— Ты демон?

— Угадал.

— Зло-из-за-Грани. Зачем тебе это? — прошептал Кэльрэдин, не в силах скрыть ужас.

— Хочу домой. Твоя черная магия вытащила меня из другого мира. Хоть бы спросил, хотел ли я этого. Тут я чуть не погиб. И хочу реванша. Сразимся, Властитель?

Кэльрэдин с рычанием изогнулся, сплетая руки. Существо засмеялось. Властитель не успел ударить Плетением. Сон померк. Кэльрэдин сидел на своей кровати, задыхаясь. Все было таким явным, что мутными и нереальными казались комната, бледный прямоугольник окна и встревоженное лицо молоденького стражника.

— Кошмар пригрезился, — пробормотал Властитель и тут же пожалел о своих словах: глаза юноши еще больше округлились, приснившийся военачальнику плохой сон во время кампании — дурной знак.

Глава 10. В которой Даша разочаровывается в волшебной силе искусства

На следующей станции пассажиры решали транспортные проблемы и громогласно обсуждали их финансовую составляющую. Дело затянулось. Нашему обозу, самому последнему, нужен был новый самоцвет, старый рассыпался прямо в пути, и все последние часы две крайние телеги шли рывками. Деньги на аметист собирались всем обозом. Я тоже внесла свою долю. Узикэль, облегчая свой кошель, пытался протестовать, но не особо рьяно — здесь так принято: кому «повезло» столкнуться в пути с поломкой, тот и платит за «запчасти». Мы все равно застряли: мастер не успевал с починкой.

На следующий день я проснулась рано — сон разбудил. Монах-наставник собирал детей на утреннюю медитацию. Те, сонные, стояли, покачиваясь и прикрывая глаза.

Сонтэн кутался в свой плащ, дрожал, но тоже вышел из фургона. Мы разговорились. Мой рассказ о танце молочноволосой эльфийки и узорах на ее коже заставили старого учителя всерьез задуматься. Поверил ли он, что я действительно видела искры, не знаю, но в конце нашего разговора Сонтэн вдруг предложил мне взять у него несколько уроков магического видения. Я не стала рассказывать учителю о своем сне, страшном, просто кошмарном, таком пугающем, что подскочив посреди ночи с криком, я разбудила Лим и Малью. В моем сне Кэльрэдин разговаривал с зомби, тем самым троллем, что напал на дом Бадыновых.

С Кэльрэдином все было… сложно. От прежней романтики, розовым флером укрывавшей мои сновидения и, признаюсь честно, оживлявшей мою монотонную жизнь в мире родном, в нынешней жизни не осталось и следа. Сны изменились, скрытое проявилось. Мир был другим, мой приятный зеленоглазый собеседник с крыши южного города оказался тайным черным магом. Я боялась Властелина эльфов. Но еще больше меня пугало то, что Кэльрэдин знал нечто, чего не знала я.

Альд меня сторонился, вид у него был задумчивый. Лим была очень грустна, она снова подурнела, утром со стоном растирала отекшие лодыжки и запястья, долго приходила в себя и частенько отбегала к нужнику. Я подозревала, что девушка беременна. Но наши отношения не были настолько дружественными, чтобы спросить ее напрямую. Мне почему-то казалось, что любопытство в таком вопросе она не одобрит. Как я успела заметить, люди здесь не слишком уважали беременность. Вслед будущим матерям часто неслись насмешки: «брюхатая», «с икрой», «пузырь». Вряд ли наша Лим умеет огрызаться так, как жена крестьянина из впередиидущей телеги.

Сонтэн, наверное, знал о беременности подопечной. Даже в своем нездоровом состоянии он пытался помогать Лим. Я тоже не давала ей лишний раз поднять ведро с водой или встать слишком близко к жаровне. Но самым полезным для Лим стал Михо. Он постепенно заменил девушку в нашем поварском тандеме: таскал воду и дрова для готовки, разжигал жаровни, мыл котелок, а главное — замечательно готовил. Даже любитель вкусно поесть почтенный Узикэль оценил его талант. Я вообще заметила в файнодере изменения к лучшему. Он меньше ругался с эльфами, иногда снисходил до беседы за ужином и даже признал нашу компанию самой приличной во всем обозе. Присутствие мага, придворных кавалеров и «богатой наследницы восточных контрабандистов» примиряло его с нашим разношерстным обществом.

