— Господи.

Не думая, Скотт наклонился и вытащил Райлана из груды детей, потом поднял его на ноги и обнял.

Райлан вцепился в него, и у Скотта защемило сердце от того, как он дрожал.

— Тише, Рай. Тише.

Он пропустил пальцы одной руки сквозь нелепые сиреневые волосы Райлана и уложил его голову себе на плечо. Ворот его футболки смочили горячие слезы.

— Его нет всего лишь неделю, Скотт. Всего лишь неделю.

Скотт знал, что никакими словами тут не поможешь, и потому просто держал его, не мешая выплакивать разочарование и боль за отца. Наконец Райлан отодвинулся и резкими, дергаными движениями вытер лицо.

— Мне сказать ему? И разрушить его иллюзии о ней и о том, что мы семья?

— Что случилось? — Скотт взял его за руку и потянул к себе на кровать. Райлан, сгорбившись, тяжело опустился на ее край.

— Она пошла в город. — Его голос был хриплым от слез. — По каким-то делам. Попросила меня накормить детей ужином и уложить Кару спать.

Скотт ощутил, как его губы начинают сжиматься.

— Я был совершенно не против, честное слово. Мне нравятся малыши. Я сделал им макароны с сыром, и мы поиграли на улице, пока не стемнело. Потом я уложил Кару, и мальчики захотели посмотреть телевизор.

Голос Райлана загустел от эмоций, и Скотт положил ему на шею ладонь и стал потирать ее пальцем.

— Немного погодя домой вернулась она… вместе с ним, и господи, мне сразу стало понятно, что она в стельку. — Скотт молчал. Только кружил большим пальцем, успокаивая его, и Райлан через силу продолжил: — Я слышал, как они ругаются во дворе. Она орала на него, а он называл ее сукой.

Скотт печально вздохнул.

— Я знаю эту историю наизусть. Ты испугался, захотел вызвать копов, но не успел, потому что они уже завалились к ней в спальню и начали трахаться. Из раза в раз одно и тоже дерьмо. Меняются только мужчины.

По щеке Райлана скатилась слеза.

— Я думал, он ударит ее. Так он был зол. Она за что-то издевалась над ним, а потом они — раз — и перешли в ее спальню и началось вот это вот все.

Спинка кровати в соседней комнате билась о стену так сильно, что деревянная перегородка тряслась. Крики Хизер переросли в мелодраматичные завывания. Мужчина хрипел и сипел, как свинья.

Райлан зажмурился, и слезы по его щекам заструились быстрее.

— Дети пробрались сюда, сказали, что им не нравятся крики и шум. Я разрешил им посидеть у меня, а потом они здесь и заснули.

— Черт. — Скотт погладил его по спине. — Рай, мне так жаль.

— Ты знал, что так будет, — заикаясь, проговорил Райлан. — Ты предупреждал меня.

Скотт мягко приподнял лицо Райлана за подбородок, чтобы тот посмотрел на него.

— Ты не виноват в том, что она такая, — прошептал он. — Не смей брать ответственность на себя.

— Но Скотт, — простонал Райлан, — а как же мой папа?

Скотт отпустил его и, сев на корточки перед ним, положил руки ему на колени.

— Послушай, ты ребенок, а не семейный психолог. Тебе их ситуацию не разрулить. Вдруг ты расскажешь ему, и случится что-то плохое?

Скотт увидел, как горло Райлана дернулось, когда тот сглотнул.

— Он так тяжело переживал уход мамы. Помнишь те фотографии? Это… даже пугало.

— Вдруг у него опять начнется депрессия? — спросил Скотт. — Или он взбесится, изобьет ее, и его посадят в тюрьму? Или она двинется головой и прирежет его? Тут ведь не угадаешь, что будет. Ее раньше и били, и ломали ей нос. А однажды она расколотила тарелку о голову одного мужика, и ему пришлось наложить двадцать швов.

Райлан судорожно выдохнул.

— Боже мой.

— Ты же сам говорил, их брак — это только их дело, а не твое. И не мое. Мы должны заботиться о себе, и, как по мне, это значит не вмешиваться.

— Но ведь когда-нибудь он все равно узнает, — несчастно проговорил Райлан.

— Это тоже будет их личной проблемой, — мягко ответил Скотт. — Пусть потом сами и решают ее. Мы за их ошибки расплачиваться не должны, поэтому, как бы там ни было, не говори ему. Пусть все идет своим чередом.

