— Ну, во-первых, всем не поможешь, а, во-вторых, не все готовы принять помощь, — я лишь непонимающе нахмурилась, — тот, кто хотел, нашел наше поселение. Понятное дело, в основном, местные жители оказались выращенными. Те, у кого было желание, отправился в поселение. А те, кто был против повстанцев или не захотел жить в поселении, остались здесь. Насильно мил не будешь.

— Были и такие?

— А как же. Помнится один из наших отрядов приходил сюда через полгода, как разнесли Лагерь. Наших противников здесь было на порядок больше чем почитателей, ребята ели ноги унесли. Резон в их поведении, конечно, есть, но в итоге этих рьяных поборников Общества, оно не облагодетельствовало. Я вообще иногда задумываюсь, а какой смысл в его существовании, в его правилах. Ради кого все эти неестественные отборы? Зачем создавать одноразовых людей? Ведь выращенные после кризисных ситуаций чаще всего перестают быть полноценной личностью.

— Может это какой-то странный эксперимент?

— Понять бы, в чём его смысл. Иногда мне наши комитеты по управлению Обществом напоминают заигравшихся мальчишек. Как будто мы для них пешки на огромной игральной доске и они, не задумываясь, сметают нас, когда им надоедает с нами играться. С одной стороны я понимаю, что в большей отлаженной махине проще заменить деталь, чем чинить сломанный винтик, но ведь Общество это не машина, это люди, живые люди, со своими мечтами и горестями, их нельзя выкидывать как винтик, но и винтики нельзя делать из бумаги…

Он замолчал, глядя на мерцающие алмазы звёзд, усыпавшие небо, а я смотрела на него. Сколько горечи было в том тоне, которым он это говорил, сколько боли. Кого ты не смог спасти Ли? В который раз задавалась я этим вопросом. Но ответ на него я не скоро получу. Друг умел хранить тайны, а свои особенно.

28

«День клонился к вечеру, делать было нечего», пелось в одной из песенок моего детства. Давно я так сильно не страдала от безделья, как сегодня. Решив, что выходить со свалки лишний раз не стоит, дабы не попадаться людям на глаза, мы целый день просидели на одном месте. Точнее говоря у нас, конечно, случились короткие тренировки, чтобы размяться, да и вообще неплохо было утроить организму роздых, давненько такой уймы свободного времени ни у кого не находилось. Ли погонял меня, а когда я собралась заняться Кондратом, отправил отдыхать, мотивировав это тем, что он, как молодая овчарка, сначала покалечит, а потом думать начнёт. Подозреваю, что этим он объявил полный мораторий на наши с Малышом занятия.

К вечеру я и вовсе не знала, куда себя приткнуть и, покрутившись на лежанке, в итоге, решила пройтись, хотя бы по свалке. Умею я выбирать время, всегда это знала, не успела я пройти и десятка метров как, словно из-под земли передо мной выросли три дюжих молодца. Они явно не были коренными жителями городка, судя по сытым физиономиям, размаху плечей и армейской форме.

— Куда торопимся, милашка? — поинтересовался один из них.

Я сощурилась, что-то не так было с формой. Она была немного другого оттенка и чего-то не хватало, я, не обращая внимания на то, что они медленно подступают ко мне, всё ближе, пыталась понять, чего же не так. Ладонь в кармане привычно обхватила рукоятку перочинного ножа, днём я нарезала вяленое мясо и отцепила его вместе с чехлом от ремня, да поленившись крепить обратно, сунула в свои бездонные карманы.

— Откуда ты такая? — спросил другой, — ваших-то всех повывели. Или просто нашла подходящую одёжу? — он скользнул глазами по моему выпирающему животу, дочка не преминула возмутиться такой наглостью и пихнулась.

— Да она онемела, от счастья, — мерзко улыбнулся третий, — давненько тут не бывало такой сочной женщины, а то всё суповые наборы, — он подошел уже так близко, что смог провести пальцами по моей щеке, — с такой синяков не заработаешь, — от его плотоядной ухмылки меня передёрнуло. Пожалуй, хватит заниматься разглядыванием. Посмотрю потом, когда сложу их штабелями.

