Эгенд бросил на брата яростный взгляд, и тот, изобразив целую пантомиму с зашиванием рта, замолчал.

— Мы едем к Мшистым Горам, — отрывисто сообщил Эгенд. — Если кто-то предложит поделить с нами расходы на телегу, мы с радостью согласимся.

— Вот удача, — сказал Сонтэн. — До границы с Тапудэном мы можем ехать все вместе.

— Я не буду делать крюк, чтобы ловить свиней, — раздраженно заявил Узикэль.

Михо понурился. Разговоры стихли. Все хотели спать, и я достала из кладовой пару перин и теплых одеял. Сонтэн обошелся собственным одеялом и плащом на меху. Одна перина досталась братьям. Михо и Узикэлю пришлось улечься рядышком. Файнодэр рвал и метал, Михо тихо отчаивался. В конце концов, все вышло очень даже неплохо — толщина свиновода компенсировалась худобой торговца. Лим устроилась на кровати Кессы, а я на своем обычном месте. Засыпая, я с грустью оглядела комнату, залитую уже привычным мне лунным светом. Как печально покидать обжитое местечко. Никогда не любила путешествовать, мне дороги мои привычки, монотонность дней и стабильность. Но что-то в этом странном мире волновало меня, словно предчувствие любви, несмотря на призрачную угрозу со стороны неизвестного Зла. Я боялась признаться себе, что надежда может исчезнуть после встречи с первой же бедой. Присутствие магии в этом мире не отменяет смерть, боль, предательство и прочие опасности. Но впервые за несколько месяцев я засыпала без тревоги. Перед моими глазами стояли доброе лицо мага, милое личико Лим, круглая физиономия Михо, изумительно красивые лица эльфов… и на редкость противная рожа файнодэра.

Глава 6. В которой Даша знакомится с местным общественным транспортом и даже приобретает средство передвижения

Несколько дней мои гости отдыхали, перестирывали одежду, отъедались и отсыпались. Михо порывался вернуться домой за любимицей свинкой, но мы убедили его остаться и подождать нас — прогулка в одиночестве в лесах вокруг Тонких Озер, даже в отзвуках эльфийских барабанов, даже с выклянченным мной шебо, могла стать опасной. Лим помогала мне с готовкой. Отдохнувшая, она оказалась очень хорошенькой: пухленькой, зеленоглазой, с длинными светлыми волосами. Что-то в ней меня настораживало, но я никак не могла понять, что именно.

Эгенд тосковал. Он извлек из чехла инструмент, похожий на мандолину, и сидел во дворе под последними теплыми лучами летнего солнца, лениво перебирая струны. Звуки, издаваемые его инструментом, трудно было назвать музыкой, но и неприятными они не были. Меня удивляло, как у эльфа получалось изливать на нас свою хандру даже без слов, лишь через мелодичное бренчание. Лим завороженно слушала рваную, тоскливую мелодию челлы. Альд спал. Потом ел. Потом спал.

Почтенный файнодэр приводил в порядок свою бухгалтерию, наверное, хотел как следует отчитаться по доходам и расходам перед потенциальной супругой. Весь пол у очага был засыпан свитками. Я с интересом рассмотрела один — бумага была хорошей, но грубоватой. То ли от скуки, то ли из желания отвлечься от нудной работы, Узикэль уселся поудобнее и принялся посвящать меня в тонкости изготовления бумаги. Мой интерес не был отвлеченным. Единственным способом сохранить воспоминания о путешествии в ином мире (я была абсолютно уверена, что обязательно вернусь домой) было ведение дневника. Располагала я всего двумя блокнотами, чистым листам в которых рано или поздно придет конец. Выяснилось, что бумага изготавливалась из ветоши, стоила довольно дорого, в зависимости от качества, но был еще пергамент из телячьей кожи, к которому почтенный файнодэр благоволил больше, чем к беленым листам. Я спросила, почему. Узикэль в очередной раз обозвал меня тоцки и объяснил, что в волокна бумаги легко вплетается Нить из крошечных узелков. Хорошо, если кто-то из мастеров просто захочет привлечь покупателей простенькой магией, а если конкуренты возжаждут отнять у бедного торговца удачу? Я спросила, что будет, если изготовить, к примеру, закладку для книги с вплетенными в волокна кусочками корицы или шафрана. Нейтрализует ли это вредную магию? Узикэль задумался, уставился на меня затуманенным взором и больше не реагировал на многочисленные вопросы. А мне так хотелось узнать, как обстоит дело с заколдовыванием одежды. Ведь ткань тоже состоит из нитей и узелков.