— Господи. Как я буду смотреть ему в лицо, когда он приедет? И Хизер ведь поймет, что я знаю?

Скотт коротко сжал его ноги и, оттолкнувшись от пола, снова сел рядом с ним на кровать.

— Если поймет, то наверняка станет лить слезы и умолять, чтобы ты не рассказывал. Пообещает, что этого никогда больше не повторится. Придумает тьму отговорок.

Шум за стеной, хвала небесам, наконец-то затих, и он взял Райлана за плечо.

— Давай, пока еще можно, поспим. Разберемся со всем этим завтра.

Райлан устало кивнул. Потом взглянул на матрас, где вповалку лежали дети.

— Жалко тревожить их, когда они только недавно заснули. Они так испугались.

Скотт посмотрел на своих сводных братьев. На их нескладные руки и ноги, на лица со следами высохших слез. Будь ты проклята, Хизер, подумал он яростно. Чтоб ты, сука, сгорела в аду.

Но сказал он другое:

— Пускай спят. А ты ложись здесь.

Они сходили по очереди умыться, после чего улеглись на узкой кровати — плечо к плечу, голова к голове. Райлан протиснул между их телами ладонь. Нашел руку Скотта, пропустил сквозь его пальцы свои и крепко их сжал.

— Спасибо тебе. За то, что был рядом и… и разрешил…

Скотт ответно пожал его пальцы.

— Да ладно. Мы вроде как нужны друг другу, угу?

Райлан лег на бок лицом к нему и, положив поперек груди Скотта руку, притянул его ближе к себе.

— Да. Нужны. — И на этом забылся измученным сном.

***

Когда несколькими часами позже Райлан проснулся, сквозь окошко струились солнечные лучи. Его левая рука затекла. Он осторожно потянул ее на себя, поморщившись, когда ее закололо от плеча до запястья, но она прочно попала в ловушку. Он вспомнил, что, засыпая, закинул руку Скотту на грудь. Ночью тот, видимо, перевернулся и утянул ее за собой, зажав под неудобным углом.

Чтобы уменьшить давление на руку, он придвинулся к Скотту вплотную и закусил от боли губу, ощутив, как в нее возвращается кровь. Когда рука отошла, он почувствовал, как под ладонью ровно и медленно стучит сердце Скотта. Его затылок пах миндалем и ванилью, и Райлан, не устояв, зарылся в его волосы носом и глубоко вдохнул их соблазнительный аромат.

Скотт, не просыпаясь, вздохнул и, подавшись назад, вжался в него. Он был таким теплым, таким крепким, большим, а его размеренное дыхание действовало на расшатанные нервы Райлана как успокаивающий бальзам. Из-за всех этих раздражителей Райлан стал твердым как камень. Он осторожно отодвинул от Скотта свой пах. Хотя в этот момент был готов отдать все что угодно за право потереться о его упругие ягодицы той частью своего тела, которая страстно жаждала прикосновения другого мужчины.

Он оживил в памяти их поцелуй во всех его мучительно-прекрасных деталях. Вспомнил, какими мягкими были губы Скотта и каким властным язык, как его щетина царапала щеки, как под ладонью напрягся сосок.

Райлан расправил на его груди пальцы. Не голой, как в тот памятный день, но прикрытой одной тонкой футболкой, которая пропускала жар его кожи. Райлан изнемогал от желания зажать футболку в кулак и задрать выше, чтобы обнажился живот и дорожка волос, которую Райлану безумно хотелось потрогать. Расчесать ее пальцами, насладиться жесткой текстурой, а потом скользнуть рукой вниз… Райлан подавил стон. Какими окажутся его волосы там — редкими или густыми? А его интимный запах… будет ли он мускусным или ванильно-миндальным?

Кончики его пальцев зудели от желания почувствовать, исследовать, ощупать его. Все тело превратилось в один жаркий, дрожащий сгусток влечения, а член стал таким твердым, что Райлан боялся взорваться, если хоть что-то коснется его.

С матраса у него за спиной послышался кашель, и его точно обухом ударило по голове. Он вспомнил первопричину, по которой попал в постель к Скотту — и его возбуждение мигом прошло.

Райлан перекатился на спину. Скотт, издав во сне протестующий звук, тоже перевернулся, и его рука упала Райлану на бедро. Райлан взглянул на детей на матрасе. Они еще спали, но уже начали шевелиться.