такой? — удивился один из придворных магов. — Кого могли испугаться гозы? Гозы!

— Плохой вид. Маги утверждают, что ни луки, ни мечи, ни Плетения троллей не брали. Псы, что с обозом шли, словно ополоумели, в лес поубегали. Маг Плетений, почтенный хуми-полукровка, говорит, те тролли были… уже мертвы…

По рядам сидящих в зале прокатился гул.

— … смердело от них, как из могилы… стрелы клочья плоти выбивали, а им хоть бы что. И свидетельствуют, — констебль громко сглотнул, — то и был Буушган из северного клана. Буушган этот вроде как погиб в конце лета, а потом, слухи ходят, вроде как воскрес и с ним весь отряд его, включая шамана Бола.

— Воистину, людская молва поднимает мертвецов из могил и заставляет телеги по воздуху летать, — презрительным тоном выкрикнул из задних рядов сереброволосый Равай из рода Митрэдоонов.

— По поводу летающих телег ничего не знаю, не видел, — покачал головой констебль.

— Отчего же мертвецы? — задумчиво переспросил сидящий в первом ряду придворный маг Кендиил. — Может, они просто больными были? Чумные или запаршивевшие?

— Так маг сказал, — не растерялся констебль. — По искрам определил. Не было у них живых искр. Лишь черные.

Равай сморщился, перекосившись всем лицом, и выразительно хмыкнул. В последнее время Кэльрэдин все больше и больше присматривался к Раваю. Уж больно заносчив стал Советник. Слухи ходят, он метит на трон как наследник следующего правящего рода, и матушка его, сереброволосая эльфийка из влиятельного на северо-востоке рода, очень этому способствует. Серебро и Золото имеют высокую цену, но уже много сотен лет троном в зале Печальных Предков правит Медь. Но это не тот металл, что таскают с собой бедняки в худых кошелях, это медь, которая поет в звонкой бронзе в красных колоколах сторожевых башен.

Придворный маг, склонив голову на согнутую в локте руку, казалось, крепко задумался.

— Некромантия? — тихо вымолвил он.

Члены Совета заговорили все и разом. Совет галдел. Никто не хотел признавать явный факт — в Ондиган вернулась некромагия, и тролли, до того избегавшие всякого волшебства, первые ею воспользовались. Есть от чего усомниться и досадливо взвыть, признав, что Кэльрэдин, Безумный Кэльрэдин, Длиннорукий, Зачинщик Войны, Ложный Миротворец (народ охоч до придумывания колких прозвищ), прав был, что вступил в противостояиние с троллями.

Шум постепенно затих. Взоры членов Совета были обращены к магу Кендиилу. Тот дождался, пока не замолк последний возбужденный голос, и заговорил:

— Все мы знаем, что означает воскрешение мертвецов. Нет ничего страшнее и непростительнее, чем некромантия. Черная магия существовала всегда, но лишь несколько раз за последние тысячелетия, по свидетельству дошедших до нас манускриптов, она изливалась в свою крайнюю форму — способность к оживлению мертвого. Государства, в которых подобная магия давала всходы, зачастую гибли или восстанавливались десятилетиями после ее искоренения. Просто одолеть суккуба или инкуба, которые по сути своей есть неупокоенные души, но нелегко убить то, что уже мертво.

— Кто решится на такое? — раздался дрожащий голос одного из магов. — Все знают, как расплачиваются черные колдуны за использование недозволенной магии, что уж говорить о некромантах…

— Да, — Кендиил задумчиво кивнул. — Черный маг после проведения первого обряда живет всего лишь несколько лет, вне зависимости от того, кто он, эльф или хуми, и каждый последующий обряд черных искр сокращает его жизнь. Вот почему некромантия всегда была уделом безумцев или одержимых идеей разрушения, что в принципе суть одно. Есть ведь еще путь, Зло-за-Гранью.

— Это детские сказки, — бросил Равай. — Зло-за-гранью! Чушь!