Мы вышли на рассвете. Я оставила на столе две записки: одну на скверном атче, для Кессы, другую на русском, для Бадыновых, на случай если орки откроют Портал.

Узикэль поворчал, но пошел с нами. Я опасалась, что разболятся ноги или дыхание подведет после отравления тролльим порошком, но Сонтэн, вставший во главе цепочки, приспособил шаг так, что ни слабая я, ни упитанный Михо, ни Лим в ее длинных юбках, ни мелко семенящий Узикэль не чувствовали никаких неудобств. Эгенд немного сетовал на нашу неспешность, но Альду прогулка явно нравилась. Он иногда углублялся в лес, чтобы сорвать ягодку или сбить съедобную шишку, ничуть не страшась нечисти, а однажды мне показалось, что рядом с ним идет высокая девица с волосами цвета осенних листьев. Альд и девица зашли за дерево, эльф вышел, а девушка пропала из виду. Я поморгала, а Альд, заметив мой взгляд, как всегда мне подмигнул.

Вскоре после полудня мы подошли к деревне Михо. Никто не усомнился бы в принадлежности ее жителей к славной профессии свиноводов — характерный дух пропитал все окрестности. Село словно вымерло. Дома стояли пустыми, окна были заколочены, двери кривились дугами увесистых замков. Михо попросил нас подождать его у двух колодцев на площади перед домом старосты (самым большим в селе) и умчался прочь. Его не было долго. Мы расположились на ступеньках под увешанной здоровенным замком дверью. Узикэль успел надоесть своими причитаниями, я слезла с сумки, на которой удобно полулежала, вытянув уставшие ноги, и отправилась на экскурсию. Осматривать, собственно говоря, было нечего. Дома были самыми обычными, из грубых досок или переплетенных прутьев, обмазанных сверху глиной. Деревня, впрочем, производила приятное впечатление, напомнив мне о музее под открытым небом, в который мы ездили с моими ребятами на экскурсию. (Работники музея выращивали ячмень и ходили в чепцах и штанах с гульфиками на веревочках — моим пятиклассникам все очень понравилось, особенно штаны). Домишки были побелены, а клочки земли перед окнами радовали глаз — там цвели сиреневым какие-то колючие кустики.

Проходя мимо колодцев, я заглянула в один из них и решила набрать воды, чтобы умыться и наполнить одолженную у Кессы флягу. Только потянулась к вороту, меня схватили за руку.

— Не стоит, — сказал Эгенд, — если не хочешь получить струю в нос или быть утащенной на дно.

— Почему? — испуганно пролепетала я.

— Лананы, — коротко бросил эльф. — У жителей села с ними договоренность. А мы чужаки. Подожди Михо, если хочешь пить.

— Что все так сложно-то? — пробормотала я, отступая подальше от колодца.

О лананах я знала. Они были зарисованы в блокноте под пометкой: «Жители колодцев. Человекоподобны. Сотрудничают: очищают колодцы, следят за уровнем воды. Могут каким-то образом перемещаться в толще грунта. Шаловливы и капризны».

Я только теперь разглядела развешанные на окнах и дверях домов ремешки-плетения. Колодцы так вообще были обтянуты веревками с вплетенными в узлы камушками и поленьями. Поленья отличались друг от друга: были тонкими, толстыми, из разной древесины, с корой и без, многие покрывал выжженный узор, другие были грубо окрашены в охру, красный, синий и зеленый. Мне никогда не разобраться во всех этих магических тонкостях. Не буду даже и пытаться.

Михо, наконец, появился. Он сиял от счастья и задыхался от восторга — из-за пазухи парня торчала симпатичный свиной пяточек.

— Я же говорил! — закричал Михо, подбегая к нам и победно глядя на Узикэля. — Малья — самая умная свинка на свете! Она спряталась за поленницу. Как она мне обрадовалась, вы бы видели!