***

— Мордред, с трудом верится, что Джеймс так поступил с сыном, — Сириус все ещё не мог понять поступка друга.

— Жаль ты не видел скандала, который ему устроила Лили после того, как он решил, что наследником рода будет брат Гарольда, — фыркнул Ремус. — Хотя, если честно, что-то у Ричарда с наследием не совсем в порядке. Можете мне не верить, но мой волк испугался его.

— По нашей с Лили линии такого наследия быть не может, — покачала головой Петуния, изредка посматривая на черноволосого ребёнка, который стоял около мольберта и что-то пытался нарисовать. — Уже сейчас видно, что спустя несколько лет у Анри проявится наследие нашей семьи.

Петунья Дурсль, в девичестве Эванс, нынче же более известная как Гвендолин Колубрум, считалась чистокровной магглой, и только немногие были в курсе, что в жилах женщины течёт кровь позабытого и с давних времён считающегося вымершим рода Колубрум, родоначальником которого был никто иной как сам Салазар Слизерин.

— Я слышал, — задумчиво протянул Вернон, — в роду вашего друга оказалась одна не очень приятная гадость. Я не помню, как именно она называется, но аукнется она очень сильно. Лучший выход для мальчика — это любым способом заблокировать наследие, пока ещё есть на это время.

О, вы удивитесь, но, несмотря на принадлежность к магглам, муж Петуньи, Вернон, был одним из лучших специалистов в области магических исследований. Не обладая магическим даром, он, тем не менее, преподавал основы магии в местной школе для маленьких волшебников. По пальцам и с помощью рисунков, но дети делали просто невероятные успехи.

— Вряд ли Джеймс на это согласится, — пригубив бокал вина, покачал головой Северус. — Туни, а что за наследие у вас в роду?

— Сначала ответьте, что вы знаете о даре, известном как «Убивающие взглядом»? — попросила Петуния. Устремлённый в неё непонимающий взгляд был красноречивее всяких ненужных оправданий. — Все с вами понятно, ни черта вы не в курсе. Тогда вопрос другой. Почему во время Инквизиции магглы больше всего боялись тех, у кого были не просто зелёные глаза, а именно цвета заклятия смерти? — ответом было молчание. — Вы что, совсем историей не интересуетесь?

— Ну, в школе, кроме как про восстания гоблинов, мы на уроках ничего нового не узнавали, — ответил Ремус.

— Убивающие взглядом, или Басилевсы, как принято называть носителей дара, — стала рассказывать Петуния. — Это название прижилось из-за того, что сила дара сконцентрирована в глазах. Вхождение в наследие у носителей этого дара довольно специфическое, но это скорее из-за формы, в которой вынужден находиться носитель до тех пор, пока не возьмёт дар под полный контроль. В истории были случаи, когда носитель такого дара оказывался заперт в животной форме только потому, что не смог контролировать дар.

— Смею предложить, что форма у таких носителей — василиск, — задумчиво сказал Ремус.

— Ты прав, — кивнула Петуния, улыбаясь. Чего и следовало ожидать от оборотня. Память у них отменная, а значит Люпин уже где-то встречался с подобной информацией и не помедлил подтвердить мысли женщины:

— В архивах Отдела Тайн я как-то раз наткнулся на документ, где вкратце описывались люди, по неизвестным причинам превратившиеся в огромных змеев, да так и не сумевших снова стать людьми, и у всех без исключения были зелёные глаза. Там не было ни имён или каких-либо данных, указывающих на их личность, ни точного числа превратившихся, так что оставалось только гадать, шла речь об одном человеке или о тысяче.

— Анри нужно будет побыть в шкуре василиска, пока он не научится контролировать свои силы, — коротким кивком подтвердила женщина, тяжело вздыхая.

— Лили ведь тоже обладательница этого дара? — поинтересовался Северус.

— Да, но у неё дар спит, — ответил ему Вернон. — Мы не знаем, почему так сложилось, но этот дар активен только у мальчиков. Девочки наследуют спящий ген, я бы сказал.

— Надоело, — раздался недовольный голос ребёнка.

— Анри, что-то случилось? — Петуния озабоченно посмотрела на племянника.

— Не могу закончить рисунок, — печально вздохнул мальчик.

Сириус подошёл к мольберту и приложил руку к губам, в немом удивлением. На картине мальчика был нарисован королевский василиск, за спиной которого расположился чёрный дракон. Это была точная копия картины, которую он однажды видел в Малфой-мэноре, когда навещал свою кузину.