— Нельзя отрицать чужое мнение, даже если оно, — Кендиил с упреком посмотрел на встрявшего в разговор среброволосого, — кажется невероятным. Верования Северных Шаманов выдержали испытание тысячелетиями и хранят еще множество загадок. От них мы все знаем, что помимо нашего мира существуют другие. Возможно, некоторые народы Ондигана, островов и Страны Драконов — потомки существ, некогда перебравшихся в наш мир из иных. Шаманы считают, что иногда ткань всепроникающей магии становится проницаемой из-за цикличных напряжений, и ее покров может истончится и лопнуть. Мы не знаем, какие миры граничат с нашим. Но известно одно: их множество. Вероятно, некоторые из них извращены и агрессивны, и находящееся там Зло может просочиться и к нам. По моим подсчетам в данный момент мы находимся на пике процесса истончения. И, — маг тяжело вздохнул, — похоже, самое страшное, чего можно было ожидать, свершилось.

Глава 14. В которой в Дашиной телеге появляется еще один пассажир

Обозы часто останавливались: маги потеряли много сил во время сражения. Во время таких стоянок Сонтэн выходил из телеги и шел туда, где больше всего плакали и стонали, не обращая внимания на нехорошую рану на предплечье. Он подлечил монаха-наставника, переложив дальнейшую заботу о нем на плечи детей, многие из которых уже успели кое-чему научиться в плане врачевания и работы с искрами. Двое хуми, мужчина и пожилая женщина, погибли при нападении гозов. Сонтэн сплел Плетения, предохраняющие тела от порчи, а их родственники, полные горя и страха, пожелали похоронить прах близких на безопасных кладбищах, подальше от разгула нечисти.

До Тунницы оставались две маленькие станции и три дня пути. Я дремала, обняв Малью и размышляя. Кого искали мертвые тролли? Не меня ли? Что я видела во сне? Все было так смутно, но тролль, предложивший Кэльрэдину сыграть в игру, упоминал о том, что ищет Врата в наш мир и может читать мысли Кэля. Тревожно мне что-то. Я ведь тоже ищу Портал.

На вторую ночь над трактом прогремел гром. Крупные капли дождя били по крыше, где-то вдалеке рокотала гроза, то ближе, то дальше. Лим привстала, обернулась ко мне и улыбнулась:

— Гром. Как хорошо. Нечисть теперь несколько дней и близко не подойдет.

— Почему?

— Боятся, сидят по своим норам. Молния — это же белые искры, Нити с неба до земли, — Лим перевернулась на спину, погладила живот и мечтательно улыбнулась. — Можно спать и ничего не страшиться.

— Нечисть? А… мертвые?

Лим вздохнула и призналась:

— Не знаю.

— Ничто, созданное из черных искр, не может действовать, пока идет гроза, — раздался негромкий голос из-за циновки. — Спите вы. Что за разговоры посреди ночи.

Альд поменялся местами с Михо (бедному парню переезд дался нелегко: попробуй поскачи туда-сюда через лаз с таким-то весом). Младший из близнецов не заходил в нашу с Лим половину, но я могла слышать и чувствовать его через тонкую преграду циновки. От его присутствия мне становилось легче. Мы с эльфом уже почти не грызлись, так, ворчали друг на друга иногда, по мелочи. Например, когда Малья пробегала по его спине копытцами, чтобы пролезть ко мне и Лим. Альд ругался на эльфийском, и это звучало так красиво, что даже отвлекало от невеселых дум.

— Уже почти утро, — отозвалась Лим, зевая.

На меня глядючи, она совсем перестала реагировать на брюзжание и грубость Альда. А вот насчет Эгенда… не знаю, не знаю — беременным дамам, неважно, вдовам или просто будущим матерям одиночкам, не пристало так заливаться краской при виде молодых людей, глядящих совсем в другую сторону. Хотя, может, как раз наоборот, пристало. Вот только чувствую, разобьет он ей сердце. И… бедный Михо.