Потянулись долгие дни. Шли дожди. Магия не справлялась с расползающимся трактом, телеги двигались медленно, маги выбивались из сил. Мы много спали и ели, запасы убывали с пугающей быстротой. До Тунницы на пути попалось несколько крупных поселков. Мне и Михо удалось выторговать немного крупы и соленого мяса — в ход опять пошли специи, в эти сложные времена каждый селянин считал необходимым иметь небольшой запас пряностей.

Скука действовала на всех. Мои попутчики медленно погружались в летаргию. Даже Михо впал в уныние. Избалованные его кулинарными способностями, мы стали замечать, что молодой человек делает над собой усилие, чтобы заняться готовкой на остановках. И не удивительно — сколько он не бился, чтобы разнообразить рацион из круп, сырной соломки и жесткого, как подошва, сушеного и вяленого мяса, блюда получались сытными, но невкусными.

Сонтэн пытался показать мне искры. Следуя его указаниям, я часами вглядывалась в окружающее пространство. Но то ли погода была слишком пасмурной, без единого лучика солнца и луны, то ли никакого таланта к магии у меня не было. Я сама уже склонялась к тому, что искры на теле Диноры могли привидеться: отблески пламени костра отразились, белые волосы прилипли к влажной коже, и все такое. Но я старалась. Когда-то мне нравилось рассматривать объемные картинки в специальных альбомах. Смотришь и видишь только мешанину точек и пятен. И вдруг происходит волшебство — картинка расслаивается, из нее проступают скачущие кони или деревья в цвету. Что-то подобное мне предлагалось сделать сейчас. В воздухе на расстоянии двух-трех метров следовало увидеть острые искорки, вращающиеся и сливающиеся в серые и серебристо-белые пятна. Сонтэн указывал мне на их скопления, но я видела лишь сучки на досках на стенах повозки.

Обозные маги, чувствуя эманации магии, несколько раз подходили к нашей телеге, но Сонтэн выдавал меня за свою ученицу, туповатую девицу, желающую кровь из носу овладеть волшебством. Маги сочувственно кивали коллеге и отходили.

Альд продолжал меня избегать. Эгенд, напротив, сделался более общительным, иногда даже снисходил до бесед над миской каши. На остановках я замечала, как берет его на измор танцовщица Динора. На одной из стоянок в ход пошли полузапрещенные приемы, типа неожиданного поцелуя в кустах, после которого совершенно неизменившийся в лице эльф сжал пальчики эльфийки в своих ладонях, снял их со своих плеч, поклонился со словами сожаления и ушел в повозку. Нет, я не подглядывала. Просто Огунд и несколько малышей предложили сыграть с ними в прятки.

Не привиделись. Теперь я была уверена, что мне не привиделись белые искры! После ухода Эгенда с поляны я пополнила свой словарный запас на два очень грязных ругательства на атче. Но на этом дело не кончилось. Динора застыла, глядя вслед эльфу. Я старалась не шевелиться, потому как не знала, насколько чувствительны острые эльфийские ушки.

Эльфийка сдавленно выругалась. Потом опустила голову и стояла, словно размышляя. Что-то привлекло ее внимание на краю поляны. Со сдавленным смешком Динора наклонилась и сорвала несколько пожухлых травинок. Поднеся стебельки к лицу, она втянула их запах затрепетавшими ноздрями. Если завитки белых искр, обвивающие ее руки во время танца, были прекрасны, то зазмеившиеся по лицу от носа ко лбу и подбородку черные нити выглядели просто ужасающе. Динора ушла с поляны, унося с собой сорванную траву. Кажется, я стала свидетелем чего-то магически плохого.

Скрепя сердце, я решила поговорить с Альдом. Позже я не раз с ехидством вспоминала о том, как надменный эльф послал меня подальше, не дав сказать и двух слов. Выслушай он мой рассказ тогда, все, возможно, пошло бы по-другому. Однако он меня просто послал.

Я решила прогуляться по окрестностям. Впереди меня семенила стайка детей из монастыря. Огунд с деловым видом остановился, смачно сплюнул и сказал: