— … и уж с черными колдунами точно не якшаемся. Откуда ты?

— Я же сказала, издалека. Из далекой-далекой земли.

— Из-за Океана? Из Земель Драконов? Ты на них не похожа. На драконов.

— Я… из-за другого Океана. Из земель… Центрального Чернозема… Черных Земель.

— Не слышал о таких, — лицо мальчика вытянулось. — Но звучит… нехорошо. Черные Земли. Плохо звучит.

— Нормально звучит, — пробормотала я, когда мы двинулись дальше. — Просто люд у нас там суровый. А вообще, я в гостях была. У Тонких Озер.

— Мой монастырь недалеко от Тонких Озер, просто наш наставник решил, что мы сможем переждать войну в старом святилище в лесу. У нас когда-то был договор с нечистью, чтобы охотиться и собирать грибы, ягоды и коренья. Но когда мы вошли в лес, нечисть не слишком дружелюбно нас встретила, пришлось бродить по тропам от села к селу, на тропы-то лесной народец не выходят. Потом наставник решился все-таки сходить к святилищу, да вернулся ни с чем — храм весь засыпан листвой и ветками, а землянки взрыты корнями. От чего-то эари разгневались и намели мусора, а дубы дриад разметали все постройки. Раньше такого никогда не случалось. Монахи всегда дружили с нечистью. Мы испугались. Хорошо, что маги взяли нас в обоз, не все хорошо относятся к нашей вере.

— А в чем ваша вера?

— Мы верим, что внутри каждого человека есть Источник искр, и не нужно искать искры вокруг, достаточно заглянуть в себя. И что эти искры не чисто белые или серые, а имеют много цветов, которые сливаются в один, яркий, как солнце. Это называется Семицветье.

— Тебе не нравилось в монастыре? Почему ты сбежал?

Огунд пожевал губами:

— Я не против монастыря. Мне там нравится. Моя мама принадлежала к религии Семицветья, но я уверен, что монаха из меня не получится, и откровений мне никаких не будет. Я и раньше сбегал, потому что… потому что бессмысленно все это! Не хочу часами медитировать на камнях под солнцем, луной, в дождь и жару. Ну кем я стану после ученья? Хорошо, если возьмут писарем куда-нибудь в Дом Старейшин.

— А родня?

— Родня, — Огунд тяжко вздохнул и остановился. — Вот, мы пришли. Вон она, моя родня.

В рощице у широкого моста через реку собрались клариконы. Их обоз состоял из шести телег. Маг, высокий пожилой полукровка с эльфийскими ушами, но орочьей шеей, готовил Нити, напевая под нос веселую песенку. Судя по всему, он был рад убраться из города даже во главе такого громоздкого и наверняка сложного в управлении каравана. Семья моего нового знакомого, мужчина с хитроватым лицом, женщина и ребенок, чуть помладше Огунда, погрузилась на одну из телег. В ней бок о бок уже сидели дюжины две клариконов. На втором этаже пищали дети, плетеная крыша ходила ходуном. Возле телег стояло несколько пожилых коротышек. Щупленькие и маленькие, они казались мне бородатыми детьми. Клариконы негромко переговаривались. На меня никто не обращал внимания. Я были лишь «хуми», «человечкой», одной из тех, от которых мелкие расы не ждали ничего интересного или нового. И я, кажется, поняла, что у них там за Гильдия. Клариконы, в том числе и дядя Огунда, стаскивали к обозу тюки с добром, хвастаясь тем, что добыли много чего полезного у глупых эльфов. Клариконы были воришками.

Огунд отошел от меня, поговорил с дядей и тетей, отдал им деньги. Похоже, никто не собирался брать мальчика с собой. Он покрутился подле стариков и вернулся с донельзя расстроенным озабоченным лицом.

— Мест в обозе нет. Весь квартал клариконов покидает город. Старейшины гильдии толкуют о черном колдовстве. Говорят, в некоторых местах эари вывели на тропы Хозяев леса, и те прорвали Плетения, охраняющие тропы. Плохо, если так.

— Вернемся, — сказала я. — Надеюсь, в нашем обозе все уже предупреждены об опасности.

— Нашему обозу нечисть не так страшна. У нас много эльфов, они хорошо плетут Нити, магов у нас три. И монах-наставник, он тоже в стороне не останется, если придется отбиваться, — Огунд печально посмотрел вслед обозу, переезжающему реку. — Надеюсь, с ними все будет хорошо.

— Конечно, — уверенность в моем голосе прозвучала притворно, бодрость — фальшиво.

«Что ты можешь знать, хуми?» — прочитала я в укоризненном взгляде юного кларикона.

Глава 9. В которой от Даши требуют ответы, которые она не может дать

Я успела только купить хлеба с тмином, когда Нить сжала мое запястье в первый раз. Так вот, как это работает! На втором сигнале мы были уже возле обоза, бежали изо всех сил.

Тележные маги были предупреждены. Телеги катились без остановок, настолько быстро, насколько позволяли их громоздкие конструкции. В пути никто не покидал платформ; чтобы не отстать от них, нужно было бы бежать. За обозом следовали несколько лошадей да собаки, остальной скот был продан в Пельтреннате. Следующую ночь мы провели на станции. Большинство пассажиров, уставших от дороги и монотонности, высыпало из телег. Мы с Лим вывели под руки ослабевшего Сонтэна. Учитель опустился на одну из сбитых из грубых досок лавку и с наслаждением вдохнул свежего ночного воздуха, пахнущего прелыми листьями и хвоей. Присев рядом, я принялась оглядываться.

Станция представляла собой отрезок тракта, расширенный до небольшой площади с несколькими постройками. По периметру были натянуты Плетения из толстых веревок. Даже мне было понятно, что ночью за веревки не стоило выходить ни под каким предлогом. В низком деревянном здании можно было заночевать, люди часто ждали в нем попутный обоз. Сонтэн сказал, что до нынешней войны, телеги ходили здесь по нескольку раз за день. Тут же, при станции, жил «дежурный» мастер Плетений. (Пока мы с магом разговаривали, он как раз вышел из своего домика, чтобы проверить колеса, веревки и узлы). В крошечной лавке можно было прикупить самоцветы и дрова для готовки, а также заказать телегу (где-то неподалеку находилось крупное селение ремесленников). Сонтэн объяснил, что многие стареющие маги с угасающими магическими способностями становились тележных дел мастерами и изготовленные ими телеги считались самыми лучшими. Помолчав, учитель нехотя признался, что уже попробовал себя в этом деле, и хотя «карьера» тележного мастера не слишком его привлекала, успел добиться некоторых успехов. Собственно, письмо Кессы с просьбой наведаться в ее домик у Тонких Озер застало его как раз за изготовлением очередной платформы. Я сказала, что хорошо иметь среди попутчиков тележного мастера. Учитель с усмешкой согласился.

Со всех концов поляны потянуло вкусными запахами. Семьи готовили ужин на специальных жаровнях, расставленных подальше от деревьев. Мы дождались, пока не освободится одна из жаровен, и поставили на огонь наш котелок. Перед этим Михо и близнецы, не сговариваясь, передали мне и Лим свои запасы. Ревизия съестного показала, что наша компания обеспечена примерно на неделю. Но потом, даже если экономить, придется где-то добывать продукты. Мы рассчитывали подкупить кое-что в селах по пути, куда еще не докатилась война, но впереди войны шли беженцы, и еда становилась главной ценностью. Я переложила все специи в свой рюкзак и носила его с собой. Меньше всего из своих спутников я доверяла файнодеру. Эгенд и Альд казались слишком высокомерными для грабежа, Михо слишком простодушным, а Лим… с Лим все было непонятно. Узикэль с некоторой алчностью поглядывал в сторону моих богатств. Он уже несколько раз намекал, что купит у меня все специи, разумеется, по «оптовой» цене, заставившей меня рассмеяться. На втором предложении цены выросли, на третьем я просто послала файнодэра подальше. Тот, кажется, вовсе не обиделся, наверное, привык.

Мы сварили суп с крупой и копченостями и с аппетитом поели. Во время ужина я несколько раз видела Огунда в компании других ребятишек. Монастырские воспитанники веселились, бегая между лавками. Мне удалось сунуть юному кларикону несколько лепешек с тмином. Мальчик удивился, но принял угощение. Огунд поделил хлеб между своими приятелями. Дети ели жадно, вряд ли их хорошо кормили в их телеге, сам наставник выглядел болезненно худощавым человеком.