Краем уха уловив шорох, я прислушалась. Или мне кажется или поблизости Ли. А коль так, пора поразмяться. Моё лицо исказил звериный оскал секундной ярости и я, выхватывая широким размахом нож, из кармана, резанула по горлу стоявшего справа, хорошо резанула, он с булькающим звуком тут же начал заваливаться назад, наблюдать за траекторией его падения я не стала и в тот же момент выбросила ногу влево. Удар второму противнику пришелся пяткой в пах, в моём состоянии ноги не позадираешь, трудновато, а то могла б и в грудину зарядить. Третий в шоке попятился, «да, не солдат», промелькнуло в голове: «те не боятся», но в мои планы не входило его отпускать и я со всей силы двинула ему кулаком в переноситцу, от чего противник качнулся и осел на землю, совсем нежный оказался, я на пару ударов рассчитывала. Увидев скрючившегося, державшегося за пах, подвывающего второго нападавшего, присела рядом с ним, он дернутся, не успел, как и ему, я перерезала горло. Последнего решила оставить, расспросить, узнать кто они, да и вообще обстановку в мире, может, расскажет, а то совсем я далека стала от новостей.

К моему удивлению всё это я проделала играючи и совершенно спокойно. Не было страха перед ним, не было опасений, что покалечат или убьют, даже злости как таковой особой не было. Странно. Раньше когда дралась или шла в бой, были и страх и ярость и злость, сейчас это получилась не драка, а… работа какая-то. Примерно с теми же эмоциями я еду в хлеву, на ферме, скотине задавала. Из размышлений меня вырвал Ли:

— Наигралась? И кой чёрт тебя гулять потянуло, — говорил он спокойно, без эмоционально.

— Ли у тебя это тоже так? — отвлечься от осознания нового состояния я не могла.

— Что так? И как так? — хмыкая, осматривал жертв моего буйства друг, — этого, почему оставила? — спросил он, пощупав пульс у того который валялся без сознания.

— Надоели вы мне, нового собеседника хочу, — фыркнула я, — Ли, ты тоже не нервничаешь когда дерёшься, холодный расчёт и спокойная голова? Будто повседневные обязанности исполняешь?

— Ну, в принципе да. Адреналин есть, больше или меньше, это по ситуации, но не литрами как по началу. Военный это ведь тоже работа, профессия и мы, наверное, к ней привыкли… как подумаешь, страшно становится — мы привыкли убивать, для нас это простое дело, как ботинки почистить, — он протяжно вздохнул, схватил третьего поверженного, под белы рученьки и поволок к палатке.

Как же переполошились Кара с Кондратом, когда мы припёрли «добычу», а как переполошилась «добыча» когда пришла в себя и поняла, что связана. Ух! На лицо мужика смотреть стало смешно: глаза сначала забегали, потом рот искривился и дёрнулся, будто он собирается сейчас зарыдать, а потом и вовсе жалобно вытянулось.

— Ну, здравствуй, дружочек, помнится ты хотел углыбить наше общение, — хихикнула я, — так давай ушлыбим, можем даже расширить. Кто ты и как тебя зовут? — сменила я тон с шуточного на серьёзный.

— Ааа…ээ… — промямлил наш новоявленный «друг»

— Поподробнее, пожалуйста, — лицо Ли не предвещало ничего хорошего.

— Микаэль, — наконец собрался с мыслями мужик

— Очень хорошо Микаэль, откуда ты? Чем промышляешь? — елейным голос продолжила я допрос.

— Так я…это…на заводе…я… вот…

— Очень связно! Повторяю вопросы: откуда ты и кем трудишься на благо Общества.

— Так…это…охранник! — воскликнул пленный от радости, что, наконец, смог вспомнить свою профессию.

— Где ты живёшь? — чуть ли не по слогам спросила.

— Так тут, — вытаращил он на меня глаза.

— На свалке?

— Да нет, в городе, — похоже, он, наконец, совладал с собой, или решил, что ему ничего не сделают, уж не знаю.

— Для каких целей пришел на свалку?

— эээ…ммм… — ненадолго хватило его храбрости.

Пока я сидела и прикидывала, как бы вытянуть из него связные ответы, Ли решил, что помогут превентивные меры и, ничтоже сумняшись, заехал ему в челюсть, не сильно, но голова опрашиваемого мотнулась в сторону и он жалобно заскулил.

— Я бы настоятельно рекомендовал тебе чётко отвечать на наши вопросы. Мне надоело переспрашивать тебя по сто раз. Это понятно? — замахиваясь для второго удара, спросил друг, но опустил руку получив в ответ серию судорожных кивков, — зачем ты сюда пришел?