***

В это же время в Поттер-мэноре супруга Джеймса Поттера недовольно поджала губы. Её материнское сердце не подвело и на этот раз. Ричард, благодаря своему отцу, стал малолетним избалованным негодником. Устраивал капризы по любому поводу, и чуть что — бежал жаловаться отцу. Лили начала задумываться о разводе всё чаще и чаще, но каждый раз виноватое выражение лица Джеймса просило, вымаливало у неё прощение, и она сдавалась. Все же не зря она настояла на том, чтобы крестным Гарольда с её стороны стал Северус, а со стороны Джеймса — Сириус. Ремус от столь почётной миссии отказался. Что-то волк Луни почувствовал в Ричарде. Надо бы больше выяснить о роде Поттеров. Слишком хорошо она знала, что старые семьи имеют в своих родословных таких тараканов, от которых и волосы дыбом могут встать.

Вздохнув, Лили Поттер бросила печальный взгляд в сторону окна, откуда доносились голоса Джеймса и Ричарда, которые опять проводили свободное время на поле для квиддича.

— Надо бы Гарольда навестить, — вздохнула женщина. — Да и с ребятами стоит посоветоваться. Похоже, на этот раз развод все же состоится. Поттер получил то, что хотел, а именно — наследника для своего рода, — женщина тихо всхлипнула, и по щеке покатилась одинокая слеза. Как бы не хотелось казаться сильной, а этого мужчину она любила, но и подобного баловства простить не могла.

Наступило 31 июля 1987 года. В уважаемом семействе Колубрум готовились ко дню рождения их сына Анри. Сегодня младшему наследнику семьи исполнялось семь лет. Больше всего ребёнок ждал в этот день особенную гостью — леди Лилиан Поттер. Он знал, что она его мать, и если не боготворил, то любил однозначно. Она навещала его раз в несколько недель. Глядя на неё, Анри откладывал своё хобби в сторону и садился рядом, положив голову ей на колени.

Ирония судьбы — скажет кто-то, но материнская любовь к отданному в семью сестры сыну оказалась сильнее, чем к его брату. Вот только мысли о разводе она давно оставила в прошлом. Об этом её попросил сам Анри, как теперь в семье называли Гарольда.

Но она была не единственной волшебницей, которую ждала семья именинника. Кроме неё ожидался приезд Марволо Гонта, дяди Лили и Петунии, известного историка, который работал сейчас в Штатах. О своём родстве с ним они узнали совершенно случайно. Дело в том, что Анри оказался змееустом. А кто лучше всего разбирался в истории и мог хоть немного пролить свет на эту «особенность»? Конечно же Марволо Гонт, у него же Люпин и попросил совета.

Мужчина не заставил себя долго ждать, взяв отпуск на неделю и уже через час выставлял перед магами кучу книг по старинному языку, какие рода им владели, не преминул упомянуть, что родоначальник у всех этих родов был один, всем прекрасно известный Слизерин и разумеется, шестилетний Анри подвергся магической проверке на родство с тем же Марволо, так как тот оказывается был частично змееустом. То есть, у него это не был врождённый талант, как у мальчика, но он мог его изучить, и если приложить немного усилий владеть им, не хуже Анри. В конечном счёте, благодаря зелёному свету у одинокого волшебника появились две чудесные племянницы и один маленький наследничек. А раз Марволо был бесплодным, то Анри стал единственным наследником по мужской линии на титул лорда Слизерина.

Джеймс был глупцом, когда посчитал Гарольда сквибом, и эту его черту — в порыве чувств действовать не обдуманно, Лили ненавидела больше всего.

Впрочем, мало кто знал и то, что леди Поттер втайне от всех ненавидела одного мага намного больше, чем мерзкий характер своего недальновидного муженька. И как наверное многие догадались, это был никто иной как директор Хогвартса Дамблдор, светлейший, чтоб ему пусто было, маг. Ещё будучи первокурсницей женщина поняла, что с ним нужно быть предельно осторожной, а это свойство давно уже стало чертой её характера. Это оно толкнуло её на изучение окклюменции: уж очень ей не хотелось, чтобы кто-то мог читать её как открытую книгу. Именно директор уж больно упорно настаивал на том, чтобы она обратила внимание на Поттера. Она, подумав, согласилась. Джеймс был парнем видным, да и глупым не казался. А то что, старик надеялся на послушание, так ведь она выросла среди магглов, и правила аристократов ей не виданы. А как говорила мама, женщина должна подстраивать мужчину под себя и для себя, и никак иначе. Но всё равно, полного согласия давать не хотела, а потому самодовольному Поттеру было выставлено условие при свидетелях, в роли которых выступили деканы Гриффиндора и Рейвенкло. Это был первый ультиматум будущему мужу и её первая, пусть и маленькая